Название останется в секрете ...

-Ты серьезно думаешь, что кого-то это заинтересует? -У нас нет выбора. Либо помогай, либо не мешай. Аида поправила волосы и направилась в толпу. Все люди спешили, быстро топали по ступенькам вверх-вниз; туристов легко было узнать, они фотографировались и лапали бродвей; полицейский устало зевал и продолжал наблюдать за одной девушкой, разговаривающей со своими друзьями; милая парочка стариков обменялись взглядами и взявшись за руки ходили по ночному бродвею. Жизнь кипела. Разве она прекращалась хоть на миг? Сейчас 22:07. Самый разгар ночной жизни в Филадельфии. Среди толпы уверенных в себе и в своем будущем дне людей можно было разглядеть двух потерянных девочек. Первой, самой активной, было от силы 18 лет. Второй, растерянной, было столько же. Обе они не знали, чего хотели от этой жизни. Мы были слишком молоды, чтобы думать о деньгах, и слишком взрослыми, чтобы витать в мечтах. Мы выросли на рассказах взрослых людей. Это была наша школа. Тридцатилетняя женщина с тонкой шеей и амбициями герцогини была нашей матерью и отцом, добром и злом, равнодушием и любовью, серостью и отенками красного. Яркая листовка полетела на пол. Темноволосая Аида со вздохом подняла ее. Получила толчок в спину. Это была группа подвыпивших подростков. Они посмеялись и показали девочке на второй листок, упавший не так далеко. Я ждала ее внизу. Чувствовала себя такой сволочью. -Да пошли вы, — в сердцах выругалась несчастная и быстрым шагом спустилась по лестнице бродвея вниз, к ее основанию. -Говорила я тебе. Это пустая трата времени. Никто не возьмет листовки на бродвее. Они все занятые люди! Им нет дела до нас. -Да ты только знаешь, что советы давать и разочарованно вздыхать. Помогла бы лучше, а не стояла в сторонке, -Аида обиженно посмотрела на меня. -Началось. Ты знаешь, как я отношусь к подобным сборищам людей, — я взглянула сквозь толпу, — они всё идут, и идут. Мне становится страшно, когда я попадаю в этот водоворот. Я тебе рассказывала. Приступ страха, удушье, начинает тошнить, мир уходит из-под ног. Возможно я сумасшедшая. Прости меня, я не идеальный друг. -Ладно, я не злюсь. Устала просто. Идем подальше от людей. Аида улыбнулась и взяла меня за руку. Эта минута была наша. Ничего не вечно. Подул ветер с океана. Я услышала этот соленый запах. Мы еще немного постояли. Рядом с ней я ощущала себя вновь ребенком. Увидев мою мечтательную улыбку Аида немного смутилась и выпустила мою руку из своей. -Я пересчитаю листовки. Она принялась их листать. Ее губы слегка шевелились. Можно было прочитать «один, два, три, четыре». Ветер шевелил ее волосы и создавалось впечатление, что ее волосы живые. Мне это показалось таким милым, я рассмеялась, и этим смутила Аиду еще больше. Я сказала какую-то глупость про электромагнитные волны и месмеризм, который благополучно опровергли. Она успокоилась. Я глубоко вздохнула и медленно пошла по столь родным и незнакомым улицам. Я думала о нас, о нашей судьбе, о жизни. Нам нет даже двадцати лет, а мы уже вдыхаем воздух, который отравляет наши легкие и сердца. Мы гуляем с такой злобой по городу. Смотрим на людей с равнодушием, потому что знаем их натуру. Мы росли без сказок о драконах, единорогах и магии. Нашей страной чудес был приют. Там мы познали все возможности этого мира. Порой я плачу и мечтаю о лучшей жизни. Но кого волнуют чувства еще одной девочки-подростка. Это было грустно и весело. Я понимала: во мне нет ничего особенного, кроме шрама на переносице. Обыкновенная девушка с темными волосами, средним ростом и европейской внешностью. Понимание своей анти-индивидуальности и давало мне отличия от других людей. Такой парадокс. Это был один из обычных депрессивных вечеров в Филадельфии. Все мечтатели, которые приезжают сюда чтобы покорить страну возможностей оказываются на улице без работы и с пустым кошельком. Их можно увидеть в барах. Кто-то танцует стриптиз, кто-то разносит напитки, а кто-то напивается до бессознательного состояния, дабы замерзнуть до смерти на улице. Все эти надежды превращаются в статистику умерших американцев за этот год. Мы с Аидой дошли до пляжа. Луна гладила по щеке своими лучами, она призывала жить, а не существовать. Это наша личная горькая-прекрасная драма. Океан так и манил. Он кричал о своей боли. Сколько жизни погибает и рождается в нем. Стояли на самом берегу. Я могла бы не совершать ошибок, быть послушной девочкой, жить по струнке смирно, умереть в глубокой старости. Этот путь мне не известен. В моем разуме вода. -Сколько? -56. -И куда мы их всех денем. Никто не берет, никому не надо. Что это? Я увидела загадочную улыбку на лице моей родной. О чем ты задумалась девочка. -У меня есть идея. -Я вся во внимании. Мгновение. Всплеск воды, крик бездны. Бумага на волнах. Ее края быстро намокают, ее разрывает на части, она набухает. -Это был твой план? Выкинуть листовки в океан? Что дальше. Мы засоряем его. -А я не думала. Просто сделала. Потому что захотелось. -Знаешь, ты самый безумный человек из всех, которых я встречала. Романтик 21-го века. Милости прошу, ныряй за бумагой. Нам ее собрать надо. Аида звонко рассмеялась и сняв кроссовки вошла в воду. Нимфа моя. Я полезла прямиком за ней. Теплая летняя вода омывала эти берега уже сотни лет. Океан приносит людям пищу, он их кормилец. Интересно, найдутся ли среди homosapiensте, кто отдадут себя во благо полностью? Я посмотрела на небо. Облака были как черные вороны. Вода всегда завораживала меня своим величием. Дарует жизнь, отнимает ее. Даже не понятно: друг она нам или враг. Слышишь, вода? Говорят, что ты лечишь. Интересно, как, если ты сама больна. Для людей мы были типичными девчонками, а друг для друга — всем. Голова болела, а в глаза светило солнце. Его яркие лучи били по вискам. Крайне неприятно. Произнеся нечленораздельный звук, я оторвалась от песка и подождала пока головокружение пройдет. Рядом на животе лежала Аида. Вокруг нас были разложены листовки. Что мы вчера делали? Сатану бумажного вызывали? Придя в себя я увидела людей, они шли мимо, на нас внимания не обращали. Хорошо. Память стала возвращаться. Я вспомнила, что вчера мы не смогли раздать все листовки, от горя (или от радости) решили сходить на пляж, там Аиде в голову ударила гениальная идея, после этого мы собирали бумажки в воде, намокли, устали, заснули прямо на пляже. Нам повезло. Если бы полиция увидела это осквернение вод океана, то посадили бы в тюрьму. Моя прелесть очень крепко заснула, даже крики береговых птиц ее не могли разбудить. Она не была красавицей по всем канонам. Длинные до лопаток темные волосы; карие глаза; арабский тип лица. Меня умиляло, когда она злилась, в эти моменты она непроизвольно двигала носом как кролик. В детстве я звала ее Лейлой. Кажется, у нее на затылке глаз. Она стала тихонько просыпаться. Я услышала бормотание, смогла разобрать лишь только: «сколько времени». -Не знаю. Часов 12 может быть. -О, кошмар, почему так светло? -Спроси у солнца. Мы на пляже, тут должно быть ярко. -Уже ненавижу этот день. Подожди. А что мы делаем на пляже? — я вкратце пересказала ей нашу историю приключений. Пару минут она просто сидела в шоке и смотрела на скукоженные листовки. Провода телефонных линий туго натянулись. Сколько сплетен и слухов по ним сейчас проходит. А они все слышат, все терпят, и никому ничего не рассказывают. Любой бы политик им позавидовал. -Так, во-первых, это было глупо. Во-вторых, мы потеряли работу. В третьих, я хочу пить. Аида встала с песка, и слегка пошатываясь поправила волосы. Обожаю, когда она это делает. Как великолепна она в этот момент. Мы собрали остатки бумажек и закинули их в мусорный бак по пути. Если это место можно назвать домом, то мы шли именно туда. Снимали квартиру около океана с остальными девчонками. Суммарная цена 200 долларов. За месяц эту сумму кое-как наскребали. С трудом конечно.Минут через двадцать стояли на пороге квартиры. Аида немного запнулась перед тем как позвонить. -В чем дело? -Никак не могу привыкнуть к тому, что мы живем не одни. -Да что ты? Мы с ними всю жизнь вместе провели, а тут ты их стесняться начала. Звони давай. Но не спрашивай по ком звонит колокол. Из квартиры послышался глухой звук, грохот и куча других непонятных звуков. Дверь резко распахнулась, я еле успела отодвинуть в сторону Аиду. На пороге показалась Амбер, от неё исходил запах медицины. Она была высокая русоволосая француженка с чисто итальянскими манерами и добрыми голубыми глазами. -Mescopines! (мои подруги)Кого я вижу! Мы уже думали, что вы пропали. Навсегда. Втолкнув (скорее всего пьяную) подругу, я заперла дверь. -Мой бог, оденься, пожалуйста. Или ты собираешься ко всем выходить в трусах и топе? -А, одежда. Кому она нужна? Нам нудистам, точно нет. -Где Ангел? -Ох, она ушла куда-то. Я не в курсе. Ты больно много от меня хочешь. Да и вообще, я обижена. Амбер бросила пару слов на французском и удалилась в зал. -Хватит. Оставь свою обиду политике и государству.Ангел что-нибудь говорила? -Какой ужасный день, какая боль, как много чудных и тупых детей. Не мешай, я пою. -Ты чем слушаешь? Я тебе вопрос задала, -Аида нахмурилась и села на диван. -Avec mes oreilles jʼentends. (ушамияслушаю) -Бесполезно. Аида устало скинула грязную одежду с дивана и легла на него. Буквально через секунду она вынула из-под бока карандаши. И скомканный лист. -Чтоэто? -Jʼaidessinelasoleil. (я нарисовала солнце) -Говори на английском. Ничего не понятно. -Солнце это. Я создала его. Сегодня. Это мое больное желтухой творение. Не трогай его, бездарность. Отдай. -Нужно мне твое богатство. Забирай. -Я попрошу без этого черного юмора. Мой рисунок — это мои эмоции, моя жизнь. Не оскорбляй её. Откуда тебе знать, вдруг я проживаю последние дни, а ты так по-свински ко мне относишься. -Ты загибаешь, я просто попросила тебя забрать этот кусок бумаги. -Elleesttrèsjolie (она очень милая), — Амбер повернулась ко мне, — Все, отстаньте от меня, я уйду думать о жизни и ругать себя. -Стой, да подожди ты. -Да, да, я знаю, что ты будешь по мне скучать. Прощай. -Но ты не забрала свой рисунок! -Caarrive (бывает). Силы притяжения потянули нашу подругу к земле, и она слегка пошатнулась, но тут же грациозным движением вернулась в норму. На этот раз придерживаясь за стенку, она тихонько поползла на кухню напевая гимн США. Аида молча проводила ее взглядом и на пару секунд застыла с бедным листком бумаги в руке. Она вздохнула и положила его на пол. -Ты меня любишь? — спросила она у меня. Я впала в ступор и не знала, что ответить. Неужели она догадалась о моих чувствах? -Люблю, — внезапно охрипшим голосом выпалила я. -Тогда покажи свою любовь, положи этот драный листочек на стол, пожалуйста. Мне уже так лень вставать. Мои мечты, которые я успела выстроить за эти пару секунд — рухнули. Я натянуто улыбнулась. -Хорошо. Тебя укрыть? -Нет, я сама. Ты чего, одеяло же рядом лежит, — Аида рассмеялась и закуталась в плед. Листок на столе, я расстроенная сижу в кресле. Говорить о любви всегда страшно, особенно если это любовь девушки к девушке. Аида не будет меня ненавидеть, унижать или оскорблять, когда я открою ей эту тайну, она просто изменится, по отношению ко мне. И вот это действительно будет страшно, я могу потерять её навсегда. От таких мыслей мне стало дурно. Амбер, конечно, не идеальный человек, но поговорить по душам с ней можно. Я прошлась на кухню и присела на стул рядом с ней. Несколько минут мы просто молчали, а затем она спросила меня. -Ты больна? -Нет, с чего ты взяла, я здорова. -Это особенная болезнь, она укоренилась в твоем сердце, разъела разум, заполонила душу, она пожирает изнутри, но и дарует свою энергию. Она неизлечима, она ужасна и прекрасна, её никто не победит, ей можно лишь подчиниться. Ты влюбилась, я это вижу в твоих глазах. Никогда не забуду, как ты посмотрела на Аиду, когда она, как ребенок, веселилась на своем дне рождении. Знаешь, какой совет я могу тебе дать? -Какой? -Jeboisduthè (я пью чай). Сядь и выпей его со мной, тебе сразу полегчает. Амбер налила мне полную чашку жидкого черного чая. Я отхлебнула немного и тут же поморщилась. -Какой ужас, что ты туда добавила? На вкус как куриный помет. -А ты пробовала куриный помет? -Амбер улыбнулась, — я положила в чай старый шиповник. Он и вправду малость не вкусный, но зато дает чудесный аромат. -Лучше бы вкус хороший давал. -Vousvenezdʼarriver (вы недавно пришли), просто пей чай и наслаждайся минутами спокойствия, ведь его так мало будет в твоей жизни. Одна суета, бесконечная суета. Я решила последовать её совету и просто стала пить этот прекрасный (отвратный) чай. В каждом человеке живет философ, дурак и циник. Для сбер важно выпускать всех троих на арену, получается очень нестандартное трио. Философ говорит «я нашел смысл жизни», дурак отвечает «продай мне его», а циник в это время спит, потому что «эти двое говорят о смысле жизни в два часа ночи, а нам вставать в семь». -Все же, а куда ушла Ангел? Я со вчерашнего вечера её не видела. -Тебе стоит продолжить фразу: «…потому что развлекалась с Аидой». И заметь, ни капли пошлости. Я думаю, наш маленький ангелок ушел гулять. Ты же знаешь, она умеет растворяться, как-будто её никогда и не было. -Она тебе ничего не сказала? -Нет, она не говорит, она делает. -Как думаешь, стоит мне её поискать? -Возможно. Я совершила подвиг, допила чай, приготовленный Амбер. Вышла в гостиную и посмотрела на мою спящую девочку. Она такая милая, трогательная, нежная, беззащитная. Не хватило бы и сотни листов бумаги, если бы меня попросили описать мою любовь к ней. Моя принцесса. Желание быть с ней рядом толкнуло меня на один поступок. Я подошла к ней и поцеловала её в лоб, от этого Аида слегка пошевелилась и продолжила спать. Интересно, а какого жить, зная, что тебя кто-то люби до безумия? В итоге я смогла оторваться от самого милого занятия и вышла из квартиры. Нужно было поискать Ангел, а то мало-ли что с ней могло случиться. Воспитательница из приюта всегда говорила, что я слишком сильно беспокоюсь о других людях. Она поклонник храма Воспевания Одиночества. Она говорила, что нет ничего лучше, чем осознание отсутствия долгов и грехов. Меня встречала улица, наполненная ароматами духов и еды. Так много разных людей, все они борются со своими демонами. Я увидела парня-гитариста, он исполнял блюз. Я не люблю, когда вокруг слишком много людей, но и когда их нет вообще я расстраиваюсь. Все противоречивы. Даже Аида. Она скажет «я люблю тебя», а потом добавит «не сегодня». Ангел могла пойти куда-нибудь в безлюдное место. Например, на заброшенное здание в нашем районе. Я изменила маршрут и направилась прямиком туда, но меня ждало разочарование. Там были лишь дети. Поход за Ангелом вымотал меня и я вернулась домой. Аида все так же спала, Амбер куда-то ушла. Воспитательница говорила, что иметь пессимистический взгляд на жизнь — это нормально. Оптимисты, конечно, заряжают других своей энергией, но в душе они еще более грустны, чем пессимисты. Они стараются заглушить это посредством надежды. Скольких погубило это красивое слово. Минуты текли незаметно, я уже целый чай просидела на кухне и просмотрела это время в окно. Вдруг я услышала звук открывающейся двери. Я соскочила со стула и выбежала в прихожую. Ангел вернулась? На пороге появилась Амбер с пакетом в руках. -Привет, ты не видела её по дороге? — Hier jʼai été pris, aujourdʼhui je suis pris, demain je serai pris (вчераонбылзанят, сегодняонзанят, завтраонбудетзанят). Все по кругу движется. -Ты о чём? -Проехали. Я не видела Ангел пока гуляла. Придет завтра, вот увидишь, а сейчас попрошу тебя не трогать меня, я расстроена и не намерена общаться. Амбер разулась и прошла в их с Ангел комнату. Я снова осталась наедине со своими мыслями. Возможно, стоит начать что-то менять. После того как мы выпустились из приюта, каждой из нас дали небольшое пособие, которого хватило на то чтобы снять квартиру и не умереть с голода. Но то место, где мы живем сложно назвать квартирой, это скорее общежитие. Гостиная, кухня, ванная, уборная и одна спальня. Все обставлено бедно, порой нас атакуют тараканы из вентиляции и не только. Так как Ангел и Амбер смогли вырвать этот потенциальный наркопритон и другой семьи, они по праву забрали себе спальню, а я с Аидой поселилась в гостиной. Наша жизнь состоит из бесконечных падений, взлетов и еще раз падений в пропорции 2:1. Это расстраивает, даже вводит в депрессию.Однако, чтобы выжить нам стоит быть сильными. Я думала об нашей будущей жизни. Четыре девушки, без хорошего образования, без должных финансов и со своими проблемами. Чтобы учиться, нужны деньги, чтобы начать работать — деньги, чтобы хорошо одеваться — деньги. Сейчас мы можем позволить себе лишь футболки и брюки, не жалуюсь, но мне изрядно надоела моя серая футболка с драконом и черные штаны. Я слабачка, я не смогу обеспечить ни себя, ни Аиду. Порой так хочется верить в бога, надеяться на чудесное исцеление или всемирные блага, но ты понимаешь, все, что ты получишь от бога — это надежда. Мнимая надежда. Из своей комнаты вышла Амбер в более приподнятом настроении и с затуманенным взглядом. Она позвала меня пить чай, я согласилась. -Ты прости, что я сорвалась на тебя, — сказала ставя чайник на плиту, — мне жаль. -Я понимаю, все хорошо. Куда ты ходила? -Гулять и в магазин. -Что купила? -Да так, — Амбер слегка замялась, — бред всякий, ну ладно, не будем на этом заострять внимание. Вы заработали что-нибудь? -Нет, у нас случилось непредвиденное и мы потеряли листовки. -Чудесно. Мы сидели молча и ждали, пока закипит чайник. Наконец он издал соответствующий звук и Амбер разлила свой убийственный чай по бокалам. -Спасибо, а ты видела наших новых соседей? — я попыталась разрядить обстановку. -Тех выскочек? Конечно. Они как меня увидели, так сразу в обратную сторону пошли, а та мелкая девчонка еще и презрительно фыркнула. -Я им завидую, у них есть деньги. -On dit que la jalousie est noire (говорят, чтозавистьчёрная). Если они переехали жить в такой бомжатник как у нас, то у них не так много денег. -Завтра суббота. Что будешь делать? -Зарабатывать. Ты задала странный вопрос. Всех людей учат приносить пользу государству, учиться для него, получать высшее образование, находить работу и зарабатывать деньги. Жизнь циклична. Деньги — ты — государство. Но сейчас мне на это плевать, я пью свой чай. -Если честно, то я начинаю беспокоиться за Ангел. У неё бывало такое, что уйдет и не приходит неделями, с ней могло случиться что-то плохое. -Так поищи её вместе с Аидой. Вы все равно ничего не делаете. -Когда она проснется. Моя жизнь — это морская вода, выпьешь слишком много — сойдешь с ума. Насытишься ей один раз — и она спасет тебя. Этот мой раз уже прошел, сейчас же я все больше отравляю себя. Меня будут осуждать. «Жизнь прекрасна, главное семья, ты молодая и глупая, больше работай — меньше думай». И они в чем-то правы. Когда твой разум занят одной проблемой, то ему банально не хватает времени думать о смысле жизни. Все так и существуют. Спустя два часа Аида проснулась. Она была сонная и не поняла, куда я её потащила, и это хорошо. Если бы она поняла, то не согласилась бы. Мы обошли несколько заброшенных зданий и одну больницу, сходили на поле, стадион, посетили два торговых центра, просто походили по городу. Ангел нигде не было. Мы дошли до нашего дома. -Э то не хорошо, да? — спросила у меня Аида. -Нет. -Надо обратиться с полицию, её найдут. Я промолчала. Почему-то, но именно сейчас мне хотелось сказать Аиде о своих чувствах, чтобы она знала. -Слушай, мне надо тебе кое-что сказать. -И что же? -Я- -Мне холодно становится, идем в квартиру, там скажешь. Аида за руку потянула меня на второй этаж. Весь настрой сбился, меня начало трясти мелкой дрожью и я стала судорожно придумывать оправдание. Мы зашли в квартиру и Аида захлопнула дверь. -Ну вот, мы здесь, и я в нетерпении, хочу услышать от тебя то, что ты мне хотела сказать! -Я…выпила целый бокал чая, который приготовила Амбер. -Серьезно? Да ты героиня, я и глотка не могла сделать. Аида рассмеялась и села в кресло, я на диван. Несколько минут она смотрела в сторону, а потом обратилась ко мне. -Хочешь я станцую? Я немного заволновалась и пристально стала наблюдать за движениями своей подруги. -Хочу. Аида легким движением руки расстегнула свою кофту медленно исполнять танцевальные движения. Она кружилась по комнате так легко и н непринужденно. Под конец своего танца она скинула кофту и резко взглянула на меня. -Как думаешь, парни это оценят? Я чуть не подавилась и тут же остыла. -Конечно, — сухо ответила я ей. Она улыбнулась. -Я отрабатываю технику танцев и методику СЖР. Соблазнить, женить, разбогатеть. Хочу, чтобы мой будущий муж был красивым и высоким. Желательно европейский внешности. Чтобы он много зарабатывал и любил меня очень сильно, а еще… Аида продолжала говорить, я её уже не слышала, я просто сидела с разбитым на части сердцем. Я не могла злиться на неё. Я просто медленно и верно умирала внутри. Любить это больно, я никогда не понимала почему взрослые плачут по ночам и совершают суицид из-за неразделенной любви, а теперь же я это осознаю на 110%. -Вот, вроде все рассказала. Осталось теперь найти мужа. А у тебя есть кто-то на примете? -Нет. -Почему? -Потому что, — я запнулась, именно в этот момент я хотела сказать, как сильно я люблю её, — я хочу быть одна. -Жаль, ты красивая, ты понравилась многим бы мужчинам. -Только мне ни один не нравится. Аида удивленно на меня посмотрела и что-то еще сказала, я это пропустила мимо ушей. Остаток дня мы провели в своих думах, каждая на своей территории. Аида смотрела телевизор, который у нас все-таки был, а я смотрела на Аиду. Она была моим персональным фильмом, его так и хочется пересматривать, один раз, и еще один. Она была режиссером, актером, сценаристом и продюсером. Я восторженный зритель. Такие гении далеки от обычных людей, я всегда сидела на последнем ряду. Мы немного поговорили, и она заснула, через некоторое время домой вернулась Амбер и удалилась в свою комнату. Жизнь. Что это такое? Я злилась на себя, на свою глупость, меня достала философия. Жизнь это секс и дети. Разве не так. Ближе к полуночи я уснула. Пробуждение ото сна было обыкновенным. Ничего нового, разве что я была в квартире одна. Кто-то из умных людей сказал, что умение жить это искусство, но он не уточнил какое. Изобразительное? Нет. Это техническое искусство. Ведь не каждый сможет днями напролет выполнять одни и те же действия, говорить с теми же людьми, слышать одинаковые слова и видеть схожие реакции. Жизнь скучна, а смерти нет. Я не хотела впадать в депрессию, но я не видела смысла жить. Кем я стану? Очередным офисным работник? Ради чего? Слишком много вопросов, я ненавижу это. Вопросы — это монолог с самим собой. Вот голос внутри твоей головы спрашивает: «Что бы мне сегодня надеть?» и тут же себе отвечает «Это синее платье идеально подойдет к моим черным туфлям». Блаженен тот, кто слышит голос из уст другого человека, а не в своей голове. Голос внутри себя это убийца. Он толкает на совершение преступлений, суицида и других поступков. И заглушить его никак нельзя. Сама смерть говорит с нами? Я думаю слишком много, если забить весь день работой, то у меня не будет времени на мысли. День тянулся как мед. Такой же сладкий и опасный, попадешь в его течение — задохнешься. Я погуляла по городу, дождалась Аиду, теперь мы вместе ходили по красочной и унылой Филадельфии, потом она отделилась, я не стала спорить и отпустила её, вернулась домой. На мое удивление дверь квартиры была приоткрыта. Амбер забыла закрыть её? Я прошла внутрь и осмотрелась. Все было как обычно, только спальня была заперта изнутри. Где-то лежал запасной ключ, я перерыла комод и нашла его в последнем ящике. Возможно я параноик, но мне это не нравится. Я провернула ключ и дверь отворилась. В спальне было душно и стоял странный запах, похожий был в больницах. Амбер лежала ко мне спиной и не двигалась. Шторы были плотно зашторены, лишь небольшой луч света пробивался и освещал кровать. Я включила свет. Было очень тихо. -Амбер? Она не отозвалась. Медленно я подошла к ней и дотронулась до плеча, оно было слегка теплым. Вдруг мне стало так страшно, что я перевернула её на спину. Она лежала с открытыми глазами и судорожно озиралась по сторонам. -Что случилось? Ты меня слышишь? Я принялась трясти её и пытаться вытянуть хоть звук. Ничего не вышло. Краем глаза я заметила рядом с ней четыре пустых шприца и кровь, ведущую вверх по руке. -О, нет, только не это. Я задрала рукава рубашки и увидела, что вены левой руки исколоты и на них уже образовались гематомы. В прихожей послышался звук замка, я споткнулась и рванула в коридор. -Вызови скорую, срочно. -Ты о чем? — Аида удивленно посмотрела на меня. -Амбер умирает, звони в скорую. Не теряя ни минуты, я вернулась к своей бедной подруге. Я попыталась привести её в чувство, немного получилось и она стала что-то понимать. -Это наркотики? — дрожащим голос спросила я у неё. Она легонько кивнула головой. -Зачем, боже, зачем ты это сделала. Она промолчала, её взгляд мутнел, а мне становилось все сложней добиться реакции. Мне пришлось метнуться к Аиде, и рассказать ей про причину тяжелого состояния, скорая уже уехала. Как только я это услышала, так сразу вернулась к Амбер. -Все будет хорошо, они едут. Слышишь? Голубые глаза моей подруги застыли на потолке, она больше не двигалась, и лишь слегка подергивала рукой. Минут через десять приехали врачи и доставили Амбер в больницу, я последовала за ними, но мне сказали, что наркоманов не сопровождают, иначе полиция может арестовать. Пока Амбер грузили на носилки, меня быстро опросили, имя, возраст, кем я ей прихожусь, то же самое спросили и об Амбер. Мне пришлось дать им номер домашнего телефона и остаться дома, сидеть в мучительном ожидании. Мне хотелось плакать, но я не могла выдавить из себя и слезы, мне хотелось реветь во весь голос, но ком стоял у меня в горле. Я пребывала в состоянии забвения, ничего не слышала и ничего не хотела. Примерно через час раздался телефонный звонок. Я соскочила с места и взяла трубку. -Алло? -Здравствуйте, городской госпиталь. Это вы Аврора, эм, — заспанный мужской голос с ошибками проговорил мою фамилию, -Беласий? -Белеций. Да. -Мне очень жаль, но ваша подруга скончалась не приходя в себя. Впала в наркотическую кому. Мы сделали все, что смогли. Приходите завтра, подпишите нужные документы. Я ничего не могла сказать, просто молчала. Мужской голос настойчиво повторил: -Понимаю, вам тяжело, но приходите завтра. До свидания. Мне еще очень жаль. С трубкой в руке и дырой в душе я застыла и не могла ничего сделать, я услышала приглушенный голос мужчины, до того как он положил трубку. «Скорей бы передохли наркоманы». Это день был для нас ударом. Аида полночи плакала у меня на руках, а мне уже было все равно. Это то самое чувство полного равнодушия ко всему. Я просто вспоминала нас. Амбер, Аида, Ангел и я. Четыре девочки, которые были вместе с самого раннего детства. На следующее утро я проснулась первая и тут же пошла в больницу. Санитары недобро на меня озирались и шептались за спиной. Я прошла несколько тестов, подписала бумаги и последний раз увидела Амбер. Назад я возвращалась никакая. Мне хотелось кинуться под первую проезжающую мимо машину, умирать долго и мучительно, я хотела чувствовать боль, нестерпимую физическую боль. Только она могла ненадолго залечить мои душевные раны. Аида молчала весь день и лишь пила чай, приготовленный Амбер. Только под ночь она проронила несколько слов. -Ты знала, что она принимает наркотики? -Нет. -И я тоже. Она вытерла и слезы и посмотрела на меня. -А ты спрашивала её? Нужна ли ей помощь, или почему она грустная? Тебя вообще интересовала её жизнь? -Послушай, я также расстроена, как и ты, но- -Не говори так, — Аида встала из-за стола, — тебя никто не волнует кроме себя. Ты эгоистка. Ты это знала? Конечно. Ведь ты ходишь целыми днями вся такая в себе, обиженная на мир и грустная. Тебе нет дела до других людей. Если бы не твоя гордость и ленивость, то Амбер возможно была бы жива. -Мне жаль, правда. -Кого тебе жаль? — Аида сорвалась на крик, — Себя? Ах, какая я бедная, помогите мне, спасите меня, я нуждаюсь в помощи, общество меня не понимает. Да ты просто слабачка. -Хватит, ты говоришь как-будто я виновна в её смерти! -Да так и есть. Посмотри вокруг, все люди рядом с тобой несчастны. Ты только и делаешь, что ноешь. Кто-то голодает и пытается выжить, а у тебя есть еда, дом и чертов потенциал, а ты ноешь. Тебе самой не противно? Меня тошнит от тебя. Аида давясь слезами выбежала с кухни. -Постой, в этом нет моей вины! Не уходи, пожалуйста, — я попыталась остановить её и грубо схватила за руку. -Не трогай меня, — в этот же момент я получила пощёчину. Аида распахнула дверь и быстро спустилась по ступенькам. Я осталась одна. За что? Просто за что? Я не виновата в этом всем, я не виновата. Несколько слез упали на пол. Бог, если ты есть, то скажи, почему все происходит именно так? Ты поклялся нас защищать, ты отдал своего сына ради людей, а что же сейчас?! Люди погибают, а ты, сукин сын просто на это смотришь. Я ненавижу тебя. Ты только и умеешь, что в сказках творить чудеса. Я не могла никуда идти, по стенке я сползла на пол и просидела так около часа. Аида права. Я эгоистка. Мне надо её найти. Судорожно нащупав ключ в кармане брюк, я заперла дверь и вышла на улицу. Куда она могла пойти? Улицы были пустые, никого не было. Я пробежала несколько кварталов. Обыскала весь северный район и перешла к северо-западному. На улице была ночь, около двух часов. В одном из переулков я увидела стоящую полицейскую машину и нескольких мужчин рядом. Офицер задавал им вопросы, а они отвечали. За ними на земле лежало тело, накрытое белой тканью. Очередное убийство. Я прошла мимо и постаралась поскорей удалиться, но тут меня как молнией ударило. Забыв обо всем, я рванула обратно и подошла к офицеру. -Что здесь случилось? -Ничего, проходите дальше, гражданским тут делать нечего. Только офицера полиции и свидетели. -Пожалуйста, офицер, скажите, что случилось! -Да что такое. Убийство тут произошло. Теперь иди по своим делам. -Это девушка? Офицер поправил фуражку и всмотрелся мне в лицо. -Тебе какое дело? -Моя подруга час назад ушла из дома и до сих пор не вернулась. -Так иди и поищи её в другом месте. Тут мертвые, не видишь? -Пожалуйста, я опишу её внешность! Темные длинные волосы, арабская внешность, карие глаза. Она была одета в темную красную кофту и черные брюки. Офицер меня внимательно выслушал и как-то сочувственно взглянул. Он махнул рукой, и второй офицер поднял полицейскую ленту, дав мне пройти. Только не это. Я быстрыми шагами подошла к телу на асфальте и дрожащей рукой стащила ткань. Это была она. Смотрела далеко в звездное небо. -С целью ограбления. Пять ножевых ранений, — сказал офицер. Я встала с колен и не видя никого и ничего, попятилась назад. -Это твоя подруга? Офицер понял мой взгляд и полез за какими-то бумажками в свое портфолио. Не дождавшись этого, я случайно задела его и выбежала на дорогу. Мне не хватало воздуха, я задыхалась. Я не могла дышать. -Постой, заполни вот это… Меня не волновало, что он говорит. Я уходила из этого мира, каждая частица моего сознания отделялась, космическая пыль уносила меня глубоко в бездну. Слезы сами текли из моих глаз, а грудь мою разрывала невыносимая душевная боль. Это как удар в сердце, от которого ты остаешься в живых. Все мое тело ломило, кости готовы были вывернуться на изнанку. Я не могла это вытерпеть. Я побежала по улицам. Темнота, бесконечная темнота. Я ослепла. Мои ноги несли меня к воде. Боль тянула мою душу, разрывала на мелкие частица. Машины, люди, машины, зло, смерть. Под моими ногами я чувствовала твердый асфальт. Франклин. Мост Франклина. Я стояла на его краю и смотрела в глубину. Вода моя религия, океан мой бог. Прими меня. Я сделала шаг и ступила в неизвестность. Полет, свобода, удар, я чувствую волны, обволакивающие мое тело, они поют, что все кончено, что я молодец. Я вижу Аиду, она улыбается и зовет с собой. Рядом стоит Амбер. Я иду к вам. Волны плотно окутали меня и погрузилась в вечный сон. Как сильно родной город может измениться за пятнадцать лет? Невероятно. Ты его никогда не узнаешь. Ангел сидела в такси и ехала по улицам Филадельфии. Новые люди, новые нравы. Ангел ветер свободы вел на встречу к своим старым друзьями, в кармане пальто она держала самое ценное, что есть на этом свете. На улице шел снег и было холодно. Не повезло тому, кто остался на улице этой зимой. Позади остался холл города, ратуша. Все остается позади, кроме воспоминаний. Водитель въехал на знакомый до боли холм. Виднелось родное здание, оно уже изрядно обветшало, краска сползла, его ворота проржавели. Десять лет назад этот форт для детей сирот пришел в упадок. Построили более современное здание, а весь персонал был уволен. Ангел расплатилась и вышла из машины. Было тихо, на землю падал снег. Ни звуков города, ни кричащих людей и моторов машин. Лишь полная тишина. За это Ангел любила приют. За отречение и уединение с собой. Она подошла к воротам и прикоснулась к ним. Металл, как почувствовал это, и зарядил нежную кожу волнами воспоминаний. Хотелось сорвать этот замок и войти в свой дом, снова пройтись по коридорам, посетить комнаты, в которых провела пол жизни, услышать детский смех и увидеть лица. Но это лишь фантомы, которые остались в памяти. Из кармана пальто Ангел достала фотографию. Она была сделана ровно семнадцать лет назад, ровно 148920 часов назад. Аида, Амбер, Аврора и Ангел. Еще наивные дети с улыбками на лицах. Посередине стояла суровая Аида и смотрела прямо в камеру, слева от неё облокотилась о ворота Амбер, по правому краю Аврора и рядом с Аидой Ангел. Это было как вчера, но тот день уже не вернуть. Сейчас Ангел стояла на своем месте и смотрела на фотографию. Как ей хотелось вернуть эту среду. Она бы отдала все за эти минуты. Она закрыла глаза и погрузилась в блаженное небытие. Вот она уже слышит их. -Встань прямо, нас же будут фотографировать, -буркнула Аида в сторону Амбер. -Расслабься, все будет хорошо. Посмотришь на свой снимок в старости и скажешь: «Почему я была такой ворчливой?». -Она не признает это, — отозвалась Аврора. -Так, девочки, собрались, — женщина с тонкой шеей приготовилась сделать снимок. -Не признает, не признает. -Никогда, — согласилась Амбер. Щелчок фотоаппарата. Ангел открыла глаза и последний раз взглянула на снимок. За её спиной послышались тихие шаги, чья-та теплая рука прикоснулась к плечу.