Идиллия под оливье

Уборка закончилась, казалось, еще быстрее, чем началась. Быть может, потому, что дело шло к новому году; быть может, потому, что Владя и Рита не торопились смотреть друг на друга, а, вернее, отводили взгляд каждый раз, как встречались. Да не, потому, что просто хотели побыстрее разделаться с пылью. У Влади даже руки поджили, так почему нет? Надо было торопиться, а то в полночь тоже убираться бы пришлось, а ведь все знают, к чему подобное ведет: целый год потом будут кухню драить. А подобного им было не надо. Этого взгляда придерживались и Рита, и Владя, так что в каком-то смысле у них была своеобразная… идиллия. — Так, восемь вечера, — осмотрев довольно блестящую кухню, сказала Рита. — Пора еду делать! — Д-да, — согласился Владя. — А у нас хоть что-то осталось?.. — спохватилась не вовремя Вольнова, чувствуя, как в животе начинает позорно урчать. Если она правильно поняла, из общаги под новый год смотали все. Вот прям вообще все, кроме них двоих. А у Риты была такая проблема: еду она закупать не торопилась в принципе. Не было у нее такой привычки. Нет, не то чтобы она наглела, но… Для нее было вполне естественно заглянуть в холодильник ночью и взять первое, что попадется. Разумеется, проигнорировав всякие нацепленные бумажки с содержанием вроде «Мое! Матвей», «Это еда для Саши» и «Рита, прочь руки». Потому что их писали явно не для нее, а последнее — особенно. Так зачем тогда вообще читать? В чужие переписки нос совать некрасиво ведь, да? Иными словами, Маргарита Вольнова не подумала о том, что стоит бы под новый год закупиться чем-то, и дошел сей великолепный факт до нее только сейчас. — У нас нет еды-ы-ы… — протянула она с ужасом. Но рядом был Владя, как и всегда, конечно. — Я в-все к-купил, — поднял он руку и потянулся к ней, осторожно плеча ее касаясь. Его рука была теплая; теплее, чем сама Рита. Почему? Наверное, потому, что солнце всяко горячее огня. — Л-ладно, я даже сдел-лал кое-что… Он открыл холодильник, около которого стоял, и Рита чуть не вспыхнула от радости. Весь холодильник был забит… чем-то. Рита отчетливо видела курочку на верхней полке, что могло означать только одно: ужин у них новогодний будет. За размышлениями о жареной курице она упустила тот момент, когда Владя достал из холодильника тарелку и подошел к ней. Пахло знакомо, даже слишком. — Я сд-делал оливье, — улыбнулся он. — Вроде бы ты его ешь, да? — Конечно! — тут же кивнула Рита, почти выхватывая салат из рук друга. — Кто ж не любит оливье? В моей семье его все едят. — Ну… Владя замялся, а потом печально опустил руки. — Я н-не ем. — Да ладно, правда? — не поверила поначалу Рита, а потом глянула на него осторожно и, укол совести почувствовав, пробормотала: — Ну, каждому свое… — Это д-да, - вздохнул Владя и снова вернулся к холодильнику. — Т-так, что ту-тут у нас… Рита отставила оливье — которое, между прочим, пахло и выглядело идеально! — на столик и тихо подошла к Владе, ему на плечо голову кладя. Владя был долговязый, да, но Рита была выше, и она, руки под его руками просунув, задумчиво схватилась за примеченную ранее курочку. — Будет кура гриль. Как тебе идея? Краем глаза она заметила, что Владя немного — совсем чуть-чуть — покраснел, а потом кивнул. — Мн-не нравится. — Поджарю в миг, — тут же добавила Рита, выскальзывая у него из-за спины, и Владя неслышно выдохнул, замирая на мгновение. Прикрыл дверь холодильника и произнес вдогонку: — У нас мак-кароны ес-сть… — Отлично! Кура в меде с макаронами под сыром, — уже разорвала упаковку курицы Вольнова, шуруя на кухонном столике рядом с плитой. — Т-тогда держ-жи, — достал с верхней полки Владя мед и протянул Рите. — А эт-то не слишком? — Что? — М-мед, с-сыр… — Нет, в самый раз. Обещаю, будет вкусно, — улыбнулась ему Рита, уже руками перечницу ища, и Владя улыбнулся ей в ответ. Она не обманула. Конечно, не обманула. Еда была готова в аккурат к полуночи, и оба они были этому рады. Ведь, как бы ни хотелось есть, а дежурить по кухне весь год они тоже были не готовы, как и убираться, а потому не стали слишком заморачиваться. Рита уже была рада, что смогла провести немного времени с Владей. Если уж выпал такой шанс, то она собиралась накормить его самой вкусной курицей в меде, которую он только пробовал — конечно, у Влади не было шансов. Свою победу Маргарита осознала тогда, когда он подошел к ней и, легко облокотившись на нее, понюхал курочку, которую она только-только достала из духовки. Мама всегда говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Рита не задумывалась над этим раньше, но была уверена: если эта курочка и не самый прямой путь, то хотя бы короткий. На самом деле, она знала, что сокращать уже дорогу было можно почти никак: короче пути придумать было нельзя, и Владя тоже стоял и ждал по ту сторону. И они оба не двигались. А ведь… хотелось, на самом деле. Куранты начали бить полночь, и Владя протянул Рите ее стакан сока. Пиво было под запретом в общежитии, Зиновий следил за этим, и было чувство, что он даже в новый год придет, чтобы добродушно поругать студентиков. Поэтому у них был вишневый сок. Почти вино, но вишневый сок. У Влади и Риты. На двоих. С едой на двоих. С молчанием на двоих. Владя тихо присел поближе к ней, прижался своим стеклянным стаканом к ее, звякнув. Его нервный взгляд сейчас был сконцентрирован на Рите и только на ней, и она, губы поджав, улыбнулась так мягко, как только могла, и опустила взгляд, теплую ладонь Влади своей найдя и сжав. — Чт-то ты з-загадала?.. — спросил он, и рука его дрогнула. Рита тихо рассмеялась. «Ты же знаешь. Ты загадал то же самое, не притворяйся». — Если я расскажу, не сбудется. Она как-то не подумала о том, что мимолетное касание губ, которыми она поцеловала Владю в висок, и было в какой-то степени ответом; она все-таки рассказала свое желание, пусть и не словами. Не сбылось.