Мой любимый учитель Чхве

- Кю, прошу, быстрее, - умоляюще простонал Йесон, вдавливая свои голые ступни мне в поясницу и толкаясь тазом вперёд. Я ускорился, размашисто толкаясь в его узкую задницу, и вскоре Йе с протяжным стоном кончил себе на живот. Я кончил следом и устало завалился на бок. Мы оба тяжело дышали, глядя в тусклый потолок. Сердце все ещё быстро колотилось в груди, пот тёк по виску, приятно охлаждая кожу. Старший приобнял меня, устраивая маленькую ладошку на моей груди и по привычке рисуя на ней пальцем невидимые узоры. - Как прошёл семейный ужин? - спросил он. Семейный ужин? Как он мог пройти за одним столом с Ю Мин Хо? Да никак. Присутствие этого человека само по себе перебивало весь аппетит. Лишь один его взгляд, и кусок мяса отказывался лезть в горло. Но после ужина я провел немного времени с племянником, поболтал с сестрой, так что в целом семейный ужин удался. - Нормально, - решил обойтись я коротким ответом. После секса всегда было лень говорить. А еще дико хотелось спать. Веки становились тяжелыми, словно свинцом залитые. - Завтра твое первое дежурство, - напомнил Йесон. Я кивнул. - Ты будешь с доктором Ким Сухо? - Да. - Жаль, что не разрешается дежурить попарно. - Ага. - Ладно, спокойной ночи. - И тебе, - я приобнял парня, притягивая ближе к себе, и запустил пальцы в немного жестковатые волосы. Незаметно для себя я провалился в глубокий сон. Мое первое дежурство в качестве врача-интерна началось в восемь вечера - как раз в то время, когда, как по словам доктора Ким Сухо, тебя начинает физически не хватать на такое количество поступивших в отделение. И все бы ничего, если бы это были не экстренные больные - двое с пулевыми ранениями, еще один с ножевым, одна с подозрением на перитонит. И в этом крохотном отделении только Ким Сухо и я - бестолковый тормозящий интерн. - Чего столбом встал? - выводит меня из полуступора голос врача. - Проверь состояние пациентки с подозрением на перитонит. Медсестра О, - обратился он к стоящей рядом женщине, - Свяжитесь с отделением хирургии и подготовьте операционную. - Да, - кивнула медсестра и убежала к рабочему посту. Ненадолго оторопев, я все же ринулся к женщине, лежащей на больничной койке. - Вы опекун? - спросил я мужчину, который находился рядом и держал за руку пациентку. - Да, - ответил он, продолжая гладить женщину по руке и безнадежно смотреть в ее болезненно скорчившееся лицо, - Я ее муж. - Расскажите, когда у нее началось такое состояние. - Она несколько дней жаловалась на боли в животе. Но мы не думали, что что-то серьезное может быть. Она принимала какие-то лекарства.. - А по точнее? - Не помню. Кажется, обезболивающее. Но сегодня вечером ей стало совсем плохо, и она потеряла сознание, - он всхлипнул, - Пожалуйста, доктор, помогите ей. Я умоляю вас... - Хорошо, пожалуйста, успокойтесь. - Я попробовал привести больную в сознание, легонько похлопав ее по щекам, - Пациентка, вы меня слышите? Женщина приоткрыла глаза и кивнула, скривив от боли рот. - Можете мне указать, где именно у вас болит? Она потянула дрожащую руку и положила ее на живот. Я попробовал пропальпировать живот, и от этих действий она резко заорала. - Медсестра О, сделайте пациентке общие анализы и снимок живота. Сразу сообщите мне о результатах. В этот момент к отделении послышался громкий голос: - Расступитесь! Он перекрыл голоса медицинского персонала, стоны больных, сигналы мониторов и шум телевизора, работающего в соседней комнате в зале ожидания. Я поднял голову и передо мной с шумом проскочили люди в синих комбинезонах, с эмблемами на одежде. На их лицах были следы копоти. Очевидно, они приехали оттуда, где только что был дым и огонь. Они загнали в центр отделения три каталки с пациентами. Воздух наполнился тошнотворным запахом гари и жареного мяса. Больные от увиденного спрятали лица, закрыли носы и отвернулись, словно от навязчивого кошмара. Я и сам в ужасе вытаращил глаза. На людях почти не было живого места. Лица, руки и ноги - все было покрыто уродующими ожогами от огня. На лицах были установлены кислородные маски, а к венам были установлены тонкие катетеры, через которые капала прозрачная жидкость. - Ожоговое отделение, - крикнул откуда-то доктор Ким, жестом направляя санитаров в соседний отсек вблизи отделения. Каталки проскочили мимо, и на секунду мой взгляд зацепился за чужие почерневшие глаза, которые смотрели прямо на меня. В душе поднялся противный холод, но он тут же отступил, как только на плечо легла рука доктора Кима. - Ты в порядке? - спросил он. Я кивнул. Хотя это было не так. Впервые мне пришлось увидеть ожоговых больных, и это было немного страшно и неприятно. - Ты привыкнешь, - сказал Сухо, словно ответил на мои мысли. - Как там новая пациентка? - Я отправил ее на снимок живота. Думаю, это перитонит. Доктор кивнул и вытер мокрый лоб. Я снова задумался: почему он так сильно потеет? После 11 вечера в отделении стало тише. Прошли три операции, на которые меня, к сожалению, не пустили, но Сухо уверил меня, что в следующий раз даст мне поприсутствовать. Мне хотелось показать себя с лучшей стороны, чтобы доктор понял, что я способный и не так уж разгильдяй, коим кажусь на первый взгляд. И во мне росло нетерпение стать, наконец, ассистентом на операции. Наверное, я слишком торопился с желаниями. Не все ведь хорошее сыплется на голову сразу? Чего не бывает с проблемами. - Держи, - перед лицом появился пластиковый стакан с дымящимся кофе. Я взял в руки стакан и посмотрел на доктора Сухо. Он был измученный и бледный. - С вами все нормально? Неважно выглядите. - Мне просто нужно как следует отоспаться, - усмехнулся он и сел рядом. Как ни странно, я не чувствовал неловкости и напряжения в его компании. Он был спокойный, простодушный и не смотрел свысока, чего не скажешь о Ю Мин Хо, который прожигал своим высокомерным взглядом даже своих коллег. Решив отогнать из ниоткуда взявшиеся мысли о зяте, я сделал глоток кофе и прикрыл глаза. Тяжелый выдался вечер. - Я вздремну часок, - сказал Сухо и направился в ординаторскую. Я еще сидел недолго, допивая кофе, пока не почувствовал горький осадок на дне. Кинув стакан в мусорное ведро, я решил подняться на второй этаж и порыться в историях. В палатах стояло сонное царство. Почти все больные спали. Сестры сидели на постах, заполняя документацию и одним глазом поглядывая на мониторы. Санитар ходил по отделению, уткнувшись в экран своего телефона. - Чхве Шивон, - вслух прошептал я, вытаскивая историю, - Палата триста одиннадцать. Я положил историю на место и полминуты просто смотрел вперед, а потом собрал всю волю в кулак и направился в палату. Прежде чем войти, я лишь немного отворил дверь и заглянул внутрь одним глазом. Полутьма. Только свет прикроватного ночника освещает половину палаты. Тишину перебивает звук пикающего монитора. Я тихо вошел внутрь и остановился. Пациент спит. Из вен торчат катетеры, на лице кислородная маска, и голова перебинтована. Тяжело распознать лицо из-за освещения и маски на лице. Убедившись в том, что пациент спит, я подошел ближе и посмотрел на монитор. Показатели были в норме. Я отпустил глаза вниз и замер. Чхве смотрел на меня. Взгляд был ясный и четкий. А потом он медленно закрыл глаза и снова уснул. Я, шатаясь и чуть ли не спотыкаясь, вылез из палаты и ударился спиной о проходящего мимо санитара, во взгляде которого на секунду застыло раздражение. Извинившись, я спустился вниз и долгое время не смыкал глаз. Больше на второй этаж я не поднимался, сидел в ординаторской и исправлял назначения. А когда закончилась и бумажная работа, я прилег, но уснуть так и не смог.