***
«Вот в какой момент жизни всё у меня пошло по материнской линии?». Сёма грустно напивался в углу, деля одиночество с самой желанной парой на любой вечеринке — четырёхлитровой бутылкой Red Label. Наливать из неё было неудобно только в первый час тусовки, пока бутыль не опустошили на две трети. А дальше дело пошло гладко. Адресатов Стас в итоге всё-таки перепутал. И сидел теперь Сёма, зажав в попе бусинку, в компании двадцати геев разной степени нетрезвости. Музыку слушал. Наслаждался. Блядь. — Так, Игорь, я сваливаю, — решительно заявил Сёма, когда они сошли с электрички и обнаружили компанию из шестерых радужного вида парней, явно выдвинувшихся в том же направлении. — Забирай свои ласты, хавку... Всё забирай, я обратно, в Москву. И Сёма действительно скинул второй рюкзак на платформу, а сам развернулся к лесу задом, к рельсам передом. Расписание электричек выцвело под солнцем и ветром, пришлось стучаться в окошко кассы. Сёма стучался долго, пока ему в плечо не ткнулся чей-то нос. — Ух ты ж, блядь! Игорь! Чего пугаешь?! — шуганулся Сёма. Руки у Игоря, как оказалось, были заняты. — Следующая электричка до Москвы — завтра утром, — покладисто ответил Игорь. — Что ты сказал? — Ну вон же, — Игорь кивнул куда-то в сторону, где Сёма увидел вторую доску с расписанием. «Электричка Морозки — Москва, отправление 6:30, 12:30, 16:30. Ежедневно». Сёма поднёс руку с часами к самому носу. На часах было 16:45. «Блядь». Стас при виде его кислой рожи заговорщически подмигнул Игорю, и Сёму сразу одолели разные дурацкие подозрения. «Ух, коварные пидорасы!». Сёма не был гомофобом, нет. К геям он относился терпимо, даже уважал в чём-то за смелость. А вот пидоров не любил. Друзья у него были пидоры — это факт. — Вот сколько мы с тобой знакомы, Сёма? Умный ты парень! Игоря, похоже, подразвезло. Ему обычно немного и нужно-то было. «Сейчас опять начнёт в любви признаваться», — обречённо подумал Сёма. — А как выпью — красивый ты парень! «Ну точняк... Эх, мама-мама, ну почему я не гей? Так бы всё проще было». — Так, Игорь, — Сёма настойчиво сдвинул чужую лапищу с колена. — Мы это уже обсуждали. Нет. Сёма глянул на Игоря исподлобья, надеясь вызвать у того хотя бы слабую реакцию в мозгу. Раньше срабатывало. — Ну, Сёмочка... Ну, маленький мой... — В руках себя держи, да? Не меня, говорю, а себя! Сёма не грубо, но твёрдо отвёл небритую физиономию с вытянутыми трубочкой губами подальше. — Проблемы, мальчики? — неподражаемый Стас во всей красе. Ну то есть почти во всей — кое-что пока всё же прикрыто плавками. — Стас, забери его, будь другом, — Сёма всё пытался обойтись без рукоприкладства. — Неее, это слишком просто, — хихикнул Стас, оценив ситуацию. — Я лучше со стороны понаблюдаю, — и подлил себе ещё водки из бутылки, которую таскал с собой. Сёма окинул парня взглядом, в котором читалась не только его благодарность за этот фортель, но и вся боль еврейского народа разом. — Сёма, ты совсем не хочешь меня? «Ну вы подумайте! Какие обиженные глазёнки!». — Совсем. Сёма натянул на лицо выражение абсолютного похерительства и только скидывал и скидывал с себя чужие руки. — Почему? — Игорь, блядь, ну а ты подумай! — Не с той стороны заходишь, Игорёк, — тоном опытной свахи подсказал Стас. И не успел Сёма возмутиться, как тот подсел со второго бока, без перехода закидывая на него обе ноги. — Смотри как надо. Раздевать Сёму начали уже в четыре руки, а шею мягко и влажно целовали под самым ушком, как раз там, где у Сёмы была... — Блядь, выпустите меня, проклятые извращенцы!!! — рванулся вперёд Сёма, чувствуя совсем-совсем неправильную реакцию пьяненького организма. К сожалению, за громкой музыкой и в темноте, рассекаемой лишь светом стробоскопов, никто на его попытку побега внимания не обратил. — Ну, Сёмочка, ну не надо так... Мы ж любя, — бубнил на ухо Игорь, лапая Сёму уже без всякого стеснения. — Ох, отлюбим так отлюбим, — поддакивал с другой стороны Стас. И вытворял языком с ухом Сёмы такое, что в паху делалось очень тесно. — Пидоры вы, вы знаете?.. — печально вздохнул Сёма, оставляя безуспешные попытки сопротивляться. — Не мы такие, кость такая, — прошептал ему на ухо Стас. И окончательно перебрался Сёме на колени, оседлав его сверху. «Живым, суки, не дамся!» — успел подумать Сёма, прежде чем его засосала опасная трясина. Смачно засосала, с языком.***
— Так, а потом чё? А ты чё? Да ты чё! А я чё? — Сёма сам с себя угорал, слушая рассказы парней. Проснулись они — Сёма, Стас и Игорь — в одной кровати, но голым среди них оказался только Игорь. Даже Стас каким-то чудом удержал своё хозяйство в плавках. — Ооо... Ты бился как лев! Стояк твой каменный, правда, мне в задницу упирался, а ты ни-ни, — щурился довольный Стас. — А стояк я, кстати, помню... И как ты меня от него избавлял — тоже. Одно не пойму: Игорь нам по кой ляд сдался? Как Стас у него на бёдрах макарену исполнял, Сёма помнил. Как он сам Стаса за бёдра дёргал, чтоб тот ему поактивнее задом в пах вдавливался, — тоже. Даже как в спальню перебрались и как долго целовались на кровати. Чисто по-дружески. Вообще без гейства. А вот Игоря не помнил. — А мы его и не звали, — подтвердил Стас. — Он вообще уже ближе к утру заполз. Прям сразу нагишом, — Стас пожевал губами, припоминая. — И мокрый. — Тебя кто раздел, чудовище волосатое? — строго спросил Сёма. — Да я сам, — протянул мечтательно Игорь. — Зачем? — спросили парни хором. — Купался я, — улыбнулся Игорь. Сёма во внезапном озарении перегнулся через Игоря и посмотрел под кровать. Так и есть. Под кроватью стояли не высохшие с ночи ласты.