Почему этот праздник все так боготворят? Что в нем нашли эти люди? Новый год, Рождество, подарки, весь этот бред… Никогда не видел ничего веселого в «особенных» днях. Однако я все равно нацепил эти гребаные гирлянды на окно. В ожидании чуда, что ли.
Мне кажется, что на подоконнике скоро появится вмятина от моей задницы, ибо именно на нем я провожу большую часть своей жизни. Здесь я ем и слушаю музыку, готовлю рефераты и доклады в универ, наблюдаю за людьми, которых я ненавижу всей своей душой. А, ну да. У рыжих же нет души, точно.
Ненавижу всех людей, кроме одного кота. Только этот кот живет за пару сотен километров от меня.
Сижу как идиот и надеюсь, что случится что-то неожиданное. За последний час в небе сверкает уже десятый фейерверк. Снег продолжает осыпаться моими надеждами. Этот пидор даже не позвонил мне за весь день! Заливаю в себя уже пятую банку дешевого пива, вновь пытаюсь закурить сигарету, но при первой затяжке начинаю кашлять и задыхаться. Ебучая астма.
А эта мразь курит хуевы Marlboro, хотя называет себя бомжом. Просирает все свои деньги на алкоголь и эту гадость. Постоянно ору на него за это. Бесит.
Вздрагиваю от неожиданной вибрации телефона рядом с моим телом. Расфокусированным взглядом пытаюсь понять, кто потревожил меня. Перед глазами плывут четыре буквы: С Т А С.
Открываю сообщение. Ничего не понял, но в голове осталось что-то о членах, ногах, дорогах… Он, видимо, опять в хлам. Ничего нового, похуй.
Нехотя спускаюсь с подоконника, когда слышу звонок домашнего телефона. На него мне звонят только родители, поэтому догадаться, кто меня решил потревожить, не составило труда. Подхожу к тумбочке в коридоре, снимаю трубку.
— Сына, поздравляю тебя. Желаю хороших эмоций в новом году, денег больше, любви и прочего. Надеюсь, что ты не в хлам. Как у вас там дела? — видимо, что часы уже пробили двенадцать. Ну, с новым годом, Кеша. В твоей уебищной жизни ничего не измениться.
— Я один, пьяный. Поздравляю вас тоже. Я не очень хочу сейчас разговаривать, извини.
Мать еще долго пыталась узнать, почему я такой депрессивный, но в итоге у нее ничего не вышло, и наш разговор прекратился. Я уже хотел было вернуться в комнату, но в дверь вдруг начали стучать. Ебучие пьяные бомжи! Вот какого хуя именно в мою квартиру?
Хватаю молоток со стола, чтобы спугнуть их, открываю дверь. Уже хотел замахнуться и обложить их трехэтажным матом, но перед моим взором предстал Стас. А, ну я так и сказал: ебучий пьяный бомж.
— Какого хуя ты приперся? — я был зол. Реально зол. Он не приезжал уже больше года, а тут удосужился! Ему, видимо, вообще поебать на то, что я тоже человек, который умеет скучать. И любить…
— Я ж прислал тебе сообщение, — сказал русый парень с тупым хихиканием, попытавшись пройти через меня, но я заблокировал ему все проходы в мою квартиру. — С новым годом!
— Бред бухого пидора — это не сообщение, — зашипел я. Сука, как же я заебался! Ему все смешно, а я уже больше трех лет страдаю от того, что не могу сказать ему о своей, чтоб ее ебало три коня, любви.
— Ты чего такой агрессивный? — надулся он блять. Вы посмотрите на него!
— Ты заходить блять будешь? — я оперся о дверной косяк и закатил глаза.
У него, видимо, совершенно пропало настроение, так как никакого намека на шутку или улыбку от его адреса и не было.
Он посмотрел на меня мрачным взглядом и поперся в квартиру. На кухню. К бухлу.
— У тебя алкашка есть? — если он не заебет свой хлебальник, я ему втащу. Бухло ему еще подавай! Нахуй пошел, а?
— Есть. На верхней полке, рядом с холодильником, — кинул я сухо ему в ответ и отправился лицом в кровать. Еее, депра.
Перевернулся я лишь тогда, когда услышал, как это существо смачно ударилось о дверной косяк. Он стоял в позе, а-ля «самочка» с двумя бутылками водки. Его брови грациозно взмахивали к небу.
— Ну и что? — я сел на край кровати, свесив руки вниз, заключив их в замок, уставился на этого парня.
Он ничего не сказал в ответ, а лишь сел рядом, протянув мне одну из бутылок.
— Я скучал.
— Хуй через плечо.
Понятия не имею, почему я ничего на это не сказал. Привык, наверное. Я достал сигарету. Да, опять. Поджигаю один из концов, но не успеваю сделать затяжку, ибо этот пидор вырывает у меня сигарету, затягиваясь сам, а затем ломает ее.
— Завязывай давай.
— Ты мне не мамка, чтобы указывать.
— Но ведь именно мне потом нужно будет выслушивать твои рассказы о том, как ты попал в реанимацию из-за своей ебучей астмы.
— Хуя, ты даже помнишь о моих болезнях? Я уже думал, что ты весь мозг себе пропил.
— Иди нахуй, ок?
— Сам иди.
— Я — топ.
— Хуеп блять.
— Не веришь?
— А докажешь?
— Нет.
Сталкиваю парня с кровати, тот падает на ковер, разливая сорокоградусную алкашку. Ура, теперь у меня в комнате будет вонять этим дерьмом.
— Рхахрххамазапзма, — раздался звук снизу.
— Ты там уже все, да? — посмотрел я сверху на растрепанное существо. — Ой.
В глазах начало плыть, голова закружилась, и я… ебнулся. Что-то мне нехорошо. Господи, почему меня так легко разносит от алкоголя? Ненавижу свой организм.
— Стас, а Стас, — говорю я, рожей уткнувшись в ковер. Ноги мои все еще оставались на кровати.
— М?
— Я сейчас блевану.
— Ок.
— Отнеси мою тушу к толчку, бессердечное ты пидорство!
— Ну бля, — парень нехотя поднялся с восьмой попытки, а потом отпинал меня на ковер.
С легкостью бабы из рекламы прокладок, он взял меня на руки и потащил к сартиру. Дотянув меня до туда, он сбросил меня как мешок картошки. Я проблевался и пошел чистить зубы.
— Фафие мы сафотлифые, — протараторил я сквозь щетку во рту.
— Просто я не хочу потом помогать тебе чистить твой ковер от твоей же блевотни, — фыркнул он с кухни, продолжая рыться в алкоголе.
— Однако даже за это я благодарен тебе, — русоволосый дернулся, ибо я сказал это неожиданно близко для него.
— Стась. Правда, что в Новый Год мечты сбываются?
— Че?
— Ну. Желания, мечты. Волшебство там всякое.
— Этот мир — дерьмо, не может случиться что-то только потому, что ты этого хочешь, — парень с очками на пол-лица рыскал по полкам в поиске печенья.
— Я тебя люблю.
— Я знаю, — услышал я знакомую интонацию.
Я плотно схватил русоволосого за плечи и перевернул к себе лицом. Я глубоко посмотрел ему в глаза, все еще крепко держа его.
— Я люблю тебя.
Мое сердце заколотилось в бешеном ритме, но и в тот же момент с души упал огромный камень. Это не те «люблю», которые я часто ему говорил, хотя имел в виду именно это. Он многого еще не понимает, ему и не нужно. Я знаю, что сейчас рискую многим, рискую потерять единственного друга, которому безоговорочно доверяю, рискую отдать пустоте нашу историю, если это вообще можно так назвать.
— Ты же понимаешь, что…
— Заткнись и поцелуй меня.
Просто молчит и охуевшими глазами смотрит на меня. На лице так и читается: «Ты аутист?» Моргает своми очаровательными глазами и немо задает куеву хучу вопросов.
— Один раз. Только сегодня.
Мысленно делает фейспалм, однако подходит ближе, смотря куда-то вниз. Я бы тоже не осмелился поднять взгляд в такой ситуации, но как назло наши глаза встречаются. Ну все. Пизда тебе, Иннокентий.
— Ты пьян, успокойся. Ну да ладно, не отъебешься же.
Хуй знает, как я пропустил этот момент, но в реальности я оказался лишь тогда, когда он приблизился к моим губам. Я как дцп-шник разинул глаза и видел перед собой его мордашку. Я сам отпрянул от него, несколько секунд свесив голову вниз и ничего не говоря, а затем обнял это милейшее бухое существо.
— Какого.?
— Бля. Я просто пьяный, а тут ты еще свалился.
Мне в живот упирался его стояк. Не ебу, как такое вышло, что у него на меня встал.
— Блять, пошли, — я крепко схватил друга за запястье и потянул с кухни.
— Ты ведь понимаешь, что я люблю другого? — пиздит он или нет? Выяснять моему мозгу и мне совершенно не хотелось.
— Просто трахни меня и сразу забудь об этом.
— Хуй там встал.
— У тебя — да, у меня — тоже, но это тебя не должно ебать.
— Ладно.
Я охуел, но решительности не потерял: потянул парня дальше в спальню. Приволок его в комнату, сел на кровать. И что дальше?
— Раздевайся.
Звучало холодно, да и сам парень не был в особо хорошем настроении. Пошел он нахуй! Я ему тут блять дырку бесплатно подставляю, а он еще недоволен! Девственник ебучий!
Я надул губы и принялся стаскивать со своего тела свой свитер голубого цвета. Покашиваясь взглядом на очкарика, который оперся о дверной косяк и наблюдал за мной, изредка выпивая из бутылки водки, я недовольно начал снимать джинсы. Остался в одних трусах, отлично. Не люблю свое тело, поэтому самопроизвольно сгибаюсь и пытаюсь скрыть живот.
Допив последний глоток, парень кинул бутылку на ковер, а сам, выпрямившись, начал расстегивать рубашку, сбрасывая ту на пол. Странно, но до этого я никогда не видео его даже с голым торсом. Красивый, сука.
Скинув джинсы, он подошел ближе и толкнул меня на спину. Я упал на кровать, а затем меня еще и придавили сверху телом. Я отвернул голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. Я слегка вздрогнул, когда почувствовал поцелуй на шее. Вот только, блять, засосов мне не хватало! Приятно, конечно, но стыдно.
— Может без этой псевдоромантики, а? — я приоткрываю один глаз, недовольно шиплю.
— Так бы сразу сказал, — парень напротив закусывает губу. — Ноги раздвинь.
Сука, я сейчас посещаю медосмотр или трахаюсь? Ненавижу подобную хуйню, но мне ничего не остается, как подчиниться его приказу. Отворачиваю лицо как можно дальше, зажмуриваю глаза. Пиздецки стыдно, но его я хочу.
Чувствую холодные пальцы, приставленные к моей заднице. Инстинктивно сжимаюсь и сдвигаю ноги.
— В свою жопу пальцы пихай! Я готовый… — слегка краснею. — В тумбочке возьми то, что понадобиться.
Непонимающе смотрит на меня, а затем сползает с кровати, разрешает моим легким нормально вдохнуть воздух. Как же уже хочется…
— Ах ты ж мудак, — светит уже голой задницей, пока роется по полкам. В свете от улицы сверкнула небольшая баночка. Вот обязательно нужно в меня что-то запустить! У меня под подбородком оказывается запечатанный презерватив. — Повернись.
По телу проходит дрожь. Он правда это сделает? Да, я понимаю, что задавать подобное в данной ситуации — это глупо, но меня заводит эта мысль. Приподнимаю свою тушу, переворачиваюсь на живот, а затем становлюсь на колени. Головой упираюсь в подушку. Я слышу звук открывающейся пачки, а затем, минуту погодя, чувствую, как он медленно входит.
— Бляяяяять, — стону я, когда полностью чувствую его в себе.
— Терпи, сам просил, — боже, он еле сдерживается. Этот голос, он…
— Аргх! — из глаз чуть ли не посыпались искры, когда парень задел во мне какую-то точку.
— Ибо я — топ, — только и говорит он, а после начинает вбиваться в меня в том же направлении, заставляя чуть ли не пробивать ногтями матрас кровати.
***
Я просыпаюсь от звука падающего плаката. Бля, нужно купить нормальный скотч, заебал уже. Сразу анализирую, что происходит вокруг меня: сладко дремлющий Стас, разбросанная одежда, бутылки от водки, прези… Так, я вспомнил. Мы трахались. Я попросил его об этом, а он, как ни странно, согласился. Да, это типичный светский разговор между друзьями в Новый Год.
Тянусь рукой к телефону, достаю его из-под подушки (как он еще уцелел?), зажимаю кнопку блокировки. Отлично, часы показывают четыре дня. Медленно поворачиваю голову влево и любуюсь этим милым созданием, которое вчера выебало меня: растрепанные волосы, эти идеальные брови и пухлые губы. Веки мило подрагивают. Как же я люблю его, боже. Почему все не может быть так, как в моим ебучих снах? Улыбаюсь, провожу ладонью по его щеке, и он открывает глаза. Сердце бешено стучит…
— Доброе утро, — нежно мямлю я, но на лице моем ни намека на улыбку.
— Утра.
— Я маршрутку тебе заказал, вставай, — легко пнул я парня в бок, поднимаясь с постели.
— Сколько сейчас? — открывается лицом от подушки и смотрит куда-то в мою сторону сонным взглядом.
— Уже обед, и тебе через час нужно быть собранным, — провожу рукой по его щеке, убирая непослушную прядь за ухо.
— Похуй, — отрывает мою руку от своего лица, обратно падая в подушку.
Сижу над ним в ступоре, ибо обычно не знаю, что делать в таких ситуациях. В итоге я просто тупо спихиваю его с кровати, на что парень недовольно мычит. Лежит на полу, затем поворачивается на спину и вдалбливает взглядом в потолок.
— Бля.
***
На вокзале было холодно и шумно. Стою, пялюсь в снег, переминаясь с ноги на ногу. Рядом стоит это чудо, у которого в голове что-то а-ля «Я тут ни при чем, ничего не помню, ничего не было, я просто тут постою, а затем свалю к хуям». Пытаюсь из-под челки взглянуть на его мордашку, но у меня ничего не выходит. Громко вздыхаю, чтобы меня заметили. Не откликается. Повторяю свое действие, на что слышу ничего. Ну и пошел ты нахуй. Поматросил и бросил, да?
— Молчать будешь? — надеюсь услышать хоть какое-нибудь слово, хоть какой-нибудь звук…
— Ну, а что ты хочешь от меня услышать? — поворачивается и смотрит мне в лицо. Краснею.
— Я бы сказал, но это будет слишком сопливо.
Молчим. По идее, маршрутка уже должна была подъехать, но ее, как назло, нигде не было.
Мысли перебивает подъехавший только что белый бус. Я сглатываю. Страшно. Не увижу еще год, а может даже больше. Смотрит на меня, неискренне растягивает губы в улыбке на секунду, а затем немо разворачивается и отправляется в сторону транспорта.
Сердце бешено стучится, внутри все пылает, хотя лицо мое остается бледным. Что делать? Да или нет? Знаю же его — отошьет. А хотя… Знаю же его — отошьет, а потом все опять станет нормальным. Тогда что терять? Только вот все то странное чувство, пронизывающее все тело не дает мне возможности пошевелиться. Мне нужен алкоголь, от него станет легче. Твою мать, я ведь буду жалеть потом об этом! Тягучее, жаркое волнение разливается по венам, собираясь где-то в солнечном сплетении и взрываясь там же. Будто лава…
— Я люблю тебя! Это не были бредни бухого меня, неужели все действительно так закончится?
— Прости, — бросает он мне вслед, а затем дверь маршрутки с громким звуком захлопывается.
п. а. приукрашенный отрывок из моей ебучей жизни.
