Заполненная пустота

– Сегодня ночью ожидается наиболее активное проявление ветров, возможен грозовой дождь. На этом прогноз погоды завершается, а теперь в эфире наша новая рубрика... – небольшое портативное радио стояло среди невысокой травы и без конца бубнило о чём-то скучном. Тёплый летний ветер носился по лугу, обнимая спокойные и плавные волны травы с маленькими крапинками самых разных цветов. Весёлое солнце радовало взгляд своими лучиками, бегающими по цветам. В такой жаркий день каждый обязан найти себе приятный тенёк. Очень странно, что передавали плохую погоду. Ни единого большого облачка, одни только маленькие обрывки. И те быстро растворились в синеве, будто сахарная вата во рту. На вершине холма стоял одинокий дуб, величественно возвышавшийся над лугом, будто король разглядывает свои владения. Под этим дубом, на клетчатом одеяле лежал человек, волосы которого неспокойно теребились на ветру, а полосатая кофта непослушно то и дело надувалась. Её глаза были закрыты, по крайней мере, так казалось. Шум ветра и приглушенное бормотание радиоприёмника действовали усыпляюще. Пустой цветочный горшок довершал такую умиротворённую картину. Однако, если присмотреться, можно было увидеть ещё один цветок, только немного больше, чем остальные. Его жёлтые лепестки колыхали порывы воздуха – Фриск, я не могу понять, спишь ты или нет. Твои глаза в обоих случаях закрыты, – пробормотал цветок, расстроено глядя на человека. – Ты слышала эту глупую штуку? Там сказали, что дождь будет… – добавил он, нервно ожидая реакции. Его терпеливый взгляд пытался заметить хоть одно движение человека. Но, похоже, тот безмятежно спал. К большому неудовлетворению Флауи на горизонте появились тучи, с большим темпом движущиеся к ним. Наверное, это был первый раз, когда прогноз погоды оказался верным. Ветер усилился, по ощущениям в нём появились нотки холода. Флауи выражал полное негодование. Могучий порыв ветра приклонил его к земле, отчего цветок быстро заполнился гневом. – Фриск! Чего ты разлеглась, как студень? – спросил он, дотрагиваясь своим листочком до девочки. Она, наконец, тревожно вздохнула и резко приподнялась, оглядываясь вокруг. – Ну, наконец-то, ты словно в спячку впала! – нахмурился он, исполняя жест «руки в боки», только вместо рук он использовал свои листья, а боками служил стебелёк. Фриск легко улыбнулась ему и снова перевела взгляд на горизонт. Флауи эта улыбка всегда казалась отвратительной, но одновременно она ему нравилась. Тучи плыли всё быстрее, вот-вот и они попадут под ливень. Солнце скрылось за этими облаками и всё вокруг померкло, приняв серые и тёмные тона. – Давай посади меня уже в горшок, – требовательно заявил Флауи. Девочка снова повернулась к нему и подставила руку, вокруг которой быстро обвился цветок, поджав свои корни. Фриск посадила его в горшок и начала сворачивать одеяло, слушая ворчания цветка. – Если мы сейчас попадём под дождь, то это будет полностью твоя вина! Ты поняла меня? – ворчал он, косо поглядывая, как девочка пытается взять в руки, занятые объёмным свёрнутым одеялом, красненькое радио. – Меня не забудь, – ворчливо напомнил Флауи. Она с трудом подняла горшок и поплела вниз по холму. К этому старому дубу вела тропинка, усеянная круглыми камнями и бороздами от маленьких ручейков. Девочка обежала старый деревянный заборчик, неравномерно расположившийся на лугу с неизвестных времён и съедаемый гнилью, да жучками. Тропинка вела через лес, где на деревьях красовался пушистый мох, а ночью загорались светлячки, словно маленькие фосфорные звёздочки. Фриск перепрыгнула большой ручей по камням, немного намочив левый ботинок, на что Флауи ответил неудовлетворённым вздохом. Выбежав из леса, они почувствовали, как начался дождь. Тяжёлые капли падали на землю, заставляя траву и цветы прогибаться, словно те преклонялись перед силами природы. Но Флауи решительно сопротивлялся и не собирался перед природой преклоняться. Спустя десять минут ходьбы под ливнем, Фриск добежала до дома и остановилась у калитки. Её руки были заняты, поэтому Флауи пришлось тянуться к засову. Стукнув калиткой и шлёпая по лужам, девочка побежала мимо красиво подстриженных кустов. Асгор со всей своей любовью отнёсся к стрижке кустов под всякие удивительные фигуры. Под окнами цвели золотые цветки, по лепесткам которых текли капли. – Безмозглые растения, – Флауи смерил эти цветы презрительным взглядом. Они всегда напоминали ему, что он такой же цветок, без души, только со способностью мыслить. Дверь дома хлопнула. Секунду постояв на пороге Фриск обнаружила под собой лужу дождевой воды, заполняющей щели между досками. – Теперь из-за этого идиотского дождя вся земля в горшке сырая! – возмущался Флауи. – Дитя! – послышался обеспокоенный и заботливый голос. Кто-то быстро спускался вниз по лестнице. – Поставь меня поскорее! Не хочу, чтобы она меня снесла, – хмыкнул цветок, сразу же оказавшийся на тумбочке, рядом с которой висели цветастые зонтики. – Фриск, да ты вся промокла! Что же ты телефон не взяла. Я так волновалась! – Ториэль подбежала к ней, держа в руках бархатное полотенце огромных, даже пугающих размеров. – Бедняжка. Пойдём, я тебя переодену, – она протёрла её щёки полотенцем и повела наверх. – Эй! Я не хочу тут один стоять! – разозлился Флауи, хмуря брови. Он изо всех сил махал своими листьями, но Ториэль была слишком занята девочкой. Когда они скрылись из виду, цветок с досадой и злостью бросил попытки обратить на себя внимание. Через полчаса на Фриск висела сухая одежда, приятно пахнущая стиральным средством. Ториэль проводила её на кухню, чтобы накормить обедом, как следует. Там их встретила уютная деревенская кухня. Ториэль всегда держала её в чистом и убранном состоянии. У стены рядком стояли деревянные тумбочки, расписанные витиеватыми узорами, концы которых венчали пухлые цветы. Она поставила горшок с Флауи рядом с Фриск. Та беззаботно опустила голову на руки, прикасаясь к ним горячими щеками. – Фриск, тебе горячий шоколад или чай? – заботливо спросила Ториэль, отрезая аппетитный кусок огромного пирога. Девочка указала на горячий шоколад. – Флауи, ты будешь что-нибудь? – с такой же материнской заботой спросила Ториэль. Кажется, такая черта, самая сильная из всех, была у неё с самого рождения. – Нет, мне уже достаточно влаги… Спасибо Фриск, – прохрипел он, недовольно прищурившись, и глядя на девочку. Та подавила смешок. Ториэль, получив отказ, только пожала плечами и надела кухонную перчатку, больше похожую на заплатанный мешок. Через пять минут перед Фриск стоял горячий шоколад, и только что испечённый пирог, превосходно пахнущий корицей и ирисками. – Так, когда отобедаешь, позвони мне, хорошо? – Ториэль крепко обняла девочку. Та согласно улыбнулась. – Дети уже ждут меня в школе, буду вечером, – она чмокнула её в лоб и вышла из дома с большой сумкой, из которой торчали многочисленные тетради. – Флауи, присмотри за Фриск, ладно? Не забудьте сделать своё домашнее задание, – прошептала Ториэль, снова показавшись за дверью. Она с широкой улыбкой помахала им и, наконец-таки, вышла из дома. – Да ладно, я внезапно стал нянькой, – буркнул цветок, закатывая глаза. Фриск погладила его лепестки. Флауи смутился и попытался увернуться от ладоней, что ему не очень удалось. Девочка предложила положить ему кусок пирога, демонстративно помахивая ладошкой, словно подгоняя к себе сладкий запах. – Я такое есть не буду, – привередливо заявил цветок, гордо взмахнув головой. Фриск пожала плечами и села обратно за стол. Она отпила шоколада и съела кусочек пирога. Её лицо застыло в блаженной улыбке. Флауи странно глянул на неё. То ли недоверчиво, толи с отвращением. По крыше до сих пор барабанил дождь. По окну текли тонкие блестящие ручейки. Этот шум успокаивал и вдохновлял. Девочка расслабилась и медленно перешла в сонное состояние. Флауи просто не мог устоять перед этим фантастическим запахом и всё больше сверлил Фриск взглядом. Она демонстративно сунула в рот кусочек и похлопала себя по животу, выражая вышину истинного вкуса. – Эм… Фриск, можно… мне попробовать? – хмуро спросил он, пытаясь подавить гордость. Она счастливо улыбнулась, отломила вилкой кусок пирога и протянула другу. Тот с недоверием облизнул столовый прибор. Немного пожевав, он кивнул, пытаясь скрыть довольную улыбку. – Я ошибался. Неплохо, если не считать горького послевкусия, – хмыкнул он, добавив вымышленное «горькое послевкусие», чтобы хоть как-то загладить свою неправоту. Не успев проглотить первый кусочек, он тут же попросил ещё один. В итоге половины пирога как не бывало. И как только в такой маленький цветочек вместилось так много пирога? Фриск стояла у раковины, еле дотягиваясь до крана, и пыталась отодрать шоколад со стенок кружки. Флауи уминал остатки пирога с тарелки. Чтобы он там ни говорил, а выпечка ему понравилась. Убрав за собой, Фриск аккуратно и бережно взяла горшок с цветком и понесла его в свою комнату. Вверх по лестнице и направо по коридору. Её дверь была увешана рисунками, которые колыхал ветер, проникающий через открытое окно в конце коридора. Весь подоконник был залит водой, которая мерно капала на пол. Дождь оказался косой, поэтому с лёгкостью залетал в дом. Девочка поставила Флауи на пол, а сама потянулась к окну. Ей определённо не хватало роста, чтобы дотянуться до ручки. Но, не теряв решимости, она продолжала тянуться. Ей не хватало буквально ещё несколько сантиметров. – Только сейчас заметил, какая ты коротышка, – довольно грубо произнёс Флауи. Фриск с грустью посмотрела на него. – Я не понимаю смысл твоей гримасы, – буркнул он, с любопытством рассматривая лицо Фриск, застывшее в неясном выражении. Она сложила ладони, словно при мольбе, и состроила жалобное лицо. Всем своим видом она просила о помощи. – Что? Захочешь – сама дотянешься! И без меня тут обойтись можешь, – заявил он, пытаясь отвести взгляд и не смотреть на девочку. Но долго продержаться он не смог. – Только не считай, что ты меня уговорила. Я сам решил тебе помочь, – гордо заметил цветок. Тогда Фриск улыбнулась, глядя, как лозы Флауи тянутся до окна. Он преспокойно захлопнул форточку, при этом презрительно вздыхая. – Я не могу понять… Ты столько сил вложила, чтобы со всеми подружиться, с улыбкой сдерживала их атаки. И у тебя всё получилось. Но сейчас у тебя не получилось даже окно закрыть, – фыркнул он. Фриск со смешком пожала плечами и понесла горшок в комнату, где поставила на красивый письменный стол рядом с тетрадями и карандашами. – Ну, ты посмотри, опять вся промокла, – устало вздохнул Флауи, указывая листиком на низ её кофты, обрызганный дождём. Фриск оттянула её, разглядывая масштабы промокания. Да, просто так кофта не высохнет. Тогда девочка, не унывая, подскочила к объёмному шкафу и открыла его. На полках были сложены разноцветные полосатые свитера. Какой не возьми, он будет полосатый. Фриск очень любила такую одежду. – Вот недотёпа, – упрекнул её Флауи, когда с верхних полок на неё упало несколько шорт. Расчистив завал, девочка долго оглядывала свою одежду, в поиске подходящей. Она поднесла одну руку к подбородку, другой держала кофту и критиканским взглядом осматривала её. Фриск взяла зелёную в белую полоску и, не снимая с вешалки, прислонила к себе, многозначительно глядя на цветок. – Слишком… кислый цвет, – заявил он, разглядывая кофту. Девочка хмыкнула и взяла серую кофточку с чёрными полосками. – Мрачно. Да и скучно как-то. Ты где брала эти кофты? – произнёс Флауи, хмуря брови. Тогда она покопалась в самых глубинах шкафа и с трудом вытянула свитер, который никак не хотел вылезать оттуда. Он был окрашен в голубой цвет, подобный кровле небес. Кофту делили две полоски, проходящие посередине. Остальное пространство заполнили жёлтые точки, похожие на солнышки. Но если приглядеться получше, то можно заметить, что это золотые цветы. Фриск довольно указала на один из этих цветов, думая, что Флауи это понравится. – Ой, фу. Не надевай это ни в коем случае! – запротестовал он, его уголки рта скривились от отвращения. Но Фриск радостно кивнула и побежала за ширму. Не прошло и минуты, как она грациозно выпрыгнула оттуда в новом одеянии, расставляя руки в стороны. Чему её и научил Меттатон, так это эффектным появлениям. Но Флауи обижено пронзил её взглядом и отвернулся. Девочка села рядом с ним и похлопала его по бутону, служившему головой. Но он никак не хотел поворачиваться. Тогда она смиренно вздохнула и притянула к себе альбом с карандашами. Фриск очень любила иллюстрировать приключения со своими друзьями. После выхода из подземелья рисование завлекло её ещё сильнее. Поэтому Ториэль, умиляясь её рисункам, серьёзно подумывала над тем, чтобы отдать её в художественную школу. Девочка, закончив свой очередной рисунок, ткнула пальцем в стебелек Флауи. Тот повернулся, до сих пор дуясь от злости. Девочка показала ему свой рисунок. Это была иллюстрация сегодняшнего утра, когда они были на том холме. Фриск, как на рисунке, так и в реальности искрилась улыбкой. По неизвестным причинам Флауи выходил из себя от этой улыбки. – Да что же ты всё время лыбишься, а? Словно ты специально это делаешь! На зло мне! – разозлился он, довольно грубо отвечая ей. Лицо девочки показалось немного растерянным, но она настойчиво указала пальцем на нарисованного Флауи. Тот приятно улыбался. – Но почему? – его злость перешла в смятение. Фриск всегда отвечала ему улыбкой. Наверное, ему следует избегать стандартов своего поведения. Он давно стал отвратителен сам себе. Но увидев свою улыбающуюся копию, он смутился. Флауи даже не помнил, когда в последний раз улыбался. – П-прости, Фриск, – он грустно опустился. Девочка погладила один из его золотых лепестков. Флауи немного отстранился, не привыкнув к такому вниманию. – Было бы лучше, если бы ты оставила меня под землёй… – его голос упал. – В одиночестве я никому не причиню вреда. Кому я нужен, бездушный цветок, который даже любви не чувствует. Фриск категорически замотала головой. Её прервало оповещение на телефоне. Мелодичный звук повторялся, пока девочка не отыскала телефон в одном из шкафчиков. – Что там? – полюбопытствовал Флауи, пытаясь взглянуть на экран. Фриск, весело хихикнув, показала ему фотографию. В глаза сразу кидалась огромная тарелка со спагетти, позади неё стоял восхищённый Папирус. Рядом стояла Андайн, вся запачканная в соусе, и хлопала Папируса по спине, состроив улыбчивую гримасу. Видимо, тот, кто снимал это счастье – был Санс. Снизу фотографии светилась подпись: «Самая лучшая работа Андайн и Папируса. По крайней мере, это стало съедобным» – До чего же отвра… – начал Флауи, но опомнился. – …Эм, мне нужно научиться это контролировать, – виновато добавил он, искоса глядя на Фриск. Спустя, буквально, десять секунд пришла ещё одна фотография. На этот раз тарелка спагетти оказалась на черепушке Папируса, а макароны свисали, походив на волосы. Тот явно пыхтел от ярости. Андайн заливалась громким смехом. Как было видно по её виду, он был очень громким. Подпись гласила: «Тебе лучше не знать, как это случилось. Но зато теперь Папирус ушёл с головой в готовку. Ну, ты поняла» Фриск с удовольствием посмеялась над каламбуром Санса и отложила телефон в сторону. К этому времени дождь на улице закончился и на лужах заиграл весёлый солнечный блеск. Фриск, заметив яркий свет, бьющий в глаза, сразу подбежала к окну. Она восхищённо оглядела красавицу природу. Её вид вовсю кричал «Отличная погодка для прогулки в саду!». Она предложила эту идею Флауи, тыча пальцем в окно. – Нет, я не хочу опять туда идти. Там так сыро, противно… – он скривился. Девочка оптимистично посмотрела на него и достала из коробки синие сапоги. – Ты действительно хочешь промокнуть третий раз за день? – спросил цветок, закатывая глаза и ожидая реакции. Но ответа не последовало. – Раз ты не одумалась, тогда поставь меня на подоконник… пожалуйста. Фриск закончила копаться в своих вещах, нащупав приятный глазу голубой дождевик. Накинув его, она аккуратно поставила Флауи на подоконник, где его ослепил яркий солнечный свет. Пока он ворчал, недовольный своим через чур ярким местом, Фриск плавно помахала ему и выбежала из комнаты. Закончив, наконец, ворчать, Флауи только тогда обнаружил, что Фриск ушла. Он грустно вздохнул и начал глядеть в окно, на котором после дождя остались капельки, в которых удивительно переливался мир, словно в калейдоскопе. Солнце насыщало красками всё вокруг. Яркая зелень опять кидалась в глаза. Цветок заворожённо смотрел на Фриск, с азартом прыгающую по лужам. Он уже точно не помнит, но, кажется, он тоже когда-то мог бегать по лужам и беззаботно смеяться. Что-то защекотало внутри Флауи. Он невольно содрогнулся, и это чувство исчезло. Опять пустота, которая обращалась болью. Болью… Флауи приподнялся. Он так давно не чувствовал боль внутри себя. Именно душевную, не физическую. Но, если у него нет души, как он может… это чувствовать? Её ведь не зря душевной называют. Странно, но Флауи был рад пробудившейся боли. Он был рад, что снова хоть что-то чувствует, кроме ненависти. Тишина и одиночество всё крепче окутывали его в своих объятиях, будто те были колючими стеблями алых роз. Нет, нужно разрушать иллюзию одиночества. Порвать её по швам, как старую заплатанную ткань. Он не одинок. Как только он признал своё поражение и дал слово больше не вредить другим, к нему стали относиться, как… как к другу. Друг – некогда отвратительное ему слово, но сейчас он хватался за него, как утопающий хватается за каждый прутик. В последнее время Флауи точно поменялся. Он пообещал себе, что если после всего того, что он совершил, ему поверили и посчитали его другом, то он должен вернуть всё в обратную. Хоть у него и не было души, остальные вкладывали в него кусочки своих, называя своим другом. В окне он видел своё мутное отражение. Он попытался ласково улыбнуться самому себе. Чуть приподнятые уголки рта незаметно подрагивали сами по себе. От этого улыбка становилась слишком милой. Флауи вздохнул. – Надо держаться. Мне стоит ещё многое поменять в себе, – произнёс он, обращаясь к своему отражению. В конце концов, ему наскучило просто так глазеть на природу и отрабатывать свою улыбку. Только сейчас он заметил небрежно разбросанные карандаши и бумагу, которую Фриск оставила рядом с ним. Наверное, она подумала именно о том, что её цветочному другу станет скучно, поэтому рядом с ним лежали не только карандаши и листочки, но ещё и телефон с чашечкой леденцов. Он набрал в рот сразу несколько слипшихся конфет лаймового цвета. На языке почувствовалась лёгкая горечь и обжигающая прохлада. Мята. Притянув к себе бумагу, он начал водить фиолетовым карандашом, пытаясь как можно плавнее выводить линии. Это занятие завлекло его, и он больше ни на что не отвлекался, кроме сигналов на телефоне. Периодически на него приходили сообщения, которые Флауи тут же с любопытством смотрел. Напстаблук прислал свой новый микс, после чего начал себя масштабно критиковать. Меттатон отправил несколько голосовых сообщений. – Приветик, сладуся. Ты ведь не забыла, что у нас в субботу совместная фотосессия? – приторный голос послышался из трубки. Флауи закатил глаза. Альфис предложила посмотреть аниме пятничным вечером вместе с Фриск и Андайн. Флауи хотел ответить что-нибудь язвительное, но сдержался и продолжил рисовать. Казалось, что сообщения уже пришли от кого только можно. Потеряв интерес к этой «глупой штуке», Флауи перестал просматривать сообщения, только читал отправителя. Фриск загулялась. Солнечный свет стал более мягким, апельсинового цвета. Будто лучи пропускали через разноцветные стёклышки в течение всего дня. Утром – белое стёклышко, днём – жёлтое, а сейчас, вечером – оранжевое. Лепестки Флауи приятно пронизывало тепло. Солнце уже не било в глаза с такой силой, и цветок расслабился. Тем более земля в его горшке подсохла, и находиться в нём уже было не так противно. Телефон совершенно неожиданно взорвался звонком. И казалось, что он играет намного громче, пытаясь заявить о своей важности. На экране высветился номер Ториэль. Не ответить – обеспечить Ториэль инфаркт. Поэтому Флауи взял трубку. – Фриск, привет, ты уже сделала свои уроки? Я сегодня задержусь допоздна, в школе произошло ЧП! Разогрейте себе луковый суп на ужин, он в холодильнике на второй полочке, – заботливо лепетала Ториэль. Флауи поморщился, как только она упомянула суп. – Ты же не оставила нам один только суп? Гадос… эм… я не очень люблю луковый суп, – начал он довольно грубо, но быстро поправился. – Флауи? Привет. А почему Фриск не ответила? – обеспокоено спросила Ториэль. – Она на улице, – буркнул он. – Как на улице? Темнеет ведь уже! Скорее зови её домой! Я так полагаю, вы и своё задание не сделали? Смотрите мне, без сладкого останетесь. И поесть не забудьте, я приду – проверю, – протянула она на одном дыхании тоном учителя. – Хорошо-хорошо, всё мы сделаем, – закатил глаза Флауи. – Пожалуйста, проследи за ней. И закройте заднюю дверь на замок. Всё, целую макушку, – заботливо пропела Ториэль и положила трубку. – Бла-бла-бла, – прохрипел Флауи, открывая окно лозами. – Фри-и-иск! Хватит беситься, домой скорее! Девочка сразу же последовала его приказу и побежала в сторону дома. Через минуту, запыхавшаяся, она стояла перед Флауи. – Ториэль звонила. Сказала, что вернётся поздно, поэтому закрой заднюю дверь и подогрей луковый суп! – нарочито строгим голосом сказал он, гордо держа голову и щура глаза. – Кстати, из-за тебя мы забыли сделать те дурацкие задания, которые нам Ториэль даёт. Вздумала пойти чухаться в этих лужах. Вот так идея от великого ума! Фриск с усмешкой помотала головой, схватила горшок и молнией пролетела по коридору и лестнице на кухню. Она поставила Флауи на его обычное место и полезла за супом. – Знаешь, сегодня мы уже не успеем позаниматься… – прошипел цветок, разглядывая красные ленты заката за окном. – Я сейчас способен только на долгий беспробудный сон. Фриск с грохотом поставила перед ним чашку с супом. В кремовом бульоне плавали мягкие луковые колечки. Флауи поморщился. – Фе-е-е, вы пытаетесь отравить меня? – он оттолкнул от себя тарелку, рассержено оглядывая полки в поисках чего-нибудь более съедобного. Вон на полке стоит блюдце с шербетом, правее от него стеной расположилось печенье. На столе, накрытый полотенцем, до сих пор стоит недоеденный пирог. А ему дают какой-то гадкий суп, когда столько сладкого просто стоит на полочках. Флауи всем своим видом выражал крайнее недовольство. – Фриск. Я не буду это есть, дай мне пирог, пока его мухи не слопали, – серьезно приказал он. Гордости ему сейчас не занимать. Он больше был похож на властительного льва. Девочка, за обе щёки уплетавшая суп, отрицательно помотала головой и пододвинула суп поближе к цветку. – Мне такое противопоказано, тем более я ложку не смогу удержать, – заявил он, хитро прищуривая глаза. Фриск фыркнула и указала на его лозы, спрятанные сейчас в горшок. Он легко действует ими, словно у него есть руки. Но сейчас он придумал бы что угодно, лишь бы не есть столь «противную» пищу. – Да что же с тобой поделаешь… – буркнул цветок. – Я был таким сильным и могущественным, а сейчас меня заставляют хлебать какую-то непонятную жижу сомнительного происхождения. Девочка, набравшая в рот целую ложку супа, прыснула от смеха и чуть не подавилась. – Действительно! Как смешно! – нахмурился Флауи. – Как приятно заставлять бедного меня давится гадостью. Даже я таким жестоким не был, – как он не пытался надавить на жалость, но не получилось. У него вышло только умилить Фриск, которая в свою очередь уже шла к раковине, чтобы отмыть посуду. – Ну и ладно, – выдохнул он. – Хорошо. Спасибо! Не терпится засохнуть, чтобы ты удавилась слезами и корила себя! Девочка с полным спокойствием подняла горшок и направилась на выход из кухни. – Гениальная идея. Спасла меня, чтобы потом утром найти мой иссохший труп на тумбочке, – он уже не столько жаловался, сколько отвлекал внимание, пока его лозы тянулись к накрытому пирогу. Ловко провернув дело, он набил весь рот мягкой сладкой выпечкой и аппетитно причмокивал. Похоже, что Фриск уже клонило в сон, потому что даже этих довольных чавкающих звуков она не заметила. – Не забудь зубы почистить, – с набитым ртом заметил Флауи. Фриск сонно буркнула что-то себе под нос и завернула в ванную комнату. – Ой, прямо умирающий лебедь, – фыркнул Флауи, понаблюдав за медленными движениями девочки. Выполнив гигиенические процедуры, Фриск расстелила постель. Глубоко и сладко зевнув, она натянула на себя пижаму. Какое же это приятное чувство, когда усталым заваливаешься в постель после насыщенного и весёлого дня. Горшок с Флауи стоял на тумбочке рядом с кроватью. Сам Флауи настойчиво ворчал из-за холода, поэтому Фриск пришлось накрыть его маленьким шерстяным одеяльцем. – Ты дверь закрыла? А свет внизу выключила? Надо было на всякий случай отключить весь свет в доме. Не хочу получить из-за тебя, – всё ворчал цветок. Глаза привыкли к темноте и на стенах показались светящиеся звёздочки, сливаясь в единый танец. Казалось, будто комната летает в космосе, а стен и вовсе нет. Удивительно красиво. Сверчки на улице заладили свою обычную, но жутко красивую песню. Синие занавески мирно следовали движениям ветра, иногда пропуская тусклый лунный свет. – Фриск, – немного смущенно начал Флауи. – Знаешь, наверное, мне не следовало злиться из-за домашки. Мне сказали следить за тобой, а я слишком увлекся. Он немного помолчал. – Представляешь, зато у меня получились классные рисунки! – Флауи радостно помахал лепестками. – И… сегодня… когда ты гуляла. Я кое-что почувствовал. Я не уверен, но раньше этого не было. Я почувствовал, насколько мне больно… Знаешь, может, все-таки, во мне остался хоть кусочек какой-то души, или же он просто дремлет, или ещё что-нибудь… – обеспокоенно бормотал он, неловко метая взгляд. Он глубже закутался в одеяло, прижимая лепестки. – Может быть, я могу вернуть себе душу, чтобы снова быть нормальным, любить вас всех… – его голос дрожал, словно струнка. В темноте его глаза блестели. В слезной плёнке отражались огни фосфорных украшений. – Флауи, я до сих пор уверена, что ты можешь вернуть себе душу. Должен быть способ, сто процентов. Я даже попросила Альфис продолжать исследовать природу душ, только более гуманным способом. Она ведь мне уже звонила вчера и сказала, что открыла кое-что интересное. Оставайся решительным. Я уверена, что мы вместе ещё попрыгаем по лужам. В любом случае, каждый из нас дарит тебе частичку своей души, – уверенно произнесла Фриск. Цветок заворожено шмыгнул. Внезапно девочка привстала и крепко обняла своего друга. – Добрых снов, Азриэль, – прошептала она и снова натянула тёплое одеяло до носа. – С-спасибо, Фриск, – счастливо пролепетал он. – И тебе добрых снов. Он улыбнулся. По-настоящему. И закрыл глаза, чувствуя приятный трепет внутри себя.