Царь горы

      Свидание прошло скомканно. Серые глаза Драко сверкали энтузиазмом и какой-то шальной задорностью, но Гарри провёл вечер в непонятном онемении. Мыслями он то возвращался к покушению на Снейпа, то попросту витал в облаках, ощущая неясное томление, ни капли не утихшее после любовных игр. Их азартная возня в постели показалась Гарри смешной и глупой, а глядевший на него одновременно с восхищением ребёнка и высокомерием аристократа Драко не вызывал ничего, кроме лёгкого раздражения. Гарри с его опытом невольно задавался вопросом, почему теперь даже секс с симпатичным парнем больше не привлекал его. Неужели всё дело было в том, что он захотел Снейпа? Так захотел…       Развалившись на кровати, он глядел в потолок. В нём пробудилось что-то незнакомое, грозное, пугающее, чем-то напоминавшее его неугасимую тоску по Сицилии. Будто за спиной стоял прекрасный призрак чего-то навсегда ушедшего или наоборот — еще не родившегося.       Он повернул голову. Драко блаженно улыбался и потянулся за поцелуем.       Гарри ответил, но без воодушевления.       — Ты придёшь в субботу? — Драко сам коснулся интересующей его темы.       — Приду.       Гарри украдкой взглянул на него.       — Ты озабочен чем-то? — спросил он осторожно.       Драко вздохнул и рассказал о краже Амати и об аресте Снейпа.       — Северуса выпустили под подписку, но он всё равно отменил занятия на этой неделе.       — Ты думаешь, это он взял скрипку?       — Нет, ты что! — воскликнул Драко, улыбнувшись. — Северус — честнейший человек.       — Так уверенно утверждаешь…       — Я знаю его много лет! Северус учил меня, чтобы я мог попасть в академию, хотя ему достаточно было щёлкнуть пальцами, и я был бы зачислен. Он не сделал исключения даже для меня, своего крестника. Ты вообще знаешь, что такое поступление в нашу академию? Конкурс, как в Оксфорде.       Гарри возразил:       — Это ещё не доказательство его честности.       Драко насупился.       — Северус во всём такой.       Он замялся и, наклонившись к уху Гарри, как будто их могли подслушать, тихо сказал:       — Как-то пытался к нему подкатить на вечеринке отца. Правда я его не то, что с мужчинами, с женщинами раза два видел. Но мне всегда казалось, что я ему интересен, — с нескрываемой самоуверенностью продолжал Малфой. — Северус тогда порядком выпил и ушёл в библиотеку. Я последовал за ним.       — Тебя не смущает, что это почти инцест? — заметил Гарри, как показалось Драко, с едва скрываемой злобой.       — Мы живем в двадцать первом веке, — фыркнул Драко. — Я всего лишь крестник, а не кровный родственник. Дурацкие предрассудки.       — И что же произошло? — спросил Гарри нетерпеливо.       — Я поцеловал его в щёку. Он был такой непривычно расслабленный, улыбался. Но мне кажется, он ничего не понял, — задумчиво заметил Драко. — Потому что, когда я сказал, как благодарен ему за всё и как восхищаюсь его игрой, крёстный встрепенулся и начал рассуждать о современных стилизациях классических произведений. С таким же успехом я мог соблазнять стену. Но он ведь и на женщин так реагирует. Вся его страсть — музыка. Для Северуса не существует ничего и никого, кроме скрипки.       — Вот это-то и может служить доказательством его виновности, — заметил Гарри серьёзно, отмахиваясь от странного чувства в животе.       Уже прощаясь, Гарри снова получил поцелуй и просьбу позвонить. С тяжёлым сердцем он кивнул и вышел, не глядя на Драко. Он с трудом признался себе, что позвонил Малфою только потому, что не знал, как идти домой. После того что произошло утром, он специально вернулся поздней ночью, чтобы не встречаться со Снейпом. Он тихонько прошёл по квартире, прислушиваясь. Было тихо. Видимо, Снейп спал. Гарри лёг в кровать и, уже засыпая, вдруг услышал едва слышный шорох. Такой тихий, что только Гарри с его настороженностью и отменным слухом мог бы обратить на него внимание. Гарри закрыл глаза и притворился, что спит. Он слышал, как Снейп прошёл совсем рядом, и лежал напряжённый, готовый к нападению. Вдруг накатило облегчение. Ванная… Снейп всего лишь прошёл в ванную, затем вернулся обратно. Гарри услышал, как замедлился его шаг у кровати, а потом ускорился. Снейп закрыл дверь в свою спальню.       Наутро, ожидая Снейпа к завтраку, Гарри раскрыл свежий номер «Дейли-газетт». На главной странице огромным жирным шрифтом чернел заголовок:       «Скандал в Барбикане. Знаменитый скрипач украл великую скрипку»       Статейку настрочила некая «спецкорреспондент Рита Скитер». Пробежав глазами текст, Гарри смял газету. Снейпа выставили ловким вором и мошенником, торговавшим антиквариатом, и при этом намекали на какие-то «прошлые дела». Дела обещали осветить по мере продвижения расследования, чтобы не спугнуть «кровавую организацию, прикрывавшую профессора крупного колледжа». Если Скитер намекала на синдикат, значит, среди них есть предатель. Если она имела в виду нечто иное, в биографии профессора не всё чисто.       — Видел? — мрачно спросил Гарри у вышедшего из ванной Снейпа.       — Видел.       — И что скажешь?       — Вероятно, меня уволят.       — И всё?       Снейп с каменным лицом сел за стол.       — В твоём прошлом действительно есть, за что зацепиться?       — Не думаю.       — Знаешь, — начал Гарри медленно, — я читал на тебя досье. И подумал, что таких безупречных людей, как ты, попросту не существует.       «Может, его биография вообще рисованная?» — подумал Гарри, нахмурившись.       — Не судите по себе, — отрезал Снейп. — Лучше подумайте, откуда у Скитер сведения о вашей конторе.       — Считаешь, речь идёт об этом?       — Есть еще какая-то «кровавая организация», которая меня прикрывает?       — Тебе виднее, — заметил Гарри, внимательно глядя на Снейпа.       Может, профессор — засланец? И вся операция со скрипкой спланирована? Гарри расхотелось завтракать.       — Я на работу, — буркнул он. — Приеду в полвосьмого, отвезу тебя на встречу с Нарциссой Малфой.       Снейп ничего не ответил.       ***       Гарри весело думал, что скоро обзаведётся целой кипой липовых удостоверений и корочек. Вторую половину дня он провёл, толкаясь в редакции «Дейли-газетт», изображая молодого, болтливого стажёра-журналиста. Рита Скитер оказалась крашеной в платину, энергичной дамой средних лет. «Стажёр», взахлёб восхищаясь её статьями, напросился помогать с расследованием кражи в Барбикане и получил своё первое задание: раскопать дело об убийстве профессора Стэнфорда. Скитер была убеждена, что Снейп сам убил своего профессора.       — Эту скрипку украли не случайно, — твердил себе Гарри по дороге домой, поглядывая на лежавшую рядом папку — привезенное ему Гермионой дело Стэнфорда. — Что в ней такого необычного? Не считая того, что она стоит кучу денег? Почему её снова украли именно сейчас? Сириус сказал, что они купили её на аукционе. Потом скрипка много лет валялась у него. И исчезла сразу же, как только оказалась на виду…       Припарковавшись, он какое-то время сидел в раздумьях. Нужно найти Петтигрю.       Поднимаясь в лифте, Гарри переключился на мысли о Нарциссе. Встречу она назначила в небольшом ресторанчике в Сохо, достаточно далеко от привычных Малфоям увеселительных заведений. Уже одно это вызывало интерес. Чем больше он узнает об окружении профессора, тем быстрее отыщет разгадку.       — Вы опоздали, — сообщил Снейп холодно.       Гарри глянул на часы.       — На тридцать секунд. Профессор, в этой жизни тебе не поймать меня на непунктуальности. Если я опоздал больше, чем на минуту, значит, умер.       Северус пожал плечами. По большому счёту ему было наплевать. Если бы стало известно, что Гарри Поттер испарился, он только был бы избавлен от половины проблем. Он не желал Поттеру смерти, но хотел бы, чтобы тот исчез из его жизни, что в сущности одно и то же.       На лице Снейпа ничего не отразилось, но Гарри каким-то образом угадал его мысли. Он подавил холодное, мрачное чувство в груди.       — Я только сменю рубашку, — сказал он.       Переодевшись, он глянул в зеркало. В глазах было что-то непонятное, чему Гарри не мог дать названия. Вроде бы усталость. Нет, не усталость. Задумчивость?       — Надо как следует выспаться, — пробормотал он.       Идя к машине, он слышал следом тихие шаги Снейпа, и ему показалось, будто теперь он всегда будет ощущать этот звук позади себя.       — Заделался телохранителем, — рассмеялся Гарри, усевшись в автомобиль. — А ты крут, Снейп. Сам Гарри Поттер у тебя на побегушках.       — И как я раньше жил? — съязвил тот.       — Слушай, профессор, — сказал Гарри рассеянно. — У твоих родителей братья-сестры имелись?       — Нет, — отрезал Снейп, продолжая глядеть в окно.       — Плохо. Может, двоюродные?       Поскольку Снейп молчал, Гарри продолжил:       — Тоже нет? Совсем хреново. Что ж ты такой единственный в своем роде… Ладно. Тогда я буду твоим троюродным племянником от потерянного во младенчестве троюродного брата твоей матери. Остался сиротой во цвете лет и отыскал своего единственного, но знаменитого родственника. Что скажешь?       — Бред, достойный дешёвого сериала, — осадил его Снейп. — Никто в это не поверит.       Гарри надулся, но уже через минуту вновь сверкнул улыбкой.       — Тогда его изгнал из семьи твой дед за связь с еврейкой. Вот от неё и родился я.       — Поттер, даже в Освенциме вы не сошли бы за еврея, — процедил Снейп ещё более раздраженно. — Если хотите достоверную легенду, придумайте что-то менее мелодраматичное. Порой дальние родственники не знают о существовании друг друга просто потому, что они дальние.       — Тогда мне когда-то рассказывал о тебе отец, потом я случайно увидел тебя по телику, — медленно начал Гарри, — и, узнав, что ты одинок, решил приехать срубить бабла, рассказывая о своей печальной сиротской судьбе. Вдобавок будет шанс, что тот, кто хочет с тобой разделаться, клюнет на мою продажную рожу.       — Приемлемо, — кивнул Северус.       — Кстати, профессор, а ты правда одинок?       Северус молчал, не зная ответа да и не желая его давать. Большую часть жизни он жил один. Он был волен поступать, как ему вздумается, посвящать всё время работе, не отвлекаясь на шум и чьи-то шаги, которые непременно будут слышны в квартире, где живут двое. От него никто не зависел, и сам он был свободен от привязанностей. Быть может, он лишил себя чего-то важного.       Несмотря на творческую профессию и признанный в музыкальных кругах огромный талант, Северус считался человеком рачительным, холодным и трезвомыслящим. Подлинный темперамент его проявлялся исключительно в исполнительстве. Северус питал силой своих страстей только инструмент, превращая его в исповедника, а музыку — в исповедь своего сердца. Рядом с ним никогда не было человека, с которым он мог разделить свою жизнь.       Гарри истолковал молчание Снейпа по-своему:       — Чтобы не быть одиноким, нужен хотя бы один человек, который будет знать о тебе всю правду. Не так-то просто найти того, кто будет нести такую тяжесть. Это должен быть кто-то отважный. Но и ты будешь вынужден проявить смелость, чтобы отдать эту правду. Поэтому, профессор, мне думается, что быть по-настоящему неодинокими могут только очень храбрые люди.       — Вы такой странный человек… Иногда не понимаете элементарного, а иногда как будто видите сердце Бога, — отметил Северус отстранённо.       — Бог умер, — ответил Гарри просто.       Он тоже замолчал. Присутствие Снейпа вызывало желание нести ахинею. Хотелось дурачиться, бросать вызов, препираться, довести Снейпа до бешенства, разозлить его. Гарри вёл себя глупо, но не мог остановиться: он злился сам, нападал, пытался клевать и тут же грубовато, смущённо ластился, желая, чтобы Снейп забыл о случившемся и оценил его неуклюжее остроумие.       Северус же, думая о Поттере, почему-то вспомнил брачные игры верблюдов: волочащийся за потенциальной партнершей самец пускал огромные розовые пузыри из слюней.       Гарри тем временем снова вернулся к обсуждению их легенды.       — Скажи-ка девичью фамилию твоей матери. Мне же нужно как-то представляться.       — Принц.       — Как? — Гарри даже притормозил. — Как-как?       Ему стало смешно, а в груди потеплело.       — Профессор, так ты наполовину принц? Если бы твои поклонницы узнали об этом, тебе бы не давали прохода до конца жизни! Может, твоя мама — плод страстной и запретной любви королевского отпрыска и простой деревенской девушки? Они спрятали её, отдали в другую семью, — Поттер нёс полную околесицу почти так же вдохновенно, как Северус играл на скрипке, — и чтобы отыскать впоследствии, намекнули на её истинное происхождение! И если что-то случится с королевской семьей, отыщут тебя. Ты взойдешь на английский престол и будешь именоваться, как все эти короли, ну, знаешь, — я в кино видел, — Людовик Голубой Зуб, Гарольд Львиное Сердце*… А ты, наполовину королевских кровей, будешь Северус Принц-Полукровка!       Северус отвернулся к окну. Его снова душил смех. Он стал подозревать, что у него развивается нервная реакция на произошедшее. Иначе как объяснить, что мальчишка, который только накануне выбил двери в спальню Северуса с очевидным намерением его изнасиловать, регулярно смешил его так, что Северус с трудом это скрывал?       — Или твой предок был напыщенным занудой, — продолжал Гарри.       — Такие фамилии получали участники ежегодных мистерий в средневековье. Иными словами, бродячие актеры, играющие из года в год одну и ту же роль. Между прочим, это считалось делом почетным и серьёзным. У вас тоже фамилия плебейская, — заметил Северус. — Ваши предки лепили горшки.       — Это могло бы стать хорошей народной сказкой. «Принц и горшечник».       Северус не вытерпел и улыбнулся.       — Накануне вы говорили, что мой предок — пират.       — Пират, конечно, круче, — отозвался Гарри задумчиво, — но принц — тоже ничего. Ты, затянутый в чёрный, до колена… как его…       — Камзол.       — Ага, да, камзол. Из-под манжет выглядывают кружева, прикрывающие твои белые, аристократические кисти рук, на тонких пальцах тяжелые перстни с алмазами и рубинами…       — Непременно рубинами?       — Ну, можно изумрудами. Твои волосы завиты в локоны, а лицо холодно и надменно. Ты принимаешь французского посла — эдакого манерного красавчика. На самом деле он глава ужасного заговора, хочет тебя отравить и занять твоё место. Но к тебе на поклон является одинокий горшечник в лохмотьях и преподносит в дар твоему сиятельству…       — Высочеству.       — Нет, сиятельству. Потому что на твоей короне сияют драгоценные камни, и сам ты ослепляешь своим высокомерным видом всех вокруг. Так вот, бедный горшечник бухается тебе в ноги и преподносит тебе в дар свой лучший полированный горшок! И конечно разоблачает преступника. Ты, разумеется, отправляешь посла на плаху и лобызаешь горшечника, потому что снаружи ты жестокий и чванный, а твоё израненное сердце уже двадцать лет страдает от неразделённой любви!       — К горшкам?       Северус больше не мог сдерживаться и тихо смеялся. Гарри быстро глянул на него.       — К горшечнику.*       — У вас есть все шансы стать мастером плетения галиматьи.       — А я умею, — сообщил вдруг Гарри. — Петельки, там, всякие. Прикинь, нас в школе учили! Мальчишек! Мне потом это пригодилось, если кого надо было связать… — он осёкся. Улыбка исчезла с его лица.       Северус тоже молчал, чувствуя откровенное нежелание Поттера продолжать тему, и вернулся к литературе:       — В подобных вариациях историй на месте принца может быть кто угодно. Достаточно, чтобы он обладал определёнными чертами.       — Разве тебе не приятно, что ими обладаешь именно ты?       — Я сказал: ими может обладать кто угодно, не только я. Весь характер нивелируется.       — Ни… что?       Снейп повторил.       — Имею в виду, что это будет довольно-таки поверхностный взгляд на героя. Можно заглянуть глубже.       — Это же сказка… Она чтобы повеселиться. В начале всегда весело… А потом… да ещё и если глубже, совсем не смешно, — отозвался Гарри немного грустно. — Мама мне читала сказки в детстве. Я помню. Ну и пусть ни-ве-лируется, зато красиво и интересно. В школе нас заставляли читать всякую хрень. И вообще там было скучно. Я перестал ходить на уроки. Когда-то сам решил прочитать книжку. Даже две. Вторая была про мальчишек-босяков. Они сколотили самую настоящую банду и дружили насмерть! Потом там появилась девчонка. Она, конечно, умерла. После этого мне больше не хотелось читать. Стало слишком серьёзно и слишком много песка.        — Вы знаете, чем закончилась эта книга?       — Нет. И не хочу, — добавил Гарри внезапно. — Наверняка легавые всех повязали. Да и вообще, что пользы в книжках?       — Каждый получает жизненный опыт по-своему.       Гарри фыркнул.       — Нет там никакого опыта. Одни фантазии. Попробовали бы они в жизни помахать кулаками!       — Вы же сами фантазируете!       — Так я ведь делаю это для удовольствия, а не для пользы.       — От искусства есть и польза, не только удовольствие, — спокойно сказал Снейп. — А книга эта закончилась тем, что вожак беспризорных стал главой революционного движения.       Гарри усмехнулся и притормозил у перекрёстка.       — Значит, всё верно. Беспризорный преступник стал политическим лидером… Дурацкая сказка, сплошные выдумки и никакой пользы. Она ничем не отличается от моей, где принц лобызает горшечника. Ты же не собираешься меня целовать?       Снейп замолчал и вновь отвернулся.       — Почему ты не ответил? — не вытерпел Гарри, с раздражением поглядывая на всё ещё красный свет светофора.       — Вы рассуждаете будто питекантроп, пытающийся всерьёз вступить в дискуссию о ядерной физике. Вам не кажется, что прежде, чем спорить, сначала нужно овладеть вопросом?       Гарри пожал плечами.       — А когда ты подтвердишь, что я им овладел? Я должен закончить колледж? Получить учёную степень? Прочитать миллион и ещё одну книгу?       — Вы не верите в бога, — внезапно сказал Снейп, — но верите ли вы, что есть что-то вам недоступное? Если да, то допустите мысль, что вы можете не найти глубины там, где её видят другие. Учёная степень тут точно ни при чем. Овладение вопросом начинается с умения его задать. Затем вы должны суметь привнести нечто новое в ответ на этот вопрос. Но дать полный ответ не удастся никому. Это же касается искусства. Вы словно выносите приговор истории, в которую не верите, потому что вам кажется, что такого не бывает. Поверьте, любое искусство — и глубокое, и примитивное — неотличимо от жизни, а в жизни бывает всё. Абсолютно всё.       — Сплошное дерьмо — вот что бывает в жизни. За этим и нужны сказки — снизить уровень дерьма в природе, — буркнул Гарри. — Нечего меня учить.       — Вы не способны оценить красоту.       Гарри рассердился.       — Я вижу много красивого.       Спустя несколько минут он снова не выдержал:       — Почему ты опять молчишь?       — Поттер, всё вокруг — отражение вашей собственной души. Вы можете видеть в одном и том же красоту или уродство. Это не изменит сути вещей, а только охарактеризует лично вас.       «Ваше определение расскажет что-то исключительно о вас», — вспомнил Гарри слова незнакомца у госпиталя Святого Варфоломея.       Снейп тем временем продолжал:       — К примеру, вы не находите ничего привлекательного в классической музыке или в абстракционизме. Однако множество людей находит и то и другое прекрасным. Вы можете отмахнуться, считая себя единственно правым, а можете попытаться найти причину этой привлекательности. Когда вы начнёте искать ответ, а не выносить вердикт, вы станете поистине мудрым человеком. Но для этого требуется одиночество.       — А мне вот кажется, что дело в любви. Я любил Палермо, весь свой остров, и там я никогда не чувствовал, что один, — запнувшись, но настойчиво сказал Гарри. — Не верю, что одиночество помогает делать что-то красивое.       — Тысячи возразили бы вам.       Гарри поджал губы. Он не хотел говорить то, что вертелось у него на языке. Однако слова напрашивались сами собой.       — Наверняка они сгорали от любви.       — Они просто умели замечать прекрасное. Неважно, что это — женщина, гора, слово.       Гарри затормозил и повернулся к Снейпу.       — Значит, умение видеть прекрасное и есть любовь.       Снейп молчал.       — Ваша мать умерла?       — Да. Их убили.       — И отца?       Гарри не ответил.       Они остановились у ресторана. Снейп вышел из машины и, не дожидаясь Гарри, быстрым шагом направился ко входу. Гарри поплёлся за ним.       — Не подходите к столику, — велел он, и Гарри онемел от возмущения.       — Профессор, ты ещё помнишь, кто тут хозяин положения?       — Появление со спутником Нарцисса расценит как оскорбление, а мне не хотелось бы жечь мосты. Похоже, вы не знаете, на что способна разгневанная женщина.       — Ты имел дело с толпой разгневанных женщин? — спросил Гарри лукаво. — Могу их понять.       Снейп глянул на него с нетерпеливым раздражением, и Гарри сдался.       — Я пока побуду у входа. Только ничего не ешь и не пей, ладно?       Нарцисса уже сидела за столиком. Гарри сделал вид, что замешкался в дверях и пропустил Снейпа вперед. Сунув швейцару купюру, он устроился у раздевалки и краем глаза принялся наблюдать. Роскошная блондинка, неуловимо напоминавшая голливудских звезд времен сороковых, когда в моде всё ещё оставался чопорный шик, протянула Снейпу изящную руку.       Профессор, галантно склонившись, поцеловал её и присел. Несколько минут они тихо беседовали, а затем Нарцисса положила свою нежную, маленькую ладонь Снейпу на предплечье.       Гарри мог поклясться, что Снейп был смущён или взволнован. А может, возбужден? Но уж точно не оставался равнодушным.       Тем временем дамочка продолжала обхаживать Снейпа: гладила сквозь рукав, печально улыбалась, опускала глаза и, в конце концов, наклонила изящную головку с высокой прической, подчеркивая абрис нежной шеи.       — Вот откуда у Драко шлюхоподобные замашки! — со злостью прошептал Гарри.       Нарцисса не выходила за рамки обычного, галантного флирта, но вид парочки вызывал у Гарри безобразный звериный оскал. Он ещё не видел, чтобы Снейп смотрел на кого-то так благосклонно. Со стороны Снейп и Нарцисса ничем не отличались от множества воркующих голубков, соблюдавших негласный ритуал двух-трёх встреч с болтовнёй по пустякам, чтобы в результате прийти к главному — заняться сексом.       Гарри рванул галстук. Племяннику профессора пора появиться на свет. Глянув в зеркало, он поразился собственному отражению. Галстук висел набекрень, голова была растрёпанной, а верхняя пуговица рубашки попросту исчезла.       Быстро пригладив рукой волосы и поправив одежду, он с благочестивым видом подошёл к столику.       — Дядя Северус! — воскликнул он, наслаждаясь гневным взглядом Снейпа, обещавшим все мыслимые небесные кары. — Мадам!       Нарцисса взглянула на него с недоумением. Гарри подскочил и, бесцеремонно схватив её руку, запечатлел на ней слишком долгий по меркам приличий поцелуй.       — В чём дело?       — Простите, что прерываю ваше интимное рандеву, — вдохновенно понёс Гарри. — Звонил инспектор и просил немедленно подъехать. Сказал: в деле открылись новые обстоятельства. Я тебя отвезу, только…       Гарри наклонился к уху Снейпа и виноватым шёпотом, но так, чтобы его услышала мадам Малфой, сообщил:        — У меня кончился бензин. И денег тоже нет.       — Познакомься, Нарцисса, — Снейпа явно душил гнев, — Гарри Принц. Как оказалось, мой племянник. Он лишился родителей, и я посчитал своим долгом позаботиться о его дальнейшей судьбе.       Краем глаза Гарри рассматривал сидевшую напротив женщину, пока Снейп вытаскивал портмоне и отсчитал ему денег «на бензин». Гарри довольно похлопал себя по карману, а Снейп, казалось, хотел испепелить его взглядом. Нарцисса не отставала и смерила Гарри взглядом, полным презрения. «Прихлебала, вымогатель и плебей» читалось в её глазах.       — Дядя поселил меня у себя, — тем временем доверительно сообщил Гарри, улыбаясь. — Он без меня обойтись не может. Вы знаете, что из-за обыска ему временно пришлось обустроиться в другом месте?       Нарцисса перевела взгляд на Снейпа.       — Ты ничего не сказал мне.       — Не успел, — едва сдерживаясь, вымолвил профессор.       — Вы не будете возражать, если я к вам присоединюсь, пока несут счёт? — спросил Гарри, плюхнувшись на свободный стул.       — Северус, где ты отыскал этого ужасного молодого человека?       Снейп открыл было рот, но Гарри опередил его.       — Я ужасно рад, что у меня теперь есть родственник, — отозвался он, не сводя глаз с Нарциссы.       Снейп с удивлением переводил взгляд с Нарциссы на Гарри и явно ощущал неловкость. В конце концов он извинился и вышел.       Оставшиеся за столиком противники сверлили друг друга ненавидящими взглядами. Гарри, как более импульсивный, елейно улыбаясь, выпалил:       — Дядя, оказывается, донжуан. Телефон просто обрывают разные девицы.       — Зависть — нехорошее чувство, молодой человек, — ответила Нарцисса медоточиво. — Зрелые состоявшиеся мужчины всегда нравятся женщинам больше неуклюжих юнцов.       Гарри вспыхнул. Замечание Нарциссы было грубым и едким. От женского яда у него не было противоядия. Обычно представительницы прекрасного пола падали в его объятия, как груши в сентябре.       Вернулся Снейп. Гарри решил сменить тактику.       — Мы будем рады видеть вас в гостях. Пожилые леди всегда рассказывают столько пикантных историй из своей молодости, — подмигнул он вспыхнувшей до корней волос Нарциссе.       Снейп принялся просить прощения, отчего Нарциссу перекосило ещё больше. Теперь отлучиться настал её черёд.       — Что вы творите? — закричал Снейп шёпотом. — И что это за выдумки об инспекторе?       Гарри придвинулся к нему ближе и смотрел на него затуманенными глазами.       — Тебе придётся заняться моим воспитанием, — ответил он тихо. Лицо его смягчилось. — Или хочешь, я займусь твоим? Много у тебя таких мадам, не дающих прохода? Я помогу отшить всех, если уж тебе не хватает пороху.       — Поттер, не забывайте, зачем вы здесь!       Гарри улыбнулся.       — Как тебе только удаётся постоянно мной командовать? Что она хотела?       — Поговорить о Драко.       — И заодно забраться к тебе в койку? Ты спросил, куда она пошла после вашего разговора в вечер кражи?       Северус пожал плечами, протягивая официанту оплаченный счёт.       — К себе.       — А почему она ничего не сказала о вашем разговоре в полиции?       — «Не придала этому значения», — ответил Снейп с досадой. — Думаю, она просто не хотела, чтобы её имя хоть каким-то образом фигурировало в деле. Нарцисса очень печется об имидже фамилии Малфой. Семья пэра должна быть безупречной.       «Наверняка рыло в пуху не только у Драко, — подумал Гарри. — Таланты к подобному лицемерию обычно наследственные. Очень удивлюсь, если единственные секреты этой дамочки — пропихнуть сына в оркестр по блату и соблазнить Снейпа».       Вернувшись, Нарцисса не стала садиться.       — Мне пора, — сообщила она холодно. — Северус, ещё увидимся. Мистер Принц, было приятно познакомиться.       — Взаимно, — отозвался Гарри, вкладывая в свои слова толику ехидства.       С достоинством Наполеона, встретившего своё Ватерлоо, Нарцисса удалилась. Гарри усмехался. Северус кусал губы. За столиком повисла тишина.       — Здесь ужинать не стоит, — сказал Гарри, оглядев нетронутую, заказанную для вида еду Снейпа, — а жаль.       Они вышли из ресторана. Подходя к машине, Гарри залился смехом.       — Не будь она так заинтересована в этой встрече, никогда бы не пришла первой, — заметил он колко.       Северус спрятал улыбку. Вызывающее поведение Поттера раздражало его, но глядя в раздосадованное лицо Нарциссы, он испытал тайное удовлетворение.       — Нет, ну как она в сортир свалила! — продолжал веселиться Гарри, не в силах удержаться от мелочного злорадства, будто ему диким рыком удалось помешать вторжению в своё логово.       Неуверенное сердце всегда остаётся излишне вздорным. Гарри бросил на Снейпа взгляд исподтишка, наслаждаясь мягкостью в его чёрных глазах, его уверенностью. Гарри внезапно передалось его спокойствие, его лицо просветлело, лоб разгладился. Его не покидало ощущение незаконченности происходящего. Вдыхая почти морозный воздух, он не спешил отпирать машину. Снейп стоял похожий на самого себя в тот вечер у Ковент-Гарден, сдержанный, глубокий. Он разглядывал вечерний городской пейзаж, и Гарри впервые захотелось поцеловать его без сексуального подтекста — просто так. Подойти и взять в ладони его лицо, склониться к нему и закрыть глаза… Полный путаных чувств, Гарри скинул пальто, шарф и уселся на капот. Лондонская ночь, пустынная, залитая бетоном парковка, осенний сырой холод — всё показалось ему прекрасным.       Размахивая руками, он визгливо передразнил:       — Се-еверус… Где ты отыскал этого ужасного молодого человека?       Вдруг он, не утерпев, вскочил и бросился к Снейпу.       — «Се-еверус, — Гарри завыл, схватил руки своего спутника в свои, ощущая, как они холодны, и закатил глаза, — скажи, что ты от меня без ума!»       Снейп решительно высвободил свои ладони и осторожно сказал:       — Этого в сценарии не было.       Гарри посерьёзнел. Он сказал чуть слышно, глядя прямо ему в лицо:       — А что было? Я забыл.       — Открывайте машину, — тихо, но строго отозвался Снейп, не отводя взгляда от живых, задорных глаз Гарри.       Гарри жадно смотрел в ответ, а потом Снейп отвернулся. Гарри щёлкнул брелоком.       Усевшись в автомобиль, оба молчали. Гарри долго смотрел в тусклое ночное небо, и заметил с какой-то злобной горечью:       — А звёзды в Лондоне не падают. Их здесь вообще нет.       По дороге домой они не проронили ни слова. О чём думал Снейп, Гарри было неведомо. Сам же он ощущал себя несчастным и ужасно одиноким.               _______________________________       * Гарри путает прозвища средневековых королей: Харальд II Голубой зуб — король Дании, правивший в X веке, прозванный так, по легенде, за цвет зубов. Ричард I Львиное Сердце — король Англии XII века из династии Плантагенетов.       * На английском игра слов прозрачнее: Снейп спрашивает: «To pots?», на что Гарри отвечает: «To potter».