Зима Киркволла

В Киркволл приходит зима… Вернее, она врывается в город, яростная и неукротимая, принесенная на могучих плечах штормов, властвующих у берегов, входит в город, как мог бы входить могучий завоеватель, утверждая свои права на владение беззащитным городом Вольной Марки. Кирквольцы поплотнее закрывают двери и ставни, у очагов в бедных лачугах или богатых домах одинаково тянут руки к трепещущим языкам горячего пламени, к которому не смеет подступиться хозяйка города. — Холодно, — Первый Чародей Орсино задумчиво смотрит в окно. — Слишком холодно. Даже не знаю, что делать. — О чем вы? — Мередит спрашивает больше для проформы, даже не поднимая головы от каких-то бумаг. Она привыкла уже к этому странному, смешному и немножко не от мира сего эльфу, пускай сама никогда не признается себе в этом… В конце концов, они оба заперты здесь, в Киркволле, каждый в своей маленькой и темной клетке безумия и ненависти. Странно, но почему-то именно зимой у них устанавливается какое-то подобие взаимопонимания и неловкой дружбы, словно этот снег, укрывая землю, охлаждает и старые горящие на душах обоих раны. Или, может статься, все дело в том, что белоснежное покрывало стирает убогость города, приглушает мрачность и грязь, все становится светлым и холодным. И даже тела замерзших насмерть ночью по утрам находят как-то особенно счастливо улыбающимися… Зима Киркволла… — Я говорю, сэр Мередит, что сегодня ночью будет очень холодно. Мередит невольно усмехается — когда-то этот эльф, то ли запутавшись в званиях, то ли просто от растерянности, назвал ее именно так. С тех пор это «сэр» по отношению к себе она слышала только зимой, когда стиралось расстояние между ними. — Зима пришла… — Зима, — соглашается Орсино, мелкими шажками приближаясь к окну. Сухой кашель заставляет Мередит вздрогнуть и все же отвлечься от бумаг, взглянув на Орсино, растирающего впалую грудь ладонью. — Что с вами, Первый Чародей? — в ее тоне даже проскальзывает какой-то намек на тревогу, как иногда может скользнуть отблеск огня по лезвию меча, не смягчив металла, но придав ему теплый вид. — Немножко простудился, — почти что виновато бормочет Орсино. — Это пройдет. — Садитесь, — Мередит привычно командует. — Вам нужно выпить… Вот это, например. И мы с вами поговорим. — О чем? — До меня дошли крайне интересные слухи, будто бы в городе снова объявились маги крови. Орсино вздрагивает: — Да, это беда для всех нас. И что же, вы их выследили? — А я думала, что это вы мне скажете, где они прячутся. — Мередит, во имя Андрасте, что вы говорите? — То, что есть, Первый Чародей… Это все ваша магия, вас всех нужно укрывать поглубже. — Насыпьте остров где-нибудь поблизости от Киркволла, будет вторая Башня Каленхада, правда в море, зато у побережья, — предлагает Орсино, не допуская в голос даже тени издевки, смотрит прямо и открыто, словно впрямь предлагает лучшее решение для всех. — Ваша магия, — бормочет Мередит, почти не слушая его. — Этих магов крови с каждым днем все больше. Сколько еще граждан должно пострадать прежде, чем вы одумаетесь и решитесь перестать укрывать их? Орсино молчит, ему нечего сказать сейчас этой женщине. Он думает, что временами даже понимает ее тревогу, они оба радеют за свои, вверенные им, жизни. Только вот иногда у Мередит прорывается наружу что-то темное, копившееся все то время, пока не пришла зима. И чародею снова кажется, что однажды это вскроется в ее душе, брызнет на белоснежный нетронутый снег алым, чьей-то кровью, возможно, что это даже будет его кровь. — Почему вы молчите, Первый Чародей? — Я думаю о том, что сегодня ночью будет очень холодно, — задумчиво повторяет Орсино. Рыцарь-командор почти рычит, приближаясь к нему, сгребает за ворот мантии, встряхивает, мотая из стороны в сторону, как легкую куклу: — Не играйте со мной, маг! — У вас помада размазалась, сэр Мередит. Женщина отпускает его, раздраженно выплевывая: — Какая еще помада? — Алая, — эльф склоняет голову набок, как любопытная птичка. — Алая, сэр Мередит. Она проводит ладонью по губам, резко, отрывисто, смотрит с недоумением на руку, испачканную чем-то бледно-розовым. — А на губах вроде алое, — Орсино искренне удивляется. Мередит смотрит на кровь, подсыхающую на коже, потом проводит языком по нижней губе, чувствуя солоноватый привкус. И отрывисто бросает: — Убирайтесь, Первый Чародей… Орсино кивает и идет к двери, по пути все так же растирая грудь. Мередит молча глядит вслед, пока за эльфом не закрывается дверь, потом устраивается обратно в кресле. Смотрит несколько минут на бумаги с ровными строчками отчетов. И смахивает их со столешницы, глядя, как они белыми лепестками оседают на ковер. Потом решительно берет кружку, из которой так ни капли и не отпил Орсино, делает несколько глотков и выдыхает, снова проводя ладонью по губам, чувствуя, как мешается привкус крови со вкусом чая. В Киркволле зима, особенно жестокая в этом году. До весны в Казематах доживут немногие, это понимают оба — и Орсино и Мередит. Такой стужи не было уже слишком давно. И этот холод все же способен примирить даже злейших врагов. И она все же поддается порыву, возникшему при виде тонкой сгорбленной фигурки. — Сэр Мередит? — Орсино поднимает голову от подушки, изумленно смотрит на женщину, ставящую на столик у кровати кружку с чем-то дымящимся. — Что вы… — Лежите, маг, не пытайтесь вставать. Так и быть, сегодня я исполню долг милосердия и поухаживаю за вами. Но только в этот раз. И почему вы не идете к целителям? — Они сейчас слишком заняты с бедняками, к тому же, я не настолько болен, чтобы просить их о помощи. — Да, вы всего лишь пытаетесь выплюнуть мне на колени свои легкие. — Зачем вы за мной вообще ухаживаете, сэр Мередит? Рыцарь-командор пожимает плечами: — Людям свойственно ухаживать за больными детьми и заболевшими питомцами, Первый Чародей, только и всего. Заботиться о слабых — долг каждого. — Я не спрашиваю, к какой из этих категорий вы любезно причисляете меня. — К тому же, у вас получается держать этих магов в каком-то подобии порядка. И я все же рассчитываю на то, что вы поможете мне с поимкой магов крови. А чтобы вы могли это сделать, я и пытаюсь вас привести в порядок. — Я вам обещаю, — смиренно произносит Орсино. — Помогу. — Вот и договорились, — Мередит без малейшего усилия усаживает эльфа на постели. — Пейте. Орсино покорно глотает травяной отвар, темный как душа Мередит и горький как участь их обоих, чувствует, как становится легче дышать. И позволяет себе коснуться руки женщины в выражении признательности. В Киркволле зима…