Шантаж

Шантаж. Что представляет собой шантаж? Человек выполнит любую твою просьбу, стоит только «попросить», намекнув на некоторые не очень благоприятные исходы для этого самого человека в каком-либо деле. Тики Микк любил шантаж. Да уж, получить всё что угодно - довольно просто, стоит лишь подёргать за нужные ниточки. А выполнение этого желания обещало быть довольно интересным процессом. - Ну же, Малыш. Ты же хочешь, чтобы я отпустил рыжего? Лицо сидящего на кровати пепельноволосого парня меняется, как только он слышит о своём дружке, он злобно смотрит в сторону присаживающегося на кровать мужчины и решает ещё раз удостовериться в их договорённости. - Ты точно дашь ему свободу? Ной улыбается уголком рта, с губ срывается лёгкий смешок, и он тушит привычную сигарету, расстёгивая манжеты рубашки. На нём обычная одежда, разве что тёмный пиджак висит на спинке кресла да цилиндр стоит на столе. Правда, он босиком, но это не особо важно. Тики подсаживается ближе к своей «жертве» и осторожно проводит пальцами по бледной коже шеи, поднимается к уху и убирает мешающую седую прядь. Смотрит в серебристые глаза, и Уолкер резко отворачивается, давая понять, что совсем не горит желанием делить со своим врагом постель. Но уговор есть уговор. - Да, я отпущу его, – наконец, кивает повелитель бабочек, подхватывая подбородок мальчика двумя пальцами и снова разворачивая милое лицо к себе. Аллен, похоже, смирившись со своей ролью нынешней подстилки Мика, расслабляется, томно вздыхая, от чего становится ещё соблазнительнее. Понимает, что для спасения Лави нужно всего лишь переспать с этим Ноем, и это придаёт ему решимости. Он даже улыбается. Знает, что Тики не сделает ему больно – хоть и злодей, но всё же к Малышу у него отношение особое. – Ты милый. - Знаю, – подаётся парень вперёд, прикрывая глаза, и чувствует осторожное прикосновение губ врага, позволяет поцеловать себя, осторожно и как будто опасаясь ответной реакции. Самому экзорцисту неуютно, но… Такое положение даже забавляет. Он сидит в одной расстёгнутой рубашке, а руки, комкающие простынь между ног, крепко связаны у запястий. Зачем? Черноволосому так интересней. Седой чувствует, как холодная рука вновь касается его шеи, чуть сжимает ключицу, потом сразу оказывается на бедре подростка, проскальзывая под рубашку, что больше на несколько размеров, чем должна быть, как длинные пальцы словно изучают эту часть Уолкера и, наконец, исчезают. Серебристые глаза распахиваются и сразу встречаются с золотыми, которые хитро следят за жертвой. - Знаешь… - Ной наклоняется к экзорцисту, и тот чувствует его дыхание на своей шее. Хочется отстраниться - и в то же время не хочется… Совершенно ничего. – Твоей выдержке можно только позавидовать. Ты осознаёшь, что сейчас произойдёт, и не только не сопротивляешься, но и не теряешь самообладания. А он… Книгочей… Он не узнает, на что ты пошёл ради него. Экзорцист молчит, в горле встаёт ком, а Тики касается пальцами шрама под глазом, скулы, приоткрывает рот, надавливая на мягкие губы, и вновь улыбается. - Сделаешь мне приятно? Сделаешь, – сам спрашивает и сам отвечает мужчина, но парень сидит, не шевелясь, и Мик запускает одну руку в седые вихры, чуть надавливая на затылок, а другой расстёгивает чёрные брюки. Намёк понят. Пепельноволосый сползает вниз, зажмуривается, словно думая о чём-то, потом осторожно касается ладонями детородного органа повелителя бабочек, проводя пальцами по всему стволу – сначала чуть дотрагиваясь, а позже – уверенно обхватывая кольцом. Связанными руками проделывать такое неудобно, да и португалец явно хочет чего-то большего, поэтому подросток, скользнув языком по губам, нервно сглатывает и вбирает в себя член. Действует осторожно, сделав пару движений, отрывается от своего занятия, начиная облизывать объект внимания, скользя языком по всей длине ствола, обильно смачивает слюной. Чуть оттягивает крайнюю плоть, символично целует головку и только тогда снова заглатывает, принимаясь за дело основательно. Мик сжимает пепельную копну, но не настолько, чтобы причинить «работающему» подростку боль, и шумно выдыхает. Экзорцист уверенно отсасывает ему, причём настолько качественно, что сам собой возникает вопрос… - Малыш… Тебя что, кто-то этому учил? – с сожалением в голосе спрашивает мужчина, внимательно следя за мальчиком. Тот прерывает своё занятие и, вытерев рот рукавом рубашки, заявляет: - Не твоё дело. - Сейчас – моё, – резонно возражает Ной, подхватывая парня за подбородок, не давая вернуться к минету. Приятно? Приятно, но и интересно тоже. – Ну же… Скажи. Тот бешеный вампир? Или мечник: он же такой властный, наверняка подчинил тебя. Лицо мальчика остаётся всё ещё беспристрастным, и тут повелитель бабочек вспоминает ещё один нюанс… - Или рыжий? Как его… Лави? Ты идёшь ради него на такой поступок… - выражение Аллена не меняется, но глаза выдают его, и парень смущённо отводит взгляд. Отмеченный стигматами смотрит на него жалостливо и со странной интонацией выдаёт: - Оу… Это так мило. - Заткнись. Вам, Ноям, не понять человеческих чувств, – шипит экзорцист, косясь в сторону. Сжимает зубы, мнёт руками простынь, от чего верёвка трётся о нежную кожу ещё больше, и почему-то хочется плакать. Он отвлекается и возвращается в реальность лишь тогда, когда мужчина хватает его за талию и сильно прижимает к себе - пепельноволосый упирается локтями в грудь Тики, который к тому времени уже расстегнул рубашку, и вздрагивает, когда под неё проскальзывает холодная рука. - Тихо, тихо… - словно успокаивая маленького ребёнка, шепчет черноволосый, проводит пальцами по бедру, соскальзывая на внутреннюю сторону, осторожно касается сжимающегося отверстия, чуть поглаживая, и проникает внутрь, начиная растягивать подростка. Но спустя некоторое время разочарованно удивляется забавному факту. – Знаешь, в прошлый раз ты был уже, куда уже. Как будто в первый раз. Уолкер жмурится: он не хочет вспоминать тот случай, совсем не хочет, тем более, это произошло давно. Алкоголь совсем затмил разум мальчонки, и он умудрился отдаться своему врагу. Хотя, даже сейчас пальцы, раз за разом проникающие в податливое тело, доставляли удовольствие, как и в прошлый раз. Хотя тогда было немного больно. Экзорцист прогибается, чувствуя растекающееся по телу удовольствие, словно от маленьких разрядов электрического тока, и краснеет, что не ускользает от внимательного взора желтоглазого. Умелая рука раз за разом задевает простату, от чего Аллен тихо стонет сквозь губы, но голос над ухом продолжает вещать. - Знаешь, этот парень тебя расходил. Мне обидно, – горячее дыхание обжигает ухо, и мальчик бьёт связанными руками держащего его мужчину в грудь. - Заткнись! - Но тебе всё равно приятно, разве нет? – удивляется Ной, не прекращая своего занятия. Он видит, как по телу седого пробегает лёгкая дрожь, как краснеет лицо, чувствует, как мышцы судорожно сжимаются, обхватывая пальцы… И это всё – естественная реакция организма. Ответа Микк не получает, но постепенно пепельноволосый успокаивается, замолкает. Мужчина ухмыляется, прижимая к себе Аллена ещё сильнее, и, осторожно придерживая подростка за бёдра, насаживает его на себя. Проклятый еле слышно выдыхает, царапая ногтями грудь партнёра, и тихо шипит при первых толчках, однако быстро приходит в норму и покорно замолкает, позволяя делать с собой всё, что хочет черноволосый. Тот же улыбается уголком рта и, прекращая движение, проведя пальцем по судорожно сжавшемуся кольцу мышц, скользит на внутреннюю сторону бедра, чуть касаясь яичек, и крепко обхватывает стоящий член парня, проводя большим пальцем по сочащейся головке. – Знаешь, Малыш… Ты и правда Малыш. - А вот это уже оскорбление, – хрипло отвечает Уолкер, слегка двигая бёдрами и призывая повелителя бабочек к продолжению. – И, можно подумать… - он прерывается, чувствуя возобновившиеся глубокие толчки, и тихо всхлипывает, краснея и прикрывая лицо седыми прядями. – Можно подумать, ты в прошлый раз не заметил, – заканчивает фразу на одном дыхании, крепче прижимаясь к оголённому торсу Тики, и закусывает губу. Чёрт, всё же приятно. - В прошлый раз я выпил, – ухмыляется Ной, смеясь, и, наклонившись к экзорцисту, проводит языком по ушку, подцепляя серёжку, и тянет на себя, не прекращая толкаться в податливое тело. Аллен вздрагивает и против воли закидывает голову, открывая шею для дальнейших действий отмеченного стигматами, против которых уже не очень-то возражает, и сам закидывает связанные руки за шею врага. Мик оставляет одну ладонь у него на бедре, а второй придерживает хрупкую шею, скользя языком от уха до ключицы, чуть покусывает кожу и, наконец, слышит тихий стон. Уолкер сдаётся. Всё ведь точно так же, как и с Лави – крышу сносит быстро, и хочется только одного… Поэтому парень сам начинает насаживаться, позволяя умелым рукам ласкать себя, и закрывает глаза. Ощущает, как тёплый язык касается соска, снова стонет, чувствует такие опасные руки, а сейчас нежные, хоть и холодные, на своём теле, и зарывается пальцами в тёмную шевелюру, хоть это и сложно со связанными руками. Верёвка сильно трёт запястья, но это не мешает подростку полностью погрузиться в мир куда более приятных ощущений и утонуть в них… - Быстро ты, – ухмыляется Мик и хитро смотрит на проклятого, который обмякает в его руках, когда экзорцист, разрядившись, открывает глаза. – Но я-то… Ещё не закончил. Мужчина возобновляет процесс, насаживая парня на свой член против воли того, и Аллен всхлипывает. - Больно… - из глаз текут слёзы, парень пытается оттолкнуть от себя Ноя, но тот лишь грубо зажимает ему рот рукой, не позволяя даже вздоху вырваться, и монотонно продолжает своё дело, любуясь непередаваемыми эмоциями на лице седого. Он жмурится, вертит головой, но ладонь Мика всё так же плотно закрывает мягкие губы, пока, наконец, Уолкер снова не вцепляется в шею мужчины. Опускает взгляд, устанавливая контакт с золотыми глазами, и только тогда рука возвращается на худую шею, откуда скользит на тощие руки, резко хватает и притягивает к себе. Губы человека и Ноя соприкасаются, и экзорцист позволяет поцеловать себя, однако получая также и болезненный укус. Во рту появляется привкус крови, но Тики это совершенно не волнует. Он отрывается только для того, чтобы упереться в простыни руками и повалить проклятого на кровать, от чего тот вскрикивает, но быстро затихает, чувствуя холодные губы на своей шее. В такой позе проникновения не такие глубокие, но почему-то более приятные. И… Спокойные? Седой медленно выдыхает, когда процесс продолжается, и отпускает Тики, закидывая руки за голову. Ной нависает над ним, и подросток невольно любуется красивым телом повелителя бабочек, скользит взглядом по широким плечам, накачанному прессу и… При взгляде ниже лицо Уолкера снова заливается краской; он закрывает глаза руками, которые союзник Тысячелетнего Графа тут же вновь вздёргивает вверх, вынуждая смотреть на себя. Мужчина хрипит, чувствуя приближающийся оргазм, а вид разгорячённого Малыша лишь добавляет масла в огонь, приближая конец, который скоро наступает. Аллен тут же напрягается и прижимает голову к груди, зажмуриваясь, чувствует разливающуюся внутри жидкость и шипит, кончая следом. Немного дрожит и, наконец, предпринимает попытку выползти из-под неподвижного Мика - однако дальнейшее действительно пугает подростка. Ной позволяет ему вывернуться, но тут же хватает за предплечья, сильно сжимая руки, и грубо переворачивает пепельноволосого, утыкая того носом в подушку. Тот пытается сопротивляться, но Тики заведомо сильнее, поэтому экзорцисту не остаётся ничего, кроме как подчиниться. Он слышит хлюпающий звук и ощущает вновь входящее в него инородное тело, прогибаясь в пояснице, и вгрызается в подушку зубами, всё ещё чувствуя на затылке сильную руку. Он тихо хрипит, когда другая ладонь сильно сжимает ягодицы, когда всё начинает повторяться. Опять больно; опять хочется кричать и звать кого-то на помощь, но ведь некого. Да и сделка в таком случае будет недействительна. Поэтому сторонник Чёрного Ордена молча царапает ногтями простынь, бессмысленно, правда, пока по телу вновь не растекается похоть. И вот, седой уже сам прижимается бёдрами к партнёру и тихо стонет, сам таким образом прося продолжать… Чувствует тёплое дыхание на шее и слышит заискивающий голос, который сразу же вырывает его из небытия. - Что, лучше, чем с твоим дружком? Экзорцист даже не раздумывает, что ответить, - на автомате разворачивает голову и озлобленно шипит: - Смеёшься? Ты мне никто, – за что его сильнее вжимают в простыни, заламывая руки, и оставляют болезненный укус на шее, от чего на кровать начинает капать красная жидкость. Движения Тики вновь становятся жёстче, и подросток сжимает зубы, напрягаясь. - Пусть будет так. Твоего Лави я отпущу в любом случае; а вот твоя ночь обещает быть долгой…