Подол чёрного платья Морганы трепал холодный ветер, тёмные кудри увивались за резкими порывами, слегка прикрывая зелёные омуты глаз, скользили по длинной шее; на бледных губах застыла полубезумная ухмылка. Девушка отлично вписывалась в окружающую её мёртвую серость, казалось бы, сама жизнь замирала вокруг неё, притуплённая и напуганная силами чародейки.
— Дорогой брат, — произнесла она лёгко, громко, холодно, и Артур, сузив глаза, поднял голову выше, рассматривая девушку, которая когда-то была ему дороже всего мира. — Я ожидала тебя раньше.
Король пристально вглядывался в бледное лицо сестры, пытаясь отыскать девочку, которую знал давным-давно, с которой вырос и которую любил, девочку, лишённую зависти, коварства и жестокости, невинную и чистую, однако личина безжалостного монстра всё ещё скрывала её от него. А возможно, тёмная сила навсегда отняла у Артура ту девочку, девочку, которую, к своему стыду, он тайком любил все эти годы.
Слегка склонив голову набок, король пытался угадать мысли сестры, но бесстрастные зелёные глаза ничем не выдавали её, а на бледной, почти фарфоровой коже, лишённой любого румянца, не проскакивало ни одной морщинки, ни одной складки, ни одной эмоции. Моргана была идеальна: во всём, всегда.
Даже если бы королю хотелось назвать девушку сестрой, он не сумел бы, потому, чуть кивнув, Артур выдавил:
— Моргана.
Её ухмылка стала шире, гуще, но осталась такой же сухой и безжизненной. Резким движением руки чародейка одёрнула ткань шатра; ей не нужно было касаться плотной чёрной материи, магия сделала это за неё. Артур не сдвинулся с места, и Моргана удивлённо приподняла бровь.
— Чем же я заслужила твоё недоверие, мой дражайший брат? — в притворном ужасе вопросила девушка. — Неужели ты желаешь разбить моё бедное сердце?
«Сердце… — подумал король. — О, Моргана, как бы мне хотелось, чтобы оно по-прежнему билось в твоей груди».
Он сделал твёрдый шаг к шатру. Один, другой, третий, даже не замечая, как поравнялся с Морганой на холме. Она протянула руку, предоставляя Артуру возможность зайти первым.
Внутри было темно и душно, стояло несколько кресел, письменный стол, забитый грамотами, кубок с вином и две чаши, много свеч. Усталый король занял место в углу, в обитом красным бархатом кресле, откидываясь на спинку, вслушиваясь в мерно приближающиеся шаги сестры.
Моргана наполнила вином оба кубка, прежде чем легко протянуть один брату. Артур с подозрением уставился на чашу, перевёл взгляд на девушку, и она безжалостно рассмеялась. Сердце заколотило по ребрам, причиняя почти физическую боль. В её же глазах играло отражение пламени тысячи свечей.
— Яд? — ухмыльнулась Моргана, отпивая из его кубка, доказывая: вино не отравлено. — Слишком просто для нас, дорогой брат, не находишь?
Артур неохотно принял чашу из её рук, делая демонстративный глоток, глядя прямо в её глаза. Девушка удовлетворённо кивнула, располагаясь напротив брата.
— Нам не нужна война, Моргана, — проговорил Артур тоном истинного короля, тоном, не терпящим возражений. И никто не смел возразить ему, никто не решился бы. Никто, кроме Морганы, разумеется.
—
Тебе не нужна, — поправила она царственно, не пытаясь скрыть превосходство в голосе. — Камелот падёт, ещё одно сражение, дорогой брат, и трон отойдёт ко мне. Ты знаешь, — заметила она, — конечно, знаешь, иначе зачем бы ты пришёл молить о мире.
Артур сглотнул, пряча растерянность в чаше с вином, прежде чем, глубоко вздохнув, взять себя в руки. Ему стоило предугадать это, Моргана никогда не была глупа, и, конечно, она всё понимает. Ему не удавалось провести её даже в далёком детстве.
— Народ не должен страдать из-за…
— Мой народ не должен был страдать, прятаться и умирать в канавах и лесах. Чем твои люди лучше моих? Чем заслужили мирную жизнь те, кто годами истреблял невинных? — прервала девушка резко, и Артур на мгновение позволил себе опустить голову вниз, принимая праведность её слов.
— Это ошибки Утера, — возразил Пендрагон, наблюдая за изменениями в лице сестры, — мы не обязаны повторять их, не обязаны нести это бремя и воевать между собой.
Она усмехнулась.
— И чтобы ты понял это, мне нужно было привести десятитысячную армию к стенам Камелота, — Моргана покачала головой, поднимаясь, медленным шагом обойдя его, опустив руку на бархатную спинку кресла.
— Я пришёл не умолять тебя, Моргана, а чтобы заключить мир. Ты должна прекратить это…
Её теплая ладонь скользнула ниже, и Артур слегка повернул голову, чтобы увидеть её руку на своем плече. Слова застряли в горле, и тяжесть надетых поверх кольчуги доспехов показалась Артуру неподъёмной.
Одно прикосновение Морганы — и он уже начинает задыхаться.
«Наивный дурак».
— Как поживает моя служанка? — спросила девушка, после затянувшегося молчания, полностью меняя тему.
— Гвен больше не твоя прислуга, — возразил Артур утомлённо. Господи, как он устал за эти годы. Король чувствовал себя изможденным стариком в молодом теле. Словно бы прожил куда больше своих двадцати шести лет. Много больше.
— Она навсегда останется прислугой, — тихо отозвалась Моргана, — даже если сейчас носит мою корону.
Артур хотел возразить, но её рука взвилась выше, касаясь его шеи. Нежно. После всех этих лет король не думал, что сестра способна на такую ласку. Пендрагон замер, словно бы выпитое вино разом ударило в голову. Один кубок и Моргана пьянили больше, чем штоф вина на пиру.
— Неужели ты не хочешь наследника? — спросила девушка, и звук её голоса заставил Артура напрячься всем телом. — Служанка не способна дать Камелоту будущее, а я могу.
Король обернулся, вглядываясь в лицо сестры, ища в ней злую шутку или новые грани безумия. Моргана была спокойна, задумчива и прекрасна. Даже без золотых браслетов на запястьях, нарядных платьев и хитроумных причесок — в чёрном ободранном платье сестра была хороша как никто другой.
— Наш род слишком стар, чтобы исчезнуть из-за бездетной служанки. Пендрагоны рождены чтобы править, кровь, что растекается по нашим венам, обязывает нас. Никто кроме меня не даст жизнь твоему сыну, принцу, наследнику, — она мягко скользнула к золотым волосам брата, сжала их в кулак и запрокинула его голову назад. Моргана заглянула в голубые глаза короля, наклоняясь ниже. — Будущему королю.
Девушка разжала ладонь, резко выпрямилась и сделала несколько шагов назад. Артур напряжённо сглотнул, поворачивая голову вслед за ней, ища её силуэт в полутьме.
— Это неправильно, — покачал головой он.
Моргана снова рассмеялась, подходя ближе, и, подобрав платье, уселась на колени брату, толкая короля в спинку кресла.
— Чистая кровь, брат, — прошептала девушка в ухо Артуру. — Благородная, великая кровь. Почувствуй её, она растекается по твоим и моим венам и будет растекаться в его венах тоже.
Моргана пьянила. Её тёмные локоны, скользящие по плечам и задевающие его шею, её пухлые губы совсем близко, её раздвинутые горячие бёдра, задранное платье и самое главное — её сладкие обещания. Быть может, она больше не невинная светлая девочка, но её темная сторона завораживала Артура ничуть не меньше, чем светлая.
У короля было не так много женщин, он был верен жене, но сейчас ни один обет не сможет остановить его. Удержать от такой близкой, горячей и желанной сестры.
«Господи, сестры, — думал он с болью. — За что ты испытываешь меня? Ведь я не устою».
Артур потянулся к девушке, бегло пробежав ладонью по белому бедру, задирая её платье выше. Моргана с усмешкой склонилась, позволяя брату коснуться её губ. Она целовала его столь же требовательно и пылко; Моргана не отдавала — она брала столько же. И впервые в жизни они были так равны в своих правах. Девушка кусала губы брата до крови, проливая ту самую благородную кровь, о которой столько твердила.
Ткань её платья податливо рвалась под руками короля, легко скользя по бледной коже, обнажая пухлую грудь. Артур самозабвенно целовал и ласкал сестру, думая, что плоть ведьмы не должна быть такой идеальной, горячей и нежной.
Моргана извивалась в руках брата, когда он поднес её к забитому столу, скидывая ценные бумаги на пол, укладывая на холодное дерево.
Тем вечером тело ведьмы приняло семя короля, обещанный златовласый принц был в пути.
***
Моргана тяжело дышала, опустив голову на грудь брата; и, хотя её волосы щекотали его обнажённую кожу, а шерстяной ковёр был недостаточно мягким, Артур никогда не чувствовал себя счастливее, чем в тот момент, когда обнимал обнажённое тело сестры, чувствуя её горячее дыхание на своей коже, вслушиваясь в тихое потрескивание догорающих свечей.
— Войны не будет, — наконец согласилась Моргана, коснувшись губами плеча брата.
***
Её муж изменился, словно бы в один миг прекратил любить её. И хотя Гвен отчаянно отказывалась в это верить, но виной всему была Моргана. Камелот избежал кровавой войны, но навсегда потерял своего короля. После увенчавшихся успехом переговоров с ведьмой, Артур перестал делить ложе со своей королевой, завтракать, обедать и ужинать в её компании, прислушиваться к её тревогам и советам. Они стали чужими друг другу.
Гвен не могла не замечать частые внезапные походы мужа и такие же неожиданные возвращения из них. С каждым разом Артур возвращался всё отдалённее и задумчивее.
«Как же она выкрала твоё сердце? — думала Гвиневра, поглядывая в сторону мужа на пиру. Артуру не было до неё никакого дела, король даже не смотрел в сторону своей королевы. — Или же твоё сердце всегда принадлежало ей одной?»
Гвен думала о нежных признаниях, о годах, что они прожили вместе, и вспоминала тоску в его глазах. Ту, что появилась, когда его сестра покинула Камелот. Артур всегда любил Моргану.
Королева осознавала, что ей недолго осталось носить корону.
А когда Моргана, окружённая свитой из преданных рыцарей Камелота, подъехала к воротам замка с ребёнком на руках, Гвен поняла всё.
Через три дня королеву Гвиневру обвинили в измене и посадили в темницу, и никто не смел возразить. Казнь изменницы планировалась сразу после коронации Морганы и крестин маленького принца, чтобы не омрачать празднество.
Народ, что никогда не сможет полюбить королеву-ведьму, молчал под гнетом любви короля к сестре-жене.
