Логово

Всегда мечтал о доме. С тех самых пор, как мне пришлось покинуть тот дом, в котором родился и вырос. Этот дом все еще существует, но возвращался я в него только один раз — чтобы забрать кое-какие вещи. Помню, как вернулся туда. Открыл дверь и остановился на пороге. Долго не мог заставить себя войти — казалось, что, как только переступлю порог, то потеряю что-то очень дорогое. Потом понял, что именно. Свои воспоминания о времени, что там провел. Это было счастливое время, несмотря ни на что, — мое детство и юность. Все-таки мне представляется, что судьба была ко мне справедлива, и каждый раз компенсировала то, что ей приходилось отнимать. Когда я был совсем еще ребенком, меня укусил оборотень, и долгое время я считал, что обречен на одиночество. Но я ошибся. Я не был одинок. У меня были прекрасные родители, которые не побоялись держать при себе маленькое чудовище. Потом появились друзья, именно те самые лучшие, прекрасные друзья, каких только можно было себе представить. Которые — на всю жизнь. Очевидно, она просто была мне не по размеру. Шло время, и я потерял и друзей, и родителей. Но судьба преподнесла мне еще один подарок. Даже если он последний, я не стану жаловаться. * * * * * * * * Тогда я все-таки заставил себя переступить порог своего первого дома. Прошел по всем комнатам, уже не замирая в нерешительности на пороге. Все эти двери были заперты мною самим. В комнатах все осталось нетронутым, и, если что и угрожало сохранности вещей, так это мыши. А за сохранность воспоминаний я все-таки отвечаю сам. Если бы я хотел все забыть, то мне на помощь пришел бы огонь, который охотно пожирает все, что ему предложат. * * * * * * * * * Книги. Повсюду книги — в комнате родителей, в моей бывшей детской, в гостиной, в кабинете отца… повсюду. Старые, угрожающие рассыпаться от неосторожного прикосновения, и новые, когда-то волнующе пахнувшие типографской краской. Книги, написанные магами — и множество маггловских книг. В детстве я особенно любил Сэмюэля Клеменса, он же Марк Твен, особенно его книги про Тома Сойера и Гекльберри Финна. Я читал их и мечтал о том, что у меня когда-нибудь тоже появятся такие друзья. А в детстве, до одиннадцати лет, моими единственными друзьями были книги из отцовской библиотеки. Я прочел их все. И казалось тогда, что других друзей у меня и быть не может. Книги вообще весьма удобны в этом отношении — если захотел почитать, то в любое время можешь снять их с полки. Можешь заглянуть в самый конец. Можешь перечитывать по много раз понравившиеся страницы. А можешь и вырвать те, что вызывают ярость и гнев. Я никогда не вырывал страниц. Это просто представлялось кощунственным. Если чтение надоело, то можешь просто вернуть книгу на полку и взять другую. Можешь не дочитывать до конца, если хочешь, чтобы он так и остался загадкой. А можешь и сразу заглянуть в самый конец, чтобы не слишком переживать за судьбу героев. Позднее, уже приобретя некоторый опыт общения с людьми, я горько сожалел, что не могу в некоторых случаях действовать по уже усвоенным, придуманным для себя самого правилам. Люди казались мне слишком сложными и непредсказуемыми. Потом это чувство ушло. * * * * * * * * Теперь у меня есть дом, и я живу в нем не один. Сначала трудно было к этому привыкнуть. И друзья тоже есть — по-моему, и хотеть уже больше нечего. Тонкс (я ее так зову, потому что имя «Нимфадора» ей категорически не нравится), посмеивалась надо мной, над тем, с каким рвением я взялся за обустройство нашего с ней нового дома. Она сказала, я похож на птицу, которая тащит в свое гнездо все подряд. Я ответил, что сравнение с птицей совершенно неуместно. Тогда уж лучше волк, обустраивающий свое логово. Тонкс долго смеялась, а потом указала мне на шкуру неизвестного, но очень лохматого животного, которую я положил на пол в библиотеке, и спросила, не испытываю ли я к шкуре родственных чувств — а то вдруг она когда-то принадлежала моей прапрабабушке. Кроме этого незначительного инцидента, больше у нас разногласий не возникало. Мы живем в этом доме уже тринадцать лет, думаю, это вполне достаточный срок для того, чтобы мы привыкли к нему, а он — к нам. Если дом создавался по своему вкусу, для себя, а не для показа, то он становится уютным и любимым, и в него всегда приятно вернуться. В таком доме и жизнь у людей, обитающих в нем, совсем особая. Да, дом у нас небольшой, но в нем просторно — нет ни одной случайной или ненужной вещи. Я перевез в него все книги из того, прежнего моего дома. И еще несколько фотографий и портретов. Больше ничего. Но я уверен, что взял все, что мне действительно было необходимо. * * * * * * * * * Наш сын уже пошел в школу, но нам с Тонкс никогда не бывает одиноко. Во-первых, у меня есть она. А у нее — я. Во-вторых, по выходным в доме не протолкнуться от ребятни. Рон, когда им с Луной требуется небольшой отдых, подкидывают нам своих многочисленных отпрысков. Гарри и Джинни тоже. Если посмотреть, как дети всей кучей носятся по гостиной, то начинает казаться, что в начался пожар. Все рыжие. Все. Оттенки их шевелюр варьируются от темно-медного до огненно-рыжего. Ни одного маленького блондина, ни одной крошечной брюнетки. Видимо, гены в семействе Уизли очень уж сильные. Гермиона редко к нам наведывается — все пропадает в своей лаборатории. Говорят, даже поесть, случается, забывает. Жаль, конечно, нам хотелось бы видеть ее почаще, но ее не переубедишь. Кроме того, как только Гермиона получила научную степень, Северус сразу переложил на нее обязанность готовить для меня зелье. Какое же у него было забавное выражение лица, когда он с подчеркнутым облегчением в голосе заявил, что наконец-то нашелся человек, который избавит его от докучливой необходимости каждый месяц лицезреть оборотня. * * * * * * * * * Вот так мы и живем. И я, и Тонкс работаем, и почти каждые выходные принимаем гостей. И мы им всем рады, даже и Северусу, который стоически терпит присутствие «толпы кошмарных детей», когда к нам заглядывает. Наверное, теперь у меня и правда есть все, что нужно человеку. Да, мы редко остаемся с Тонкс вдвоем, но у нас всегда находится время друг для друга. Клеменс писал: «Там, где она — там и Эдем». И, знаете, в этом я совершенно с ним согласен. fin