Серый

      Мать ему об этом не рассказывала. Брат смеялся и говорил, что пока что слишком рано рассуждать об этом. А когда настало то самое время, когда уже можно наконец приоткрыть завесу неизвестности — говорить уже было не с кем.       Зен помнит, как его одноклассники пытались описать цвета — это было так нелепо и глупо, что он усмехался и покачивал головой, думая, что им заняться просто нечем. Упорно делал вид, что ему все равно, а сам слушал и пытался честно представить, как вместо серых огней ночные фонари полыхают желтым цветом, как вместо оттенка асфальта, море плещется лазурью и может, даже чем-то еще, но эти представления почему-то ранили что-то внутри, взбирались склизким комком по горлу и оставались, не давая дышать. «Цвет» было для него понятие слегка… Ненужное. Потому что в отличие от своих друзей он видел только оттенки серого. И больше ни-че-го.       Зен помнит, как уже будучи свободным от оков семьи в нем не нуждающейся, ему рассказали о «бракованных». Он тогда сидел с режиссером одной из постановок в пустом театре и речь почему-то зашла о феномене всеобщего временного дальтонизма. Режиссер прикрывал глаза, на губах у него возникала слабая улыбка и он рассказывал, как встречал тысячу человек с глазами цвета охры, который он видел, но все равно не различал другие. Пока не столкнулся со своей будущей женой, за чьей спиной впервые расцвело мягкое предзакатное небо во всех своих красках. Хен снова усмехался. Потому что даже охра была для него лишь очередным повторением уже когда-то виденного оттенка серебра. «Может, ты просто бракованный?» — спрашивал мужчина напротив. «Может, ты так и не сможешь их увидеть?» — продолжал он и своими словами ломал ребра молодого актера, чья надежда и правда медленно угасала. Зен помнит, что в тот момент — выходя из театра и оглядывая всю серость вокруг, ему впервые захотелось покончить со всем этим.       А потом все так быстро закрутилось, что Рю просто… Принял это. Улыбался на слова фанаток о том, что из-за него они наконец видят краски вокруг себя и отвечал им тем же. Дарил мечту другим, закапывая свою все дальше. Ведь, было бы неприятно, узнай они, что их любимый актер — лишь брак, среди тысячи тысяч, у кого есть тот единственный человек, подаривший им цвета. Зен принял это и похоронил желание быть таким же, как и все слишком глубоко в сердце — чтобы она ни за что не вылезла наружу. Чтобы никто никогда не подумал ему высказать слова соболезнования.       Девчонка в чате ассоциации Рики — смешная. Добавленная неизвестным, она не уходит от них, когда Джумин предлагает ей членство, а лишь остается, надеясь, что это будет весело. Новенькая так отличается от всех типов людей, встречающихся ему раньше, что Зен неосознанно… Тянется к личности за фотографией ночного неба и хочет увидеть ее. Пусть даже в серости его мира. Девчонка под ником «Айка» в чате ассоциации Рики — странная. Не знающая его и людей вокруг, она все равно общается с ними, как со старыми друзьями и, когда Хен звонит ей — в который уже раз? — он внезапно понимает, что ее голос он готов слушать на протяжении всего дня и ночи. Надежды вперемешку с кричащим отчаянием смешиваются, раздирая кожу и пытаясь залезть дальше внутрь, бьются друг с другом, кто заберет место первенства в душе актера. Альбинос и сам готов уже прорвать себе грудную клетку, лишь бы успокоится, слыша на той стороне легкий смех девушки. Потому что если парень и чувствует к ней что-то, легче будет попрощаться с RFA, чем преодолеть знакомство с Айкой, которая… Наверняка видит еще хотя бы что-то, кроме всепоглощающего серого. А еще, эта самая девчонка И правда заставляет его задыхаться. Зен хватает ее ладонь — иронично маленькую для его длинных пальцев, прямо как в любовных мелодрамах, и, улыбаясь, захлопывает дверь перед носом водителя. Она ниже его на полторы головы и Хен чувствует, что та самая пятая доля секунды, за которую человек влюбляется, пролетает именно в тот момент, когда Айка снимает солнцезащитные очки. Надежда поглощает его, заставляет тонуть, хватаясь за теплую ладонь в руке как за спасательный круг. — Красные. Она произносит это так неожиданно, что с несколько секунд он еще думает, что она сказала. Думает, хочет спросить и… — Твои глаза. Они красные. И уязвленно улыбается, ощущая замерзающую грудную клетку. Зен, ты ведь забыл, что ты — бракованный. Вечером, стоя под звездным небом, он не сразу замечает отблеск слабой желтизны фонарных столбов и темно-зеленый цвет толстовки на девушке. Не сразу замечает, как Айка удивленно приподнимает брови и озирается по сторонам будто бы в страхе. Только когда сцепляет ее пальцы со своими, Зен наконец понимает. — Серые. Девушка поворачивает голову и он неосознанно проводит взглядом по ее губам цвета розовой вишни. — Твои глаза. Они серые.