тысяча дождливых дней

Она застряла. Кларк уверенно держит карандаш, дотрагиваясь грифелем до бумаги, но по непонятной причине её рука не хочет двигаться. Она не провела ни единой линии за неделю. Вдохновение иссякло. Множество раз она делала наброски своих соседей по комнате, увлеченных просмотром «Отчаянных домохозяек», прежде чем оно стало… угасать. Перед ней проект, который нужно сдать в среду, и она обязана придумать что-то новое, но как она не пытается отыскать хоть что-нибудь, ничего не приходит на ум. Ничего особенного. Ничего, способного удивить. За окном субботний день и дождь. Октавия и Рейвен, как Кларк и ожидала, страдают от похмелья, сжимая кружки кофе и включив новый сезон «Карточного домика». Гриффин натягивает куртку, которая едва ли сочетается со светло-голубыми резиновыми сапогами с уточками. Забрасывает свой скетчбук в сумку, которую тут же перекидывает через плечо, и кричит подругам «пока», прежде чем выйти из квартиры. Она не совсем уверена, что они услышали, увлеченные сериалом. Музей находится недалеко от квартиры. На самом деле, это одно из главных её преимуществ, которые привлекли Кларк при покупке. И, может, она проводит в нём больше времени, чем следовало бы, но нет ничего плохого в том, чтобы черпать вдохновение в уже написанных работах. Кроме того, она же их не копирует, а всего лишь вдохновляется. Сейчас Кларк надеется, что найдёт что-нибудь, чтобы разжечь искру, иначе не видать ей хорошей оценки за проект. Так как Беллами работает на охране, то ей удается пройти, не заплатив. Она не знает, почему он всегда пропускает её бесплатно, но благодарна ему за это. Чем больше денег она скопит, тем больше вероятность поехать в Рим, о котором она давно мечтала. Поскрипывая сапогами, она поднимается по лестнице в крыло эпохи Возрождения. Она всегда чувствовала воодушевление, будучи окруженной прекрасными произведениями искусства, которые навсегда изменили ход истории. Ей постоянно казалось, что она может поглотить часть их величия, если останется здесь надолго. Кларк проскальзывает в один из залов, оказавшихся пустым, что её не удивляет. На дворе выходной, у большинства людей полно других дел. Она садится в углу, скрещивая под собой ноги. Вероятно, сидеть в углу выставочного зала — против правил, но сегодня смена Линкольна, а он относится к ней достаточно хорошо, чтобы не жаловаться Индре, главе службы безопасности. Ну, точнее, он относится достаточно хорошо к её соседке по комнате, чтобы не сталкивать Кларк с Индрой и не рушить свои шансы на отношения с Октавией. Вынув скетчбук, Кларк открывает чистый лист и, поставив карандаш, долго смотрит на пустую страницу, прижимая кончик к тонкой бумаге. Ничего. На ум не проходит ни одной идеи. Она прислоняет голову к стене. Всё. Она облажалась. Она больше никогда не нарисует ничего прекрасного. Если повезет, то ей удастся изобразить вазу с фруктами, но это будет всё, на что она способна. Талант исчерпан. Кларк тупо пялится на противоположную стену… неизвестно сколько времени. В любом случае, всё становится размытым, и она тяжело вздыхает. Бесполезно. Ничто не может её вдохновить. Может, стоит пойти в другой зал. Или сменить мозг. Возможно, и то, и другое. Она уже готова собрать свои вещи и уйти, назвав этот день провалом, когда слышит приближающиеся шаги и поднимает взгляд. Перед картиной Вазари стоит девушка, её профиль обращен к Кларк. Она смотрит на картину широко распахнутыми глазами, и Кларк не может дать название её взгляду… он впечатленный, но есть в нем что-то еще. Нечто, чему она не может дать определение. Девушка держит руки за спиной, прямо расправив спину и держа высоко голову. Царственно. Словно она королевской крови, несмотря на то, что в зале нет никого кроме Кларк, кем можно было бы править. У неё длинные волосы, и хотя они распущены, некоторые пряди собраны в сложную косу, чтобы не падали на глаза. Она прекрасна. А потом рука Кларк начинает двигаться. Она ни на секунду не может оторвать взгляда от незнакомки, как если может упустить момент. Девушка не двигается, по-прежнему стоя перед той же картиной с тем же благоговейным, затуманенным взглядом, и Кларк хочет запечатлеть это. Она не хочет забывать этот момент. Она не в курсе, сколько пройдёт времени, прежде чем девушка повернет голову, понимая, что кто-то рисует её, поэтому продолжает выводить линии, чтобы поймать детали. Проходит всего пара минут, но грубый набросок уже готов как раз вовремя, потому что незнакомка, наконец, отрывает взгляд от картины и смотрит в сторону Кларк, которая всё ещё не в состоянии перестать пялиться в прекрасные глаза. Вдруг они сужаются и опускаются на скетчбук на коленях Кларк, где виднеется набросок. Гриффин краснеет, особенно когда девушка идёт прямо по направлению к ней. Она останавливается в паре шагов от Кларк, выдавливающей кривую улыбку в надежде, что она предотвратит гнев. Кажется, не срабатывает. Незнакомка глядит вниз, по-прежнему царственно, будто ничто не заставит выглядеть её менее по-королевски. Как королева, которая намеревается снести голову Кларк с плеч, но вместо этого указывает на рисунок: — Могу я спросить, почему ты сидишь в музее и рисуешь незнакомцев? — Можешь, — шутит Гриффин, пожимая плечами, но взгляд девушки становится только жестче, давая понять, что шутка не прошла. Кларк прокашливается. — Я этого не планировала. Обычно картины вдохновляют меня. Но не сегодня, — она делает паузу и смотрит в зеленые глаза, — а потом пришла ты, — продолжает она смело, чтобы как-то прикрыть собственное смущение. Её никогда не ловили на том, что она рисовала кого-то без разрешения. Честно, это неловко. Девушка кажется озадаченной признанием так же, как сама Кларк. — Получилось хорошо, — бормочет она, повернув голову, чтобы лучше рассмотреть. Кларк протягивает ей скетчбук, и она вглядывается в набросок, пока Гриффин покусывает нижнюю губу, ожидая реакции. На губах незнакомки появляется улыбка. — Даже замечательно, — она возвращает рисунок владелице, которая почти сияет в ответ. — Спасибо. Ты была, хм, хорошей моделью для рисования. Даже если не знала этого, — краснеет Кларк. — Я Кларк. Девушка кивает, уголки её губ тянутся в крохотную улыбку. — Очень приятно познакомиться, Кларк, я Лекса. Ей идёт это имя. Может, дело в том, что груз упал с плеч, после того как впервые за несколько недель удалось нарисовать хоть что-то, и Кларк спрашивает, глядя на Лексу: — Не хочешь выпить кофе? Мне следует, вероятно, убедить тебя, что я не странный сталкер, чтобы ты не вызвала копов, — встает она с пола. На пару секунд воцаряется молчание, Лекса просто смотрит на неё тем же взглядом, который Гриффин так желала запечатлеть ранее. Затем она медленно кивает.