Помнишь ли ты меня?

Страстные поцелуи, крепкие объятия. Холодные руки плавно скользят по телу, забираются под одежду. Сердце, казалось, просто останавливается в такие моменты. Хриплое дыхание, обжигающее кожу на шее, заставляет мурашки пробегать по спине. Тело сводит приятная судорога, тихие хриплые вздохи срываются на стоны. Я давно об этом мечтал. — Ты как всегда такой холодный, — Аарон тихо усмехнулся. Он лежал, закрыв глаза и едва ощутимо водил пальцами по моей спине. Я имел прекрасную возможность за долгое время рассмотреть так полюбившееся мне давным-давно лицо. Темные волосы прилипли к влажному лбу, щекам; с тонких губ периодически срываются тяжелые выдохи. Аарон всё пытался отдышаться после длительного секса. Он безумно красив. И эта красота была такой пленяющей, завораживающей, от него было просто невозможно оторвать взгляд. Манящие черные глаза; чем-то аристократические черты лица; идеальное тело. — Мне завтра на работу, — бросив на Аарона взгляд в последний раз, я повернулся на другой бок, перекатился к краю кровати и встал. Совершенно не стесняясь своей наготы, я прошёл в сторону валяющейся на полу одежды. Подобрав нужное, стал одеваться. Я чувствовал на себе его пристальный взгляд, чувствовал в нем недовольство. Снова я ухожу, даже не дав ему возможности понежиться со мной в кровати. А я просто не мог позволить себе остаться. Боялся. Боялся подпустить его слишком близко. Хотя, я и так уже пересёк черту. — До встречи на работе, — я накинул на плечи рубашку и, по пути застегивая её, направился к двери. — Не вставай. Дверь я захлопну. Он ничего не сказал, видимо, понимая, что это бесполезно. И слава всем Богам. Если он попросит остаться, мне потребуется слишком много усилий, чтобы отказать. Во мне до сих пор съедает всё ненависть к нему, но в то же время не угасает и любовь. И эти два чувства, сливаясь воедино, дают просто ядерную смесь. Меня бы давно разорвало на куски, не умей я заглушать в себе все чувства: боль, счастье, любовь, ненависть. Все это давно уже под замком, крепко обмотанным цепью. Только вот эта цепь медленно разрушается, и вот-вот распадётся на куски. Проходя мимо зеркала, я совершенно осознанно бросил на себя взгляд. Прилично отросшие каштановые волосы; зелёные глаза с черными крапинками; острые высокие скулы; спортивное тело. Теперь я совершенно не уступаю ему по красоте. Мне часто говорят о том, что с такой внешностью мне надо идти в модельный бизнес. Но вот надо ли мне оно? Застегнув все пуговицы, надев ботинки и пиджак, я покинул квартиру. И зачем я только прихожу к нему? То ли во мне играет мазохист, то ли я хочу почувствовать превосходство, из-за того, что он бегает за мной, то ли просто хочу просто отомстить. Сколько лет уже прошло? Десять? Мне теперь двадцать пять. Все в моем возрасте женятся, заводят друзей, а что я? Всё предаюсь школьным воспоминаниям? А ведь совсем недавно всё было хорошо. У меня была девушка, и я забыл, что значит заглушать боль работой, тренировками. А потом появился он, снова разрушил мою жизнь. Хотелось немного потянуть время, подумать, и поэтому лифту я предпочел лестницу. Достав пачку, я вытащил одну сигарету и закурил. Долго ли это будет продолжаться? Почему старые чувства не забылись и раны не зажили? Почему после всего, что было, я не могу перестать думать о нём? Ведь Аарон растоптал меня, уничтожил морально, причинил немалую боль физически. Всегда думал о том, почему он это делал. И в голову приходили мысли только о том, что подростки жестоки. Те, кто чем-то отличается от них, имеют какие-то недостатки — просто ничто, червяк, которого можно раздавить. Я всегда заглушал боль работой, учёбой, загружал себя так, что потом темнело в глазах. А потом окончание школы — новая жизнь, новые возможности, университет, хорошая работа. Я изменился так, что мои прежние знакомые не узнают на улице. Я стал таким же, каким был когда-то он. Привлекательным, холодным, расчетливым. Меня теперь привлекает в людях внешность, а не то, что скрывается за оболочкой. Сигарета закончилась как раз тогда, когда я спустился на первый этаж. Я потушил бычок о перила, небрежно бросил на ступеньки, а потом вышел на улицу. Уже стемнело, похолодало. Прохладный воздух приятно подул в лицо. На секунду я замер, прикрыв глаза, наслаждаясь тишиной и спокойствием, царящими вокруг. И так я стоял, пока моей шеи не коснулись губы, а спину через пиджак и рубашку не обжог жар чужого тела. Он даже не надел футболку, вышел лишь в домашних штанах. — Может, ты всё-таки останешься? — от хриплого голоса, произнесшего этот вопрос, сердце упало в пятки, в горле встал ком. — Я хочу провести эту ночь с тобой. Спать рядом, обнимать. А потом вместе поехать на работу. — Зачем тебе это? — я едва выдавил из себя эти слова, стараясь держать привычную ледяную нотку в наших отношениях. — Я тебе уже не раз говорил, — его губы скользнули вверх, коснулись мочки уха. — Я люблю тебя, Эд. Я никогда не предавал этим словам серьезности. Хотел думать, что он врёт, пытается использовать меня. Но с каждым разом сомнения всё глубже и глубже забираются в сердце. Наверное, я просто не хочу, чтобы так оно и было. Не хочу снова погрязнуть в пучине черных глаз, потерять голову в круговороте чувств. Трещин на цепи становится всё больше и больше, она скоро не выдержит, сломается под напором старательно сдерживаемых эмоций. Я так хочу использовать его, причинить боль, но просто не могу. — Любишь? — я пытался сказать это с привычной мне ядовитой усмешкой, но получилось как-то слишком жалко, хрипло, а голос предательски дрогнул. — Люблю, — эхом повторил Аарон. — И хочу провести с тобой немного времени. — Ладно. Но это первый и последний раз. Вру самому себе и прекрасно это понимаю. Я мазохист. Всегда им был и буду. Это не отнять. Развернувшись в объятиях, я заглянул в его глаза. Чёрные, притягивающие омуты, в которых плескалось множество самых разных эмоций. Новая трещина пошла по цепи. Ещё чуть-чуть. Я так боюсь этого момента. Я прикрыл глаза, позволив себя поцеловать, а потом, секундой позже, запустил пальцы в темные волосы. Интересно, помнишь ли ты меня?.. Хотя, теперь оно не важно.