Новый друг

Силы покинули Вадима настолько, что он даже не мог приподнять голову. Только чувствовал, как Владислав Юрьевич собирал с его бедра губами последние крошки кокаина. Вообще-то они были ровесниками, но Вадим был перестраховщиком и всегда называл чиновников по имени-отчеству. Особенно таких, которые привозили его на помпезную дачу в Горках, окруженную голубыми елками и суровыми фсошниками, чтобы поговорить о творчестве и угостить чистейшей пылью. *** Вадим пару месяцев назад только слез с героина (окончательно, мам, честно), поэтому находился в мрачном расположении духа. А тут еще Евграфова позвонила сказать, что с ним мечтает кое-кто познакомиться. И не очередная фанатка, а высокопоставленный чиновник из Администрации Самого. И что Самойлова пригласили загород пообщаться на свежем воздухе — за ним заедут завтра в 11. Да уж, лучше б это была фанатка. Единственная надежда на то, что этот чиновник окажется нормальным мужиком и не забудет алкоголь. *** Оказалось, что Владислав Юрьевич — мужик не нормальный, а в высшей степени необычный. Во-первых, он внешне совсем не был похож на государственного работника, тем более высокопоставленного. Худощавый, с тонкими чертами лица, влажными глазами и капризным ртом, какой бывает только у богемных любовников сильных мира сего (Вадим подивился своим мыслям и дал зарок поменьше смотреть всякой артхаусной дряни с Глебом). Во-вторых, чувствовалась в нем интеллигентность — та, которая отпечатывается на лице, когда читаешь много стихов, и которую Вадим видел в Глебе, но никогда в зеркале. Сурков, оказалось, не только много лирики читает, но также и пишет, достаточно неплохо, хотя, на взгляд Вадима, все стихи одинаковые. Но есть правила, которые нельзя нарушать, поэтому Сурков при обсуждении роли текстов песен для рок-группы все же достал из стола бутылку «Арарата», и дело пошло веселее. *** — Понимаете, Вадим, я тоже не всем доволен, что происходит в стране. Но улучшить ситуацию можно только изнутри системы — через сотрудничество и компромиссы. — Последний раз со мной говорили о сотрудничестве, когда «Агата» уходила с лейбла. Нас чуть без штанов не оставили. — Это было плохое сотрудничество. Я могу показать, что такое хорошее. Сурков улыбнулся своей узкой улыбкой, но в глаза смотрел не отрываясь. Вадим же расслабился от коньяка и просто ждал, куда его приведет этот вечер. *** — Вы исполнили мою мечту — я тоже всегда хотел стать рок-звездой. Но родился не в то время не в том месте, да и талантов к музыке никогда не было. Но это детсткое желание не отпускает — сидит внутри занозой и заставляет марать бумагу. — То, что я видел, очень неплохо. Можно попробовать положить на музыку. А завидовать тут нечему — рок-музыканты долго не живут. В «Агате» тоже. Живи быстро — умри молодым, слышали? — Нет, но я слышал про секс, наркотики и рок-н-ролл. В этом у нас больше общего. И Сурков вытащил из ящика стола пакетик с белым порошком и две 100-долларовые купюры. Так он со мной хотел встретиться, потому что я наркоман? — подумал Вадим, но кокаин гипнотизировал взгляд и не давал рассердиться. *** Сурков был хрупким и немного не завершенным — словно из него изъяли маленькую деталь, на которой все держалось. Человек с огромной властью в стране, он мог уничтожить Самойлова, и ему бы за это ничего не было, но Вадим не боялся. Ему было жаль Суркова и немного любопытно, что забрало его целостность. Представлялись совсем не привычные способы построения такой головокружительной карьеры. Это возбуждало. Кокаин облегчил муки выбора, и Вадим улыбнулся и положил руку на коленку Владислава Юрьевича. В конце концов, чиновников у него еще не было.