Куда.

Рано утром ты приходишь в себя в каком-то лесу. Голова трещит, как после славной попойки, а всё тело болит, как после изнурительных тренировок. Впрочем, ты уже привыкла к этим ощущениям. Каждый месяц нужно претерпевать это, снова и снова. К счастью, всегда можно подготовиться. Но бывают и внезапные превращения: как это. Сначала ты чувствуешь головокружение, тошноту, потому словно вся кровь бурлит в тебе, ты переполняешься гневом и яростью. Становится труднее отдавать отчёт своим действиям и принимать рациональные решения. Ты смотришь на руки — и хвала Богу, на них нацеплены огромные кандалы, присоединённые к двум стволам старых деревьев. Те покосились от безуспешных попыток её (курсивом) вырваться на свободу. Одежда тоже была сложена рядом — аккуратной стопкой, возле сумки с припасами. Рядом стоял ксифос, верный соратник и надёжный друг. Вроде всё было на месте. Краем левого глаза ты заметила ужасную картину. Повернув голову, ты тяжело вздохнула. Юный, статный парень лежал у ствола левого дерева. Его живот и горло были растерзаны, белая рубашка пропитала кровью, а его холодный и пустой взгляд устремлялся в небеса, будто его тело смотрело за его душой, отправившейся в мир иной. Это означало только одно: надо было срочно собираться и бежать. Куда подальше, благо, провианта хватало. Вдруг вдалеке послышались два возгласа: — Персиваль! — звучал грубый мужской бас. — Персиваль, где ты?! — вторил ему второй, более высокий, но всё же мужской голос. Ты поднялась с травы и помахав кандалами, попыталась успокоиться. В голове гудело а лицо было в чем то твердом, как засохшая краска. Что это именно, сомневаться не приходилось. Не зря же тут лежит исполосованный парень. Но думать времени не было. Ты дернувшись вызкальзываешь из стальных наручников, и подхватив вещи срываешься с места. Бежать было тяжко, очень тяжко. Каждая мышца отдавалась в теле болью, и ты не выдерживая падаешь на землю. Мужчины уже подошли к деревьям, и их ужасающие возгласы дрелью врезались в голову. Ты вскакиваешь на ноги, и как можно безшумнее стараюсь уковылять от ненужных глаз. Но о как печально, тебя замечают. -Эй, ты!.. — Ведунья, ведунья! — заверещал мужик с тонким голосом. — Ах ты проклятое мракобесие! Ты погубила Перси! — второй явно был настроен серьёзно. Положение отягощалось имением у него длинных двухзубчатых вил — они сверкали на лучах солнца, что продирались сквозь кроны деревьев. — Ведунья, ведунья! — заверещал мужик с тонким голосом. Второй оказался вооружён каким-то ржавым топором. Он не представлял серьёзной угрозы, но вместе они могли доставить проблем. Они побежали в твою сторону, настроенные решительно. Орали во всю глотку что-то про ведьм и колдунов, заодно возмоляя Бога дать им сил. Ты выхватываешь дрожащими руками ксифос, и направляеш на мужчин. Конечно, в более хорошем состоянии ты с легкостью удрала бы от них, Ну или на крайний случай убедила бы в своей невиновности. Но сейчас, когда инстинкты зверя еще не до конца отступили, побуждая к слепой агрессии, а тело было неспособно дать отпор, ты не находила вариантов к спасению. И по этому трусливо выставив меч перед собой слушала грозные крики громил. Один из них по видимому исчерпал все угрозы, и метнулся на тебя. Ошалев, ты потдалась зверю, и ткнула его между рёбер. Слабо воткнутый ксифос всего на четверть погрузился в тело мужикая а навершие уперлось тебе в грудь. Он заорал, и хотел было дернуться, но ты, использовав остатки сил всадила в него меч, который вошел с хрустом, покрывая засаленую конопляную рубашку здоровяка алой кровью. Тот прохрипер, и уже вяло махнув топором, осел. Ты еле сдерживая слезы посмотрела на ощетиневшегося поодаль крестьянина. — СУКА, СУКА! — заорал второй. В порыве ярости он чуть ли не допрыгнул до тебя и бросил свою молниеносный выпад. Ты, ещё не успев вынуть застрявший меч, только и смогла на рефлексах уклонится от атаки. Метал пронзил твою плоть: один из зубцов вонзился в левое предплечье, второй же задел щёку, оставив на ней рану. Кровь начала сочится оттуда, смешиваясь с уже засохшей кровью твоей жертвы. Боль охватила твоё тело, по нему прошлась судорога. Ты только крепче сжала меч и вырвала его из тела мёртвого простолюдина. По инерции махнув в сторону обидчика ксифосом, ты шатаясь отскочила в сторону. Мужик поднял вилы, и направив их на тебя понесся, желая прегвоздить к близстоящему дереву. Ты еле успеваешь увернуться, через левое плечо заносишь меч, и делаешь попытку войти мечем ему в шею, но мужик выныривает у тебя прямо из под руки, а ксифос застревает в коре дерева. Подергав ручку, ты еле успеваешь отскочить с клочка травы, в который через миг врезаются вилы. Паника застилает сознание. Паника, боль, страх, раскаяние, самоненависть и... ярость. Но эту ярость ничего не поддерживает, весь организм хочет только передышки, но медлить нельзя. Громила вырывает вилы из земли и заносит над тобой. Обманным манёвром он заставляет тебя машинально отпрыгнуть в сторону, и ты попадаешься в его ловушку. Удар ногой выводит тебя из равновесия, а последующий удар древком вводит в полуобморок. Ты лежишь на земеле, не имея сил даже пошевелиться. Левое предплечье ужасно болит и кровоточит. Крестьянин вонзает зубья вил по бокам твоей шеи, едва ли не царапая её. Шевелить головой практически невозможно. Он смотрит на твоё обнажённое тело. — Проклятье, а если я оприходую эту колдунью, меня все мужики в деревне в ранг героя возведут. — размышлял он вслух. — Надо же, чёрт. Прости, Джон, что тебе пришлось для этого умереть, но тебя и так никто не любил, да и давай начистоту, такой шанс выпадает раз в жизни. Сквозь полуразомкнутые веки ты видишь, как он снимает с себя штаны. Ты в полубредозном состоянии смотришь как он оголив телеса подходит к тебе...зачем?.. тут до тебя доходит. Панический страх сковывает тело. Все как в тот весенний вечер... вот только тот волколак не успел снять штаны, а только прокусить тебе шею. Жажда волколака продолжить род была сильнее похоти...нельзя допустить продолжения. Ты впиваешься руками в грязные лезвия вил, и пытаешься вырвать их из земли, но они слишком плотно прикованы к почве, как будто вросли. Мужик склоняется над тобой, и ты не придумав ничего лучше, со всей силы даешь ему промеж ног. Тот, схватившись за промежность, начинает реветь от боли, проклиная тебя, ведьм, всё на свете. В этом время, почувствовав прилив сил, у тебя получается вырвать вилы из земли. Ты неуверенно привстанешь над скорчившемся крестьянином. Он видит тебя и пытается просить пощады, снисхождения, божьей помощи, чтобы ты не убивала его. Ты кое-как вытаскиваешь меч из дерева, и устраиваешь в дрожащей ладони. Крестьянин корчится и молит о чем то, но все твое сознание просто хочет закончить. Он напомнил о том, что ты так долго пыталась забыть. И ты не хочешь, чтобы он оставался в живых, как бы ты не ненавидела увивать. Простояв в нерешительности еще пару мнгновений, ты заносишь клинок над головой. Ноздри втягивают стальной приторный запах крови, а колени дрожат. И ты бы бросила меч... -ДА ЧТОБ ТЫ СДОХЛА, ДРЯННАЯ СУКА ...Инстинкта самосохранения похоже у крестьянина не было. И вздохнув не по осеннему горячего воздуха, ты опустила меч ему на горло. Тут же тебя окатило струей из сонной артерий, и ты отстранившись повалилась на колени, оперевшись на дерево. Тебя вырвало. Чем? Неважно. Было хреново, и добравшись до сумок и меча, ты села. Хотелось плакать. Итак, кроваво расправившись с грязными крестьянами, полностью покрытая кровью, голодная, обезвоженная, раненная, ты должна решить, что тебе делать сейчас и куда идти. Насколько ты помнила, в пяти милях отсюда находилась небольшая деревушка, но есть большая вероятность, что все жертвы оттуда. Можно было дойти до старой дороги, ведущей в город, однако на пути вполне могли поджидать разные неприятные сюрпризы, добираясь сюда, ты пережила немало экстремальных ситуаций. Тем не менее, возвращение в город означало потерю всего прогресса. Выбор перед тобой. Ты решаешь рискнуть и пойти в деревню. Пока брела до деревни, ты все время искала ручей или озерцо. Нельзя было идти в крови. Особенно в чужой. Наконец, рядом с одним из посевных лугов (уже пустых) ты нашла колодец. Вяло набрав воды, ты промакнула тряпичный ошметок от рубашки и быстро провела им по коже. Рану сразо засаднило, но ты поморщившись продолжила оттирать запекшуюся кровь. Из глаз текли слезы, но ты просто тут же стирала их. Остатки грязи, подтеки, размазанная трава, все было стерто. По крайней мере на столько, на сколько ты могла. Ты немного утолила голод и жажду из запасов, что были. К полудню ты дошла до маленькой деревушки, для которой, казалось, остановилось время. В то время, как в крупных городах бок о бок развивалась наука и магия, это небольшое поселение повторяло деяния предков, не внося ничего нового. Иногда девушки и юноши уезжали в учиться в город, но редко возвращались, будто не желая и секунды проводить в столь отсталом месте, когда есть все радости цивилизации всего в двухстах милях от этого места. Путник же, уставший от суеты и шума светской жизни, нашёл бы сие место поразительно умиротворительным. Да, люди здесь не занимались почти ничем, кроме ведения хозяйства и уплаты налогов, но это сосредоточенность на одном, консерваторский настрой успокаивали утомившуюся душу. Две девчушки помахали тебе руками, когда ты приблизилась к старым, но надёжным воротам. К тебе подошёл человек в относительно богатых одеждах и развешал непринуждённый диалог. — Приветствую вас, странница. По какому вы поводу здесь? Ищите работы или отдыха? Вы, случаем, не авантюрист-искатель приключений? — начал он спокойным, размеренным голосом. -Хах, нет..мне бы таверну..или что-то на подобии этого.. Ты поправила походную сумку, и поглубже запихнула сверток с мечом в один из карманов сумки. -у вас такое найдется? — Да, конечно, позвольте я вас провожу. — незнакомец улыбнулся. — Меня зовут Игги, я помощник городничего. Гости в нашей деревушке редкость, так что мы рады вашему визиту. Если вам понадобится что-нибудь, вы всегда можете найти меня или городничего в ратуше. Вы подошли к немного обветшалому, но соответствующему антуражу деревни трактиру. На вывеске было с ошибкой написано: "Висёлый Лось". Трактир пустовал, не считая хозяина и служанки. Оба, скучая подняли на тебя глаза и тут же опустили. Утром посетителей обычно не бывало, однако хозяин обратил внимание на то, что ты пришла с уважаемым человеком. — Вот, это здесь, можно снять и комнату, и отобедать. — сказал Игги. — К слову, если не возражаете, скоро как раз придёт время, изволите составить мне компанию? Ты знала - путь предстоит еще долгий. И без отдыха далеко ты не пройдешь.