— Мне намекали много раз, Что ты меня от смерти спас — Зачем?!.. — Угрюм и одинок Грозой оторванный листок. Конечно ты хотел, старик, Чтоб я в (обители) обвык, привык, уют я оценил, Под щеку зайку положил И много ел, и сладко спал, И мирно с зайцами играл. Чтоб я забыл, какой я был. Напрасно; Верь мне, помощи людской Я не желал… Я был чужой Для них навек, как зверь степной. Я жду, умеря сердца стук (изображая послушного киборга в боевом режиме) Минуту битвы; Сердце вдруг Зажглося жаждою борьбы И крови… Да-ааа! Рука судьбы Ведёт меня другим путём. Но я отчаянно стремлюсь В те битвы чудные меж скал, Где всех один я побеждал!!!.. (Ха--ха-хааа — злодейский смех) Глазами тучи я следил, Руками молнии ловил. Скажи мне, что средь этих стен Могли бы дать вы мне взамен? Семёрки тут меня блюдут, Периметра не размыкаем круг. Приказом страшным мне грозят, Пока его не говорят, Но рыжий ходит по пятам. О-о-о, лучше б я остался там, Меж скал, как ветер вольный я б шнырял На всех бы ужас нагонял Неуловим и всемогущ как бог. Ну вот за что такой итог.
*** Далее просто мысли о Кире и его разговор с автором.Нет, я не Мцыри, я другой Как он мятущийся, бурлящий, И в меру дикий, и разящий силой. Но лишь с трусливою душой. Как он природу я люблю И убивать. Не только барсов. Да барсов я бы и не стал, Красивый зверь, я б наблюдал. И да, я не люблю людей, Как впрочем киборгов. Люлей Навесил бы я всем. Вот так. Такой вот в голове бардак. Я рано начал убивать, И плохо кончу я, наверно, Как-то, погибну безвременно. Мой ум не очень-то спешит Мне умны мысли приносить. В душе моей как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы?.. -« О, автор, только ты или никто!» Темны, кровавы мои тайны И мысли сплошь маниакальны. Хотя я не люблю людей, но — «Автор, Кто ж тебя милей, Ведь лишь тебе дана та власть, Представить всё, таким макаром, Да не дыши ты перегаром, Что бы фанатов было всласть, Чтоб они бегали вокруг, Дарили свои Ахи, Охи Желали рисовать Мой чудный стан И гордый профиль. Лёд голубых коючих глаз, Льняные кудри, белый чуб И губки бантиком чуть-чуть. Воспеть желали красоту И стать, что видно за версту. Лишь на тебя одна надежда! Возможно я не безнадежен И воспитать меня возможно, И может не такой уж сложный Макаренко великий труд. Во мне возможно прорастут Души прекрасные порывы Ещё неведомые миру. Хотя бы, так пусть думают они — Мои фанаты. Пусть я и гад, Но обмануть же их не сложно, Я чую очень даже можно. Ты сам обманываться рад.»