Гамбит в фетровой шляпе

- Добрый вечер, - учтиво поприветствовала меня хозяйка дома, открывая дверь и пуская внутрь. Улыбка с зубами белоснежными, как снега на горных вершинах, всегда и пугала, и привлекала меня одновременно. Глаза цвета горного льда – нежно-голубые с небольшими крапинками серого создавали иллюзию спокойствия. Они были похожи на два тихих омута. Я вошел, снял в прихожей фетровую шляпу и драповое пальто – ужасный наряд для двадцать первого века. В детстве мне всегда казалось, что в таком странном одеянии может ходить разве что дедушка, которому уже все равно, что надевать на себя, либо старый итальянский мафиози, давно ушедший на покой, который, желая вспомнить былое, выходит во всем этом на набережную, закуривает дорогую сигару – он хранит ее со времен своей хорошей жизни – и вспоминает, как на этом месте он совершил свое первое убийство. А потом он бросает шляпу в реку и смотрит, как она трепыхается на ветру, прежде чем осесть на воду и отправиться в далекое плавание по водам мировых океанов. Я не был дедушкой и не был мафиози. Я не совершал убийств. Я даже никогда в жизни не курил дорогих сигар. У меня не было ни единого основания надевать этот костюм. А еще, как и любого щеголя-мафиози, у меня были черные, начищенные до блеска лакированные туфли. Наверное, это смотрелось очень странно – молодой человек в драповом пальто, шляпе и блестящих туфлях. Конечно, сейчас в чем только не встретишь людей на улицах. Но, встретив такого человека, я бы невольно задумывался, куда он идет. Интересно, кто-нибудь подумал обо мне – куда и зачем я иду? Часто ли мы рассуждаем о судьбах других людей? Просто обычных – или не совсем – встречаемых нами на улицах. Они бегут по своим делам, торопятся, или, наоборот, бесцельно шатаются по дорогам, пронизывающим пространство и время. Мы встречаем в жизни множество людей, но редко задумываемся, что кто-то из них может появиться в нашей жизни в качестве друга, врага, начальника, любимого человека. Прохожий интересен нам лишь на миг, пока он проходит мимо нас. Лишь на секунду. Возможно, я надел пальто и шляпу, чтобы остаться в сознании человека с улицы на чуть большее время. Возможно, он придет домой и скажет семье за ужином: «Представляете, я видел такого нелепого человека!». Разоблачившись, я прошел в приветливую гостиную, залитую ярким, хотя и холодным, светом. Хозяйкой ее была молодая, хотя и постарше меня, женщина, с которой нас связывало многое. Впервые мы встретились при очень странных обстоятельствах – она подсела ко мне в автобусе. «Ну, подсела и подсела, что такого?» - можете спросить вы. И, действительно, эта обыденная и непримечательная ситуация не стоила бы стольких букв на бумажных листах, если бы этот автобус не попал в аварию, столкнувшись с грузовиком и опрокинувшись в кювет. Я помню, что лежал на груде битого стекла, придавленный чем-то тяжелым, но мягким. Кажется, я сломал тогда ногу. Она лежала рядом, без сознания. Я хотел уже было подползти к ней, попробовать привести ее в чувство, но она открыла глаза раньше и взяла меня за руку. Я тогда был на грани собственного сознания и очень плохо соображал, но, кажется, она спросила: «Ты хочешь умереть?». И я очень серьезно задумался над этим вопросом. Кажется, я ответил, что не хочу, а потом отключился. В себя я пришел уже в больнице. Врачи сказали, что из пятидесяти пассажиров в том автобусе погибли сорок пять. Врачи бегали вокруг меня и твердили о том, насколько я везучий. Я лишь думал о женщине, которая подсела ко мне. И я не мог поверить своим глазам, когда она приехала ко мне в больницу – я тогда еще удивился, как она так быстро оправилась после аварии – и подарила мне рубашку. Она ничего мне не сказала – ни как ее зовут, ни как она смогла спастись из автобуса. Она просто подарила мне красивую дорогую рубашку. Тогда я подумал, что неплохо было бы приобрести шляпу. Классическую черную фетровую шляпу. Она бы неплохо сочеталась с этой рубашкой. Тогда я впервые подумал про то, что приду к этой женщине в дом в том одеянии, в котором пришел туда сегодня. Потом она приехала, когда меня выписывали. Нога зажила, я стал уверенно ходить и вполне неплохо себя чувствовал. Она встретила меня на выходе. В этот раз мы разговорились. Ее звали Мария, она была старше меня на три года. Красивая женщина – мечта поэта, можно сказать. Она расспрашивала меня о себе. Я сказал, что работаю преподавателем в университете и мечтаю написать книгу. На вопрос, почему я до сих пор этого не сделал, я ответил, что мне мешает лень. Она проводила меня до метро и на прощание сказала странную фразу, что автобусу было не лень попасть в аварию. И ушла. А я доехал до родной станции, пошел в магазин мужской одежды и на последние деньги с последней зарплаты купил туфли, драповое пальто и фетровую шляпу. Продавщица смотрела на меня очень странно. Мне было все равно. Я пришел домой, открыл файл со своей будущей книгой, но ничего тогда не сделал. Я уснул прямо перед компьютером. Меня разбудил телефонный звонок. Мне звонила Мария. Я тогда даже не спросил, как она узнала мой номер – она потом сказала сама, что позвонила на кафедру, и ей дали мой телефон. Она предложила встретиться. Разумеется, я согласился. Я еще никогда не был так рад и в тот день читал свои лекции как-то по-особенному, возвышенно. Она встретила меня в парке возле университета. В красивом платье. Я был в пальто. Студенты посмеивались надо мной – я знаю. Хотя у них не было оснований считать меня ничтожеством или не любить меня, но сейчас они могли рассудить, что я, по крайней мере, странный. С Марией мы разговаривали о работе, музыке, о моей ноге и о моей книге. Странно, что я так интересовал ее. Я проводил ее до дома – оказалось, что она жила недалеко. Тогда мы впервые поцеловались. Она попросила прислать ей главу, когда я ее доделаю. В тот вечер я написал три главы. Я писал всю ночь. Без энергетиков или кофе. Просто я чувствовал, что хочу и могу писать. Я отправил ей текст утром по электронной почте, а потом пошел спать. Разбудил меня вновь звонок – я проспал пять часов. Звонила Маша. Она сказала, что хочет приехать. Я встретил ее недалеко от дома, мы зашли в магазин и купили виски. Эту ночь мы провели вместе. Следующий день у меня был выходным. Она очень просила, чтобы я писал книгу. Мы несколько раз занимались любовью, а в промежутках я писал. Она готовила мне еду, а я писал. Я написал, кажется, главу. Или даже больше. Вечером она уехала, сказав, что на пару дней отправляется по делам. Эти пару дней я потратил в ожидании ее. Я приходил с работы, мастурбировал, выпивал бутылку пива и садился писать. Один из героев моего произведения был шахматистом. Когда она вернулась, она спросила, умею ли я играть в шахматы? Я ответил, что умею. Она приехала ко мне, мы сыграли. Я выиграл. Она улыбнулась и занялась со мной любовью. Но, если я хочу писать о шахматисте – сказала она – я должен знать о шахматах все. Я ездил к ней играть в шахматы. Оказалось, что у нее очень приятное жилище, хоть и немного холодное. Я привык к своей мелкой и уютной хибаре – у нее была большая квартира, много дорогих вещей. Наследие от отца, говорила она. Он был богатым человеком. Я хотел сделать ее героиней своей книги. Она сначала была против, но потом согласилась – я вывел ее в образе femme fatale, соперницы героя, из-за которой он проиграл. Она сказала, что это очень примитивно. Но мне нравился этот образ. Я ездил к ней, она ко мне. Потом она стала оставаться у меня днями, неделями, месяцами. Она исполняла все мои заветные желания, мы любили гулять, мы ходили в кино и часто играли в разные игры – карты, шахматы, даже в компьютерные. Вскоре после Нового года я дописал книгу. Она прочитала ее и выслала свои замечания, которых по размеру было чуть ли не больше, чем страниц в самой книге. Еще несколько месяцев я переписывал все, вымарывая строчками, страницами и целыми главами. Она подбадривала меня, всякий раз напоминая о том, чтобы я не ленился, что вторая поездка в автобусе может стать последней. В конце концов, я закончил книгу, отправил ее в редакцию, а к началу лета книга была утверждена в печать. «Шахматист» был закончен. Она пригласила меня отметить это. Я вошел в комнату и сел на диван. Она села рядом. Мы принялись целоваться, а потом снова занялись сексом. Я не буду рассказывать все в подробностях. Когда мы кончили, я пошел в прихожую, достал из кармана пальто авторский экземпляр книги и подарил ей. Она попросила расписаться. Мы обнимались и целовались, но мне было холодно. Необычно холодно. Мне никогда не было так холодно в ее квартире, а ведь было уже лето. Она предложила глинтвейн, а потом – сыграть в шахматы. Сегодня был четверг – шахматный день. В этот день когда-то мы сыграли первый раз. Я играл белыми. Они же начинают и выигрывают, не так ли? Она молчала. Она всегда молчала, когда играла. Я смотрел на ее обнаженное тело, пытаясь сконцентрироваться на шахматах, и тоже молчал. Я проиграл. Впервые. Очень странно. Может, мне было холодно. Может, я не смог перестать пялиться на нее, но я проиграл. Она просила не расстраиваться, сказав, что потом все будет хорошо. Что я молодец, ведь закончил книгу. Она подала мне глинтвейн. Он, правда, был теплый и смог согреть меня изнутри. Мне стало очень хорошо и тепло. Я посмотрел на мою прекрасную Марию, лег на диван и закрыл глаза. Я не помню, что было дальше. Помню лишь, что она подошла, погладила меня по голове и в очень странной манере, тихим голосом сказала: «Ты хочешь умереть». А я еще глупый задумался, где же вопросительный знак?