Встать, суд идет!

Глава 1 Единственное, что мог сделать председатель Визенгамота Кингсли Шеклболт для своего давнего друга, ученика и соратника, это не допустить на слушанье его дела праздных зевак и журналистов, а также выступить в качестве судьи. И это было совсем немало… Скандалы и газетная шумиха преследовали Гарри Поттера чуть ли не с момента его рождения. Уже в год его прославляли все журналы и газеты, во время учебы его имя «полоскали» по поводу и без, а после победы имя Национального Героя не сходило с первых полос. Будь то счастливое событие или очередное горе – газетчики растрезвонивали о событии в жизни Спасителя Британии и всего мира чуть ли не раньше, чем новости доходили до самого Поттера. Хотя бывали случаи, когда Гарри и сам узнавал об изменениях в своей жизни из газет. Так, Кингсли еще только задумывался о том, чтобы в качестве своего заместителя оставить на посту Главного Аврора Поттера, а в «Ежедневном пророке» уже вовсю обсуждали этот факт. Джиневра Поттер еще не сказала о своей новой беременности мужу, а его уже поздравляли сослуживцы. Об измене жены Гарри узнал из небезызвестного «Ведьминского еженедельника», так обожаемого его секретаршей. И, если бы не презираемые Поттером и Шеклболтом журналисты, первый бы не сидел сейчас на скамейке подозреваемых. Кингсли бы замял дело, если бы Гарри хоть чуть-чуть ему помог. Но тот, мучимый жгучим чувством вины, сам мнил себя виноватым, не обращая внимания на то, что мальчик, которого он якобы «соблазнил», считал по-другому. И даже Минерва МакГонагалл, всем известная моралистка и извечный борец за справедливость, считала своего преподавателя невиновным. - Встать, суд идет! – прозвучал усиленный «Сонорусом» зычный голос судебного пристава. Кингсли просто ненавидел такие моменты. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, на плечи будто давил колоссальный груз. Будь его воля, Шеклболт навечно бы остался в маленьком кабинетике при большом зале, в котором собрались все члены Визенгамота. Поттер стоял, понурившись. Когда хлопнула дверь, он на секунду приподнял голову и бросил взгляд из-под спутанной челки на судью. На Кингсли дохнуло холодом: столько обреченности было в этом взгляде. - Слушается дело о превышении полномочий и неправомочных действиях сексуального характера по отношению к несовершеннолетнему. Истец – британский магический Отдел опеки и попечительства. Обвинитель – Драко Люциус Малфой. Ответчик – Гарри Джеймс Поттер. Адвокат – Гермиона Джейн Грейнджер-Уизли. « Ну же, девочка, - молил про себя Шеклболт Гермиону, - помоги ему, ты умеешь!» Вместе с судьей сели на свои места и все присутствующие. Скамейки свидетелей пустовали: их держали в одной из изолированных от магии комнат. Скоро на этих скамейках появятся люди. Некрасивый мальчишка, Себастьян Уизли, в будущей встрече с которым Кингсли даже не сомневался, и его родители. Постаревшая МакГонагалл, еще живой Флитвик, главный свидетель, молодой, но амбициозный преподаватель зелий, остальные преподаватели Хогвартса… И многие другие, кто может хоть как-то прояснить сложившуюся ситуацию. - Слово представителю Обвинения, - вновь загремел голос судебного пристава. С места встал бледный блондин в фиолетовой адвокатской мантии. При его худобе и бесцветности она смотрелась на нем гораздо хуже, чем на Грейнджер, только подчеркивая болезненный вид и глубокие тени под глазами. Шеклболт понимал тяжелую ситуацию, в которую попал Драко Малфой. После войны Поттер костьми лег, но вытащил всю белобрысую семейку из тюрьмы, и все Малфои должны ему до смертной доски. Но, как официальный юрист Отдела опеки, он был вынужден из-за магического контракта выступать обвинителем на этом процессе. А уж Малфой не такой человек, который будет портить свою репутацию отменного специалиста, ведь речь идет «всего лишь» о трех годах Азкабана, да и те, возможно, сократят, учитывая героическое прошлое ответчика. Но запрет на общение с собственными детьми и запрет на преподавание сведут и так слишком совестливого бывшего аврора в могилу. *** - Гарри, измена – прекрасный повод для расторжения брака, если ты хочешь, чтобы дети остались с тобой. - Кингсли, я был бы счастлив… Но… - брюнет вздохнул. - Только не говори мне, что ты плохой отец! – разъярился Шеклболт. – Она гуляла налево на виду у всего Лондона. Да вся Англия знает о ее изменах. Только ты все отрицаешь! - Я… не выращу их. Кто я? Какой я буду подавать им пример? Да я дома появляюсь раз в неделю… А сейчас, когда я стану свободным… И Лили – совсем малышка, ей нужна мать. Нет, Кингсли, дети останутся с матерью, я решил. Шеклболт отвел взгляд от огорченного лица заместителя. Джиневра не была рождена для материнства, что успешно доказывала все пять лет брака. И только Поттер не видел этого. - Что ж, Гарри, это твоя семья, но послушай меня, ты пожалеешь. - Я… знаю. *** Кингсли сразу почуял неладное, когда в его кабинет вошел счастливый Поттер и положил перед ним свиток пергамента. Развернув его, Шеклболт понял, что предчувствия его не обманули: это было заявление об уходе. - Значит, слухи все же правдивы, - заключил он. Гарри широко улыбнулся: - Да, со мной теперь будет жить Альбус. Кингсли вздохнул: - Поттер, он уже достаточно взрослый, чтобы из-за него отказываться от работы. - А я и не отказываюсь. Минерва предложила мне должность профессора ЗОТС со следующего учебного года. А я давно об этом мечтал. К тому же, кроме Альбуса, со мной будет и Джеймс, он в этом году пойдет в школу. Кингсли, извини, но я не могу упустить такую возможность. Шеклболт вгляделся в яркие глаза тогда уже Главного Аврора и смирился: - Заглядывайте иногда с крестником, я буду рад, - и, усмехнувшись, подписал заявление. – Дела передашь Рональду, хватит ему в твоей тени сидеть. *** Кингсли прекрасно понимал, что не преподавание привлекало Поттера в Хогвартсе. Нет, он любил свою работу, но немаловажным было и то, что всего через два года после того, как Гарри занял должность профессора, в школу поступил усыновленный Джорджем и Анжелиной Уизли мальчик. - Функции истца выполняет глава Отдела опеки и попечительства Дора Медоуз, - закончил свою небольшую речь Драко. Шеклболт кивнул, с внутренней радостью заметив, что «объект развратных действий» в списке свидетелей Обвинения не значится. Полная женщина, туго затянутая в традиционную серую мантию сотрудников своего отдела, неожиданно резво подошла к трибуне. Принеся обыкновенную для свидетелей клятву, она начала свой рассказ. - В мае этого года к нам в отдел поступили сведенья о сексуальных действиях по отношению к несовершеннолетним в школе волшебства Хогвартс. Шеклболт еле сдержал горькую усмешку: «поступили сведенья»… Да поднявшаяся шумиха в прессе чуть не стоила ему недели в Мунго! - Вы понимаете, что мы не могли оставить без внимания такой беспрецедентный случай для данного учреждения, первый, кстати, за последние пятьдесят лет. Персонал школы всегда подбирался отменный по своим этическим качествам, и это было серьезным обвинением, особенно учитывая, что в данных действиях был уличен сам Гарри Поттер! Кингсли бы сам наложил «Обливиэйт» на завистливого мальчишку, каким-то чудом попавшего в штат. Проработав в школе буквально полгода, он плохо знал Гарри и, застав его с одним из учеников, не нашел ничего лучше, чем спастись от стирания памяти, продав сенсационную новость газетчикам. А те уж развернулись… - Августус Дирборн, зельевар Хогвартса, предоставил нам свои воспоминания и, в отличие от мистера Поттера, согласился на Веритасерум и сеанс «мягкой» узконаправленной легилименции. Да и сам мистер Поттер не отрицает своей вины… К сожалению, психическая травма мальчика не дала нам возможности его опросить, но это довольно часто в их возрасте – влюбляться в учителей. В данном возрасте дети воспринимают домогательства за ответные чувства… Шеклболт слушал справку колдомедиков о том, что же, на их взгляд, сделал с мальчиком Поттер, и наблюдал за самим виновником событий. Министр был уверен, что тот сам терзается в гораздо большей степени, чем следовало бы, слушая про «домогательства», «внушение чувства ложного психологического комфорта» и «развращение»… Закончила выступать Медоуз, и к трибуне позвали Поттера. Сердце Кингсли чуть не остановилось, когда он тихим голосом сказал: «Я виноват». Гарри явно понимал, что такими показаниями он роет себе глубокую яму. С другой стороны, если не удастся доказать его невиновность, то глубокое раскаянье будет смягчающим наказание фактором. Затем показывали сцену, извлеченную из разума главного свидетеля Обвинения. Новая разработка Аврората в сотрудничестве с несколькими маггловскими техниками позволяла видеть сцену на большом белом экране из натянутой на раму ткани. Чего-чего, а «соблазнения» ученика учителем там не было. Скорее, наоборот. Шеклболт отдавал себе отчет, что, будь на скамье подсудимых любой другой человек, он был бы полон негодования по отношению к мужчине, влюбившему в себя ребенка и использовавшему эту влюблённость. Все же тринадцать лет – это совсем мало, даже в современном, быстро развивающемся мире. Но это был Гарри, и Кингсли был уверен, что он не думал ни о чем компрометирующем, когда обнимал расстроенного мальчика. И ошарашенное выражение лица бывшего аврора, когда студент стал его целовать, было вполне правдоподобным. Министр был уверен – еще несколько мгновений и профессор бы пришел в себя, отстранился и объяснил бы все ребенку, но именно в этот момент Дирборн выдал свое присутствие. Картина складывалась печальная. Даже без других свидетелей, одно это воспоминание могло дать основания засадить Поттера за решетку на установленное этой статьей количество лет. Зрелище хрупкого, заплаканного ребенка в небрежно застегнутой пижаме, которого бессовестно лапает преподаватель, между прочим, одетый также только в пижамные брюки и халат, могло убедить в виновности преподавателя кого угодно. Именно так это воспоминание воспринималось любым абстрактным членом суда. Но… Это был не кто иной, как Гарри Поттер, и воображение само собой дорисовывало другие детали, не воспринятые ошеломленным зельеваром: ужас Поттера, осознавшего, что они делают, та самая, упоминавшаяся не единожды, влюбленность ученика в своего учителя. Кингсли был предвзят и прекрасно понимал это, однако в этом деле не было непристрастных людей. Что уж говорить, если даже представитель истца… Обвинение подготовилось на славу. Чередой проходили свидетели, и с каждым словом Шеклболт понимал, что Гарри может спасти только чудо. Поттеру вменялись в вину даже самые безобидные поступки. Колдопсихолог, работающий с его детьми, рассказал, что Гарри пользовался каждой подвернувшейся возможностью, чтобы обнять, поцеловать, пощекотать или просто дотронуться до ребят. То же, но по отношению к другим детям, подмечали некоторые его бывшие коллеги. Резкий переезд в Хогсмид и смена работы с точки зрения Обвинения также были подозрительными. В качестве Главного Аврора он зарабатывал больше, чем в Хогвартсе, но поменял работу и был определенно рад этому. Подобный поворот в служебной карьере встречался у каждого третьего педофила. Те, как правило, старались быть поближе к детям. Потом выступал Филч. Оказалось, что Поттер предпочитал брать на отработки младших ребят, отправляя старших к нему. Причем большей частью к нему на отработки ходили мальчики с одиннадцати до четырнадцати лет. Потом выступали несколько старшекурсников, припомнивших якобы «излишне откровенные» беседы с профессором. Далее выступала еще один колдопсихолог, беседовавшая с теми ребятами, которые ходили к Поттеру на отработки последних полгода. Стоило ли говорить, что каждое двояко трактующееся слово, каждый жест, каждое, пусть даже невинное прикосновение, было истолковано превратно. Оказалось, Гарри говорил с детьми о сексе. Молодой привлекательный преподаватель нравился многим, и не проходило месяца, чтобы кто-нибудь из студентов не пытался донести до него свои чувства. Но Поттер держался. Он объяснял детям про гормональную природу их чувств, учил заглушающим, очищающим и контрацептивным чарам, особенно «буйных» поил зельями, блокирующими гормональные всплески, отвечал на любые возникшие у студентов вопросы, какими бы щекотливыми они ни были, и снабжал «просвещающей» литературой. А иногда, когда узнавал о чувствах одного студента к другому или другой, даже «подрабатывал» свахой, устраивая совместные отработки. В общем, если бы все эти данные были оглашены не на суде, Поттера можно было бы назвать идеальным преподавателем. Его любили почти все студенты, он умудрился найти «ключик» к сердцу даже самых черствых и замкнутых, он смог стать своим для Слизерина, факультета, презирающего глупое геройство. Поттер был очень контактным человеком, умел и обожал возиться с детьми. Еще в его аврорскую бытность с ним не боялись оставить ребенка, он всегда знал, чем его занять. Справедливый и неглупый, совестливый и участливый, он не умел наказывать и превосходно вел предмет. Он жалел детей, особенно младших, чем и объяснялся странный состав тех, кто ходил на отработки именно к нему. Что же до полового состава, так девочки всегда гораздо меньше нарушали правила, чем мальчики. Если бы Шеклболт был не на виду, он бы горько вздохнул: идеальных людей не бывает, и чем лучше человек, тем больший скелет мог быть спрятан у него в шкафу. Оставалось только надеяться, что Гермиона что-нибудь придумает, потому как пока все складывалось не лучшим образом. Благо, допрос свидетелей Обвинения закончен, как и небольшой перерыв для «обмозговывания» Защитой представленных Обвинением данных. - Защита просит разрешения пригласить в качестве свидетеля Себастьяна Фредерика Уизли. Напомнив про возраст свидетеля и изучив разрешение психологов на допрос, Кингсли позволил. Мальчик появился в сопровождении отца, Джорджа Уизли. Смерть близнеца сильно сказалась на нем. От того веселого юноши, которым он остался в воспоминаниях Шеклболта, почти ничего не осталось. Серьезный, собранный, спокойный мужчина, незримой тенью следующий за худым высоким черноволосым подростком. Перед тем, как отпустить его, Джордж обнял мальчика и что-то тихо ему сказал. Тот кивнул и, гордо вскинув голову, встал за трибуну. После необходимых формальностей к допросу приступила адвокат, Грейнджер-Уизли. - Себастьян, уточни свою личность, пожалуйста. Мальчик хмыкнул и, издевательски заломив бровь, ответил: - Я, Северус Тобиас Снейп, одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения… Глава 2 Альбус Северус познакомился с Себастьяном лет в шесть, когда Джордж Уизли, наконец-то, поддался на уговоры матери и приехал в гости на Рождество, прихватив с собой сыновей и жену. Мрачный мальчик подстать своему серьезному и вдумчивому отцу, почему-то заинтересовал Альбуса. Себастьян жался к родителям, стараясь не отходить от них дальше, чем на пару шагов, одновременно опекая совсем маленького братика. Дядя Альбуса, казалось, был не в восторге от общения Ала, Джеймса и Лили со своим сыном. Хотя, как потом Альбусу рассказал отец, Себастьян не был сыном Джорджа и Анжелины Уизли. Ал, заинтересовавшийся внешней непохожестью Себа на родителей, долго приставал к отцу с расспросами. Тот, в конце концов, сдался и, взяв с него слово, что он никому не проговорится, рассказал мальчику правду. Себастьяна Уизли усыновили, уже отчаявшись иметь детей. Видимо, в награду за доброту, какие-то высшие силы дали им собственного ребенка. По иронии судьбы, второй их сын пошел в родню Анжелины по отцу - высоких, черноволосых и кареглазых итальянцев. В итоге маленький Фаби совсем не был похож на голубоглазую шатенку Анжелину или рыжего веснушчатого Джорджа, но мало кто мог сказать, что они с Себастьяном не приходятся братьями друг другу. Альбус сдержал обещание: тема усыновления не поднималась даже в разговорах с Себом, хотя мальчик частенько размышлял, что было бы, если бы Себастьян попал в менее благополучную семью. Ал воспринял разрыв родителей очень болезненно. Он всегда был «папиным» сыном, и перспектива остаться с матерью и видеться с отцом раз в две недели на несколько часов его, мягко говоря, не радовала. Как потом оказалось, без отца уживаться с матерью и братом не получалось. Лили единственная старалась что-то сделать, как могла, пытаясь угодить всем, но с переменным успехом. Причиной подобного, скорее всего, было то, что Гарри с Альбусом Северусом были невероятно похожи. Только Ал из всей семьи унаследовал знаменитые глаза «цвета Авады», как писалось обычно в газетах. Джеймс и Лили внешностью пошли в Уизли, хотя Джей и получил от папы непослушную темную шевелюру. В конце концов, все разрешилось, к безумной радости всех сторон: Альбус переехал в купленный отцом уютный домик в Хогсмиде, пошел в местную школу для маленьких волшебников и стал большую часть своего времени проводить в Хогвартсе. Гроза разразилась, когда старшего Поттера утвердили на пост декана Слизерина. От писем и вопиллеров их дом был защищен, в Хогвартс письма с надписью «Гарри Поттер» в графе адресат не допускались, кроме писем от «белого списка». Но все эти меры не спасли дом от «гостей». За несколько недель в их доме побывало больше людей, чем за предыдущие полгода. Наибольшей активностью отличались представители семейства Малфой и Уизли. И тех, и других очень легко было узнать по цвету волос. Разговоры велись на повышенных тонах, все чаще визитеры уходили, хлопнув дверью, а Гарри обзавелся кругами вокруг глаз, тенью тоски во взгляде и ссадинами на костяшках пальцев. Альбусу было невероятно интересно, что же случилось, но отец и его «гости» предпринимали все возможные меры против подслушивания и подглядывания. *** Альбус спрятался на широком подоконнике за плотной шторой у отца в кабинете. Гарри отправил его спать еще полчаса назад, но мальчик с поистине поттеровским упрямством устроил на кровати подобие человеческой фигуры из игрушек и, стараясь, чтобы отец не заметил, пробрался в комнату, в которой стоял массивный письменный стол и книжные шкафы, из-за чего Гарри Поттер именовал ее кабинетом. Интуиция не подвела мальчика: Гарри пришел в кабинет не один. Альбус выглянул в щелку между партьер и чуть не заплакал от обиды: столько ухищрений, а это всего-навсего Джордж! Отец рассказывал Алу о том, что у дяди Джорджа некогда был брат-близнец, но он умер, а с тех пор Джордж по нему очень скучает. Альбус сочувствовал ему: владелец целой сети магазинов магических приколов был единственным из знакомых ему ровесников Гарри Поттера, у кого так же, как и у самого Гарри, в волосах проглядывала седина. Если хорошенько присмотреться, можно было заметить, что там ее чуть ли не половина. Всегда бледный, худой, обычно в черном или сером, крайне редко с бордово-бежевым шарфом, Джордж был до невозможности похож на старшего сына, нет, не столько внешностью, сколько повадками. Вероятно, что это Себастьян копировал отца, но Альбус в это как-то не верил. Давным-давно в альбоме бабушки он видел фото близнецов Уизли. В том улыбчивом загорелом пареньке сейчас бы никто не узнал Джорджа Уизли. - Гарри, ты не можешь согласиться, - вздохнув, сказал Джордж. - Почему же? – с какой-то усталой иронией ответил Гарри. Рыжий в запале вскочил из кресла, уже открывая рот, чтобы что-то сказать, но почему-то передумал, остановив резкое движение, как-то весь скукожился и, грустно посмотрев на Поттера, прошептал: - Он же всего лишь ребенок. - Я это прекрасно понимаю, - покачав головой, заверил Гарри.- И я буду относиться к нему соответствующе. Или ты сомневаешься в моей выдержке? Джордж упал в кресло и подпер подбородок рукой: - Знаешь, появись сейчас Фред, я бы не посмотрел, сколько ему лет, десять или тридцать… Я бы видел перед собой ТОГО Фреда и… - дальше последовал тяжелый вздох. – Гарри, дай нерушимую клятву, что не тронешь его…хотя бы до совершеннолетия? В комнате повисла неуютная тишина. - Нет, - после долгих раздумий ответил Поттер. - Я буду вынужден принять меры, - решительно сжав кулаки, сказал Джордж. - Принимай, - задумчиво проговорил Гарри. - В другую школу переведу! - Пожалуйста, - хмыкнул Поттер. - Настрою его против тебя! - Удачи… - устало протянул в ответ брюнет. - Гарри… – нахмурился Джордж. Поежившись под ничего не выражающим взглядом и, сжав плечо Гарри, прошептал: - Прости, но я должен… Пока Уизли искал дымолетный порох, Поттер нашел в баре бутылку виски. Убедившись, что Джорджа в пределах видимости не наблюдается, он налил себе полный стакан, но пить не стал. Приподняв его со стола, он тихо зарычал и бросил стакан о стену. Потом же, не обращая внимания на расплывающееся по обоям пятно и полетевшие в разные стороны брызги виски и осколки стекла, упал в кресло и заорал, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники. Альбус, скрутившись на холодном подоконнике за шторой, беззвучно плакал. Он никогда не видел отца ТАКИМ. Через месяц в кабинете Гарри Поттера появился всегда занавешенный портрет бледнокожего мужчины в черном. *** В следующий раз Альбус с Себастьяном встретились уже в Хогвартс-экспрессе. Альбусу вовсе не обязательно было в нем ехать – от их дома до Хогвартса было полчаса ходьбы. Но ему казалось, что он не станет настоящим студентом, если не поедет в школу на поезде, тем более что Поттер-старший должен был его патрулировать. Мальчик не понимал, почему отец не хочет брать его с собой. После долгих уговоров Гарри все же согласился, чему немало поспособствовало его плохое настроение, в котором он пребывал с самого утра. Он постоянно хмурился и вздыхал, а на нытье сына просто махнул рукой. Все кардинально переменилось, когда, пройдя через барьер, они чуть было не столкнулись с Джорджем Уизли. Тот их как будто не заметил, о чем-то задумавшись, Гарри же просто засиял, радостно улыбаясь, и сильнее сжал руку Альбуса. - Пап, что с тобой? – недоверчиво поинтересовался мальчик. Поттер-старший только еще лучезарней улыбнулся и ответил: - Ничего… просто жизнь прекрасна, не так ли? - Угу, - буркнул Ал на это. У Альбуса в поезде оказалось полно знакомых, недаром же он излазил Хогвартс вдоль и поперек. Пока он перездоровался со всеми, поел сластей, рассказал всем желающим, как провел лето, прошло несколько часов. Сильно уставший, мальчик решил поискать себе место, где можно было бы немного отдохнуть. Удача ему улыбнулась нескоро: по большей части все купе были заняты. Его, конечно, звали к себе старшие дети, но он не хотел быть лишним. Поэтому, увидев, что в очередном купе сидит, увлеченно читая учебник, только один мальчишка его лет, он обрадовался. - Занято! – рявкнул хозяин купе, не опуская книги. - Я тихонечко посижу, пока ребята, для которых ты занял места, не придут, - пробормотал Альбус, бухаясь на скамейку. – Просто везде занято, а я устал. Сосед опустил книгу. - Э-э, Себастьян? – растерянно спросил Ал. - Поттер? – презрительно процедил Уизли. Обменявшись кивками, они продолжили прежние занятия: Альбус стал глазеть на пролетающие за окном пейзажи, а Себастьян уткнулся в учебник по трансфигурации. Больше они не перекинулись и словом, пока не приехали на вокзал. Судьба, будто насмехаясь над нежеланием Себастьяна общаться с кем бы то ни было из Поттеров, специально сводила их с Альбусом вместе. Сначала Хагрид, буркнув: - Мне, это, сказали за вами тремя присмотреть, - схватил Ала, Себастьяна и Розу за шкирки и легко закинул их в свою лодку. Профессор Кэрриган, одна из двух преподавателей чар и декан Гриффиндора, поставила Альбуса в пару с Себом, когда вела детей в Большой зал. Распределенный на Слизерин, чем был определенно недоволен, Себастьян был вынужден сесть рядом с Поттером за ужином. В подземельях, куда их вел сам декан, их ждал артефакт, похожий на распределяющую шляпу, только расселявший по комнатам. Нужно ли говорить, что Поттера и Уизли отправили в одну комнату? Отец Себа потом ходил к директору, просил, чтобы его сына переселили, но МакГонагалл не разрешила. Альбус считал это правильным. Змеи не умели жить коллективом. Пользуясь тем, что никто больше не соглашался жить в подземельях, они вовсю распоряжались предоставленным им пространством: младшекурсники жили парами, а с пятого курса – поодиночке. Распределение студентов по комнатам всегда было сложной задачей, до тех пор, пока Гарри Поттер, вместе со своей подругой, Гермионой Уизли, не создали Артефакт, помогающий в этом. С тех пор заселение в одну комнату враждующих студентов стало невозможно, хотя Себастьян в этом сильно сомневался. - Не волнуйся, - «успокоил» его староста. – У нас эта система уже несколько лет, пока еще не подводила. Первые дни в спальне Поттера и Уизли было очень тихо. Мальчики старались не сталкиваться друг с другом, не разговаривать и меньше бывать в комнате, чему сильно помогала карта Хогвартса, розданная всем первокурсникам, с отмеченными на ней кабинетами и движущимися лестницами. Уизли не был особенно общительным, все больше пропадал в библиотеке, более коммуникабельный Поттер проводил время на квиддичном поле. Играть ему, конечно, не разрешали, но на полеты для своих первокурсников под присмотром старост Поттер разрешение все же выбил. Потом Альбус решит, что первые ростки их дружба дала в ту ночь, когда Поттер проснулся от стонов соседа. Решив посмотреть, что с ним, Ал встал с кровати и заглянул за полог кровати Себа. Сосед метался по кровати, сжимая простыни в кулаках и постанывая. Не выдержав, мальчик разбудил Себастьяна и до утра сидел с ним, обнимая и шепча ободряющие слова, как папа ему после какого-нибудь кошмара. Себ, казалось, не понимал происходящего, он смотрел на Альбуса бессмысленным взглядом и бесслезно всхлипывал. Потом он заснул, а днем сделал вид, что ничего не случилось. Однако после этого они стали относится друг к другу чуть теплее, пока Альбус, проснувшись как-то ночью, не решил проверить, как там сосед, не подававший никаких признаков жизни из-за полога. Ситуация повторилась: Ал опять разбудил Себа и сидел с ним до утра. Потом их отношения свелись к борьбе упрямства Поттера против упрямства Уизли. Альбус выучил сигнальные чары – Себастьян нашел более сильные заглушающие. Ал нашел способ обойти их – Себ выучил отменяющие чары. Не надеясь на удачу, Альбус прицепил на полог кровати элементарную «будилку» для родителей маленьких детей. И она сработала! С тех пор Поттер всегда знал, когда его соседу снятся кошмары. *** - Поттер, - прошипел Себастьян, не смотря в сторону Ала. - Что? – с удивлением спросил тот. Это было первое подобие разговора между ними. - Мне нужно зелье Сна без сновидений, - заявил он тоном, не терпящим возражений. - Э-э, - растерялся Альбус. - Да, я знаю, что до тринадцати лет принимать его не рекомендуется. Но я рассчитал частоту приема и дозу и думаю, что мне не повредит, тем более, что расстройство сна у меня периодическое, а не постоянное… Мерлин, кому я это рассказываю! – сделав страдальческое лицо, Себастьян закатил глаза к потолку. - Хм… А чем я могу тебе помочь? Хочешь стащить зелье из больничного крыла? - Зачем красть, если можно сварить? – пожал плечами Себастьян. – Только мне нужны ингредиенты. Детям их не продадут. Но я знаю заклинание копирования почерка. - Э-э…Мгм… Папина сова? – осторожно предложил Альбус. - Умный мальчик, - усмехнулся Себ. - Я согласен, только ты меня научишь варить это зелье, - предвкушающе усмехнулся Поттер. Уизли нахмурился: - Ладно, черт с тобой… *** Подарок к рождеству для Себа Альбус искал очень долго. Уже отчаявшись, он решил спросить у отца. Тот задумался ненадолго, потом полез в шкаф с книгами. Вытащив оттуда толстый том в черной потрепанной обложке, он протянул его сыну. Альбус благоговейно провел пальцами по золоченым тисненым буквам обложки. «Полная энциклопедия зелий» - гласил заголовок. Альбус пролистал несколько страниц. На титульном листе сияла магическая печать «Собственность семьи Принц». - А они не обидятся? - спросил мальчик. - Нет, - грустно ответил отец. – Принцев уже нет в живых. Род прервался на одном из директоров Хогвартса, кстати, в честь которого тебя назвали… *** Книга Себастьяну действительно понравилась. Он даже приобрел привычку ее часто перечитывать или просто листать, рассматривая картинки и изучая рецепты. К концу второго учебного семестра мальчики относились один к другому по-дружески. Альбус не хотел терять нового приятеля на целое лето и, заручившись согласием отца, пригласил Себа в гости. Джордж Уизли был против их общения и не отпустил сына. Но не прошло и недели, как мальчик прислал сову. «Жди на следующей неделе. Можешь поблагодарить Скорпиуса», - Себастьян, как всегда, был убийственно краток. Альбус только посмеялся: если дядя Джордж кого-то не любил больше, чем Поттеров, то только Малфоев. Назло отцу, Себ «завел контакты» со Скорпиусом, с которым, видимо, и договорился о приглашении в Малфой-менор, в котором Себастьяна согласны были принимать вне зависимости от того, кто из хозяев был дома. В то лето Гарри и Себ стали понемногу общаться: Уизли больше не «выплевывал» фамилию «Поттер», а Гарри перестал пытаться не попадаться сыну с другом на глаза. Теперь они могли даже спокойно разговаривать, а некоторые ужины вполне можно было назвать семейными. В то же лето Поттер-старший узнал о преследующих Себастьяна кошмарах, заметив в его вещах пузырек с зельем Сна без сновидений. Альбус, по просьбе друга, никому об этом не рассказывал, а он умел хранить секреты, поэтому подробности Гарри пришлось выпытывать у самого Себастьяна. Это закончилось отъездом разъяренного Уизли домой, за что Ал долго злился на отца. Уже потом он узнал, что тот организовал для Себастьяна занятия по некой науке, помогающей справится с кошмарами. С тех пор плохие сны Себа прекратились. Отношения между Гарри, Алом и Себастьяном упрочились: во время второго учебного года Ала Поттеры нередко приглашали Себа на воскресные обеды в свой дом. Уизли был фанатом ЗОТИ и Зелий, он частенько брал у Гарри из библиотеки книги, которые они потом активно обсуждали. *** В ту ночь Ал не мог заснуть. Безрезультатно прокрутившись почти до утра, он встал взять какую-нибудь книгу, чтобы почитать, раз уж заснуть не получается. Вдруг его внимание привлек тихий звон. Сработала «будилка». Обеспокоенный возможным возобновлением кошмаров у Себастьяна Ал тихонько подошел к соседней кровати и заглянул за полог. Себастьян, наверно, стонал. Ал не слышал, стоя за периметром заглушающих чар. Выражение лица Себа было непонятным: то ли мука, то ли удовольствие. Он изгибался в пояснице и толкался бедрами в воздух. Это продолжалось недолго: через минуту мальчик последний раз выгнулся и, что-то прорычав, обмяк. Альбус, который никак не мог понять, что ему делать, чуть наклонился вперед, выходя за предел действия заглушающих чар. - Рррррррррррр-ииииииииии! – только и донеслось до него. Поттер тихонько вскрикнул, испугавшись за друга. Себастьян резко открыл глаза и… порозовел. - Поттер! – он скрипнул зубами и ударил кулаком по постели. - С тобой… все… х-хорошо? – спросил непонимающий Альбус. - Просто замечательно!- язвительно ответил Себ. – Иди спать. Остаток ночи Альбус сладко проспал, будто послушавшись приказа. А через несколько дней он нашел в тумбочке небольшой томик «Что нужно знать молодому волшебнику». Следующую неделю он жутко смущался, встречаясь взглядом с соседом, и, наконец-то, вынул «будилку» из полога его кровати. *** Подозрения у Альбуса появились к концу первого семестра третьего курса. Беспокоясь за отдаляющихся друг от друга детей (их всех распределили на разные факультеты), Гарри и Джинни получили разрешение забирать их из школы на выходные. Гарри, оправдываясь нуждами факультета, часто отсутствовал, а иногда и вовсе оставался в Хогвартсе. Альбус замечал, что, забирая их назад, отец просто лучился счастьем, у Себастьяна после выходных появлялись новые книги, а в комнате иногда пахло отцовским парфюмом. *** - Пап, а можно вопрос? – Альбус присел рядом с отцом, пристраивая на подлокотнике дивана свою чашку чая. - Конечно, зачем еще нужен отец, как не отвечать на вопросы, - с доброй улыбкой отозвался Поттер. - Пап, ты же бываешь у меня в комнате… когда, хм, меня там нет? - Бываю иногда, - нахмурился Гарри. - И когда там Себастьян? – зажмурившись, выпалил Ал. - Да, - хрипло согласился Поттер-старший. - А… зачем? – храбро открыв глаза, поинтересовался Альбус. Гарри покрутил в руках чашку, пристально вглядываясь в чаинки на дне. - Понимаешь, жил раньше человек… замечательный, очень дорогой мне человек… - Это его портрет в кабинете? - Да, его. Они похожи, тебе не кажется? Альбус вспомнил мужчину на портрете и мысленно сравнил его с Себастьяном. Некоторое сходство все же имелось: оба были темноволосыми и кареглазыми. А еще у обоих были внушительные носы, только у Себа прямой, а у мужчины на портрете более крючковатый, будто изломанный. На этом сходство и заканчивалось. Себ, в отличие от человека с портрета, обычно был загорелым (Джордж исправно возил семью отдыхать), имел короткий ежик волос и носил под мантией маггловские футболки и джинсы. - Ну, чуть-чуть похожи, - кивнул Альбус. - Мне просто нравится проводить с ним время… - Эмг… А что вам мешает? - Ты же знаешь, что его отец против нашего общения, а Джордж и так пережил многое. Ты же никому не скажешь? - Конечно, - заверил отца успокоенный Альбус, привыкший доверять отцу с детства. *** Альбус был у матери, вместе с братом и сестрой, когда к Джинни прилетела сова. Оставив детей на своего нового бойфренда, добродушного здоровяка по имени Дэн, Джиневра куда-то переместилась камином. Дэн пояснил, что один из племянников Джинни, десятилетний Фаби, упал с метлы. И, хотя Дэн изо всех сил старался уверить их, что все будет хорошо, было понятно, что дело плохо. Альбуса же волновало главным образом то, как воспримет болезнь любимого брата Себастьян. Их вернули в школу только через сутки, в понедельник. Расстроенный Альбус не обратил внимания на взгляды, которыми прожигали их с Лили и Джеймсом все в школе. Отсутствие отца и Себастьяна было ими списано на семейную беду. - Я так и знал, что твой папаша к Себу неровно дышит, - презрительно заметил Скорпиус за завтраком. - Ты про что? Ал Скорпиуса не очень любил, он вынужден был признать, что Малфой стоит горой за тех, кого считает друзьями. - Я про это, - хмыкнул блондин, пододвигая к Альбусу «Ежедневный пророк». «Домогательства в Хогвартсе! Гарри Поттер соблазняет детей! Кому мы доверили свое будущее? Подробности на стр. 2.» Альбус трясущимися руками открыл указанную страницу, но прочитать ничего не успел: ее выхватили у него из-под локтя. Ал поднял голову и встретился взглядом с разъяренным Себастьяном. - Не стоит тебе это читать, - удивительно мягко сказал он. – Ты же веришь отцу? Поттер остолбенел: - Ну… да… - Вот и продолжай , - вздохнул Себастьян, сжимая «ЕП» в кулаке. – Желтая газетенка! – прошипел он сквозь зубы, разрывая ее на части. – А на вашем месте я бы молился, чтобы Поттера оправдали. Исполняющим обязанности декана назначен Дирборн, - бросил он слизеринцам, кидая остатки газеты на пол и усаживаясь на скамейку рядом с Алом. За столом пролетел недовольный рокот: молодой зельевар за полгода умудрился взбесить всех без исключения. Глава 3. Гарри понравился Себастьяну сразу, несмотря на то, что отец говорил про него много плохого. Отец тоже может ошибаться, а сердце – нет. Может, потому он не особенно сопротивлялся, когда оказался в одной комнате с Алом. Всегда можно было сказать родителям, что не хочешь портить отношения с деканом своего факультета и единственным соседом по комнате. Он не знал, откуда у него такая реакция на этого человека. Он готов был боготворить преподавателя ЗОТИ, смотреть ему в рот, ловя каждое слово, и был счастлив просто быть с ним рядом. Но такая уж у него была натура: он чурался любой привязанности, будто ему что-то подсказывало, что любой, пусть даже самый близкий и родной человек может предать. Альбус тоже понравился Себастьяну, причем с первого взгляда. Еще в глубоком детстве, когда отец попросил его не общаться с Поттерами, Себ украдкой бросал взгляды на рыже-черноволосое семейство и думал, думал, думал… Что такого странного или страшного в этих людях, что отец так отдалился от своей семьи? Впервые Джордж и Себастьян поссорились, когда родители Себа решили отправить сына во французскую магическую школу. Младшему Уизли тогда было около девяти, и он не знал французского языка. Впрочем, дело было совсем в другом: Себастьян ЧУВСТВОВАЛ, что ему нужно в Хогвартс. Там его дом, там его место. Чувство было совершенно необоснованным, но настолько ярким, что мальчик решился на открытое противостояние с отцом. И, неожиданно для себя, выиграл, просто выложив все, как на духу. Родители, привыкшие к его рациональности, просто опешили. А через неделю Анжелина «по секрету» поведала сыну, что он все же поедет в Хогвартс. Второй раз старший и младший Уизли поссорились, когда Себастьян попросил разрешения погостить у Поттеров, пытаясь объяснить родителям, что они неплохие люди, уж в чем в чем, а в людях Себастьян интуитивно разбирался намного лучше родителей. В третий раз Себастьяна даже наказали. Он не собирался никому рассказывать о своих кошмарах! Это было слишком личным, слишком интимным, просто слишком… Но он был рад научиться закрывать сознание, чтобы купировать плохие сны. За это он даже был благодарен Гарри и одновременно очень зол на него за то, что тот предал огласке его личную тайну. Его учил окклюменции тихий, неразговорчивый старик, к которому Себастьян сразу проникся симпатией. Только было одно «но»: Себастьян ЧУВСТВОВАЛ, что окклюменции учатся как-то не так. Не с помощью длительных медитаций и расслабления. Не с помощью доверительных бесед и длительных разговоров. Как-то… болезненнее… Как же Себастьян ненавидел свои загадочные проблески ЧУВСТВ. Когда, вопреки логике, здравому смыслу и всем законам Вселенной, он ЗНАЛ, знал что-то, как будто уже испытал это на собственной шкуре. Кошмаров больше не было… и это было счастьем для Себастьяна. Больше никаких пыток, никакого насилия, никаких криков, крови, страданий… Откуда все это бралось в его голове, Себ не мог сказать, но бралось, причем пугало до глубины души, вызывая тошноту и жалость к себе, а еще к тем несчастным, кого мучил в его снах странный человек с красными глазами. Если бы у Себастьяна спросили, какие сны хуже всего, он бы не ответил, хотя для себя он давным-давно это сформулировал: самыми страшными были ТЕ САМЫЕ сны. Сны, наполненные нежностью, прикосновениями, объятьями, поцелуями и странными, смущающими действиями, природу которых вкратце объяснил отец, когда Себу исполнилось двенадцать. Мальчик понял отца, но разве можно испытывать такое с мужчиной? А ему снилось. Снился красивый светловолосый мужчина, невероятно напоминающий Скорпиуса. Этот мужчина был нежным, очень нежным. Тело Себастьяна было совсем не таким, как наяву. Но этот мужчина смотрел с восхищением, целовал, трогал, ласкал… Окклюменция – чудесная наука, с помощью которой можно добиться многого. Но Себастьян не хотел блокировать эти сны, пусть пугающие, пусть смущающие, но теплые, придающие уверенности в себе, в том, что где-то есть человек, которому ты нужен. Как-то незаметно человек из ТОГО САМОГО сна стал меняться. Длиннопалые белые ладони заменили загорелые кисти рук, платиновую гриву – чуть длинноватый «ежик», нежность и мягкость – страсть и скорость. Уже тогда Себастьян не мог остановиться, даже узнав, кого видит во снах. Гарри к тому времени стал неотъемлемой частью его жизни. Себ прекрасно помнил, как впервые пришел к нему один. Он стоял под дверью декана почти час, набираясь смелости поднять руку и постучать. Может, он бы и не решился, если бы дверь не открылась сама. - Добрый вечер, - улыбнулся ему выглянувший Поттер. – Заходи, у меня есть вкусный чай и пирожные. Себастьян, конечно, знал, что к декану можно просто прийти, чтобы что-то узнать, поделиться проблемой, попросить совета, однако он даже не думал, что это ТАК просто. С этого начались их визиты друг к другу. С Гарри, несмотря на огромную разницу в возрасте, всегда было интересно. И самому Поттеру, казалось, нравилось с ним общаться. Он внимательно слушал, что ему рассказывал мальчик, даже когда тот рассуждал про свои любимые зелья, и всегда отвечал на все возникшие вопросы. В мире больше не было человека, с которым было бы так же хорошо, как с Гарри. *** Себастьян не сдержался в тот вечер. Маленького Фаби он очень любил, и именно он уговорил отца купить брату ту злополучную метлу. Это было невообразимой глупостью: попытаться переместиться камином декана в Мунго. Просто Себ в тот вечер чуть не сошел с ума от беспокойства. О Фабиане ему рассказала Роза, за что Себ сильно обиделся на родителей. Он уже не маленький, чтобы от него что-то скрывать. В тот вечер Гарри впервые позволил себе дотронуться до мальчика больше, чем на несколько секунд необходимого контакта. Он усадил Себастьяна на колени и прижал к себе, шепча какую-то ласковую ерунду про то, что Фаби обязательно выздоровеет, что в Мунго опытные колдомедики, что все будет хорошо… А Себастьян, к своему стыду, думал совсем не о брате. Он смотрел на властный подбородок, на четко очерченную линию губ и думал о том, так ли ЭТО наяву, как во сне? Действительно ли это так приятно? Действительно ли эти губы такие же сладкие, как в его сновидениях? И не удержался… Поцеловал мужчину так, как ему грезилось чуть ли не каждый день. Само собой, ТАК у него не получилось, но тоже было очень приятно… Прервал их подозрительный шорох. Посетителя Себастьян не заметил, не в силах отвести взгляда от мгновенно побелевшего профессора. - Ты не закрыл дверь? – тихо, но как-то надрывно, спросил Поттер. Себастьян только опустил голову. Когда он воспользовался доверенным ему «на крайний случай» паролем, ему даже в голову не пришло наложить хоть какие-то запирающие заклинания на дверь. Счет шел на секунды, ведь Себ не сомневался, что Гарри услышит его… - Это плохо? – задал он совсем глупый вопрос. Поттер нахмурился: - Нам нужно поговорить, но… не сейчас. Если тебя еще раз тут застанут… *** А потом Себастьян узнал, что Гарри обвиняют в его растлении. Когда его допрашивали, он всеми силами пытался защитить преподавателя. Колдомедики только со вздохом переглянулись, и одна из них погладила его по голове: - Глупыш… - Я не глупый! – огрызнулся тогда Себ. – И не маленький! Конечно же, ему не поверили. Вечером того же дня его вызвала к себе директриса. Оказалось, с ним хотел поговорить сам Дамблдор. Легендарный маг был забавным, шутил, пил на портрете чай с какими-то маггловскими конфетами, и расспрашивал. Себастьян, отхлебывая какой-то странный чай из своей чашки незаметно для себя все ему рассказал. И про ЧУВСТВА, и про кошмары, и про ТЕ сны, и про то, как ему нравился Гарри, а отец был против, чтобы они общались… Старик внимательно выслушал, потом же рассказал то, от чего Себ никак не мог отойти до сих пор: он не Себастьян Уизли, он – Северус Снейп. И Себастьян поверил. Как бы ему ни было горько это осознавать, но эта версия объясняла все странности в его жизни. Стало понятно, почему Гарри с ним общался, и почему Джордж пытался его оградить от общения с Поттером и Малфоями, и почему ему снились все эти необычные сны. Потом они вдвоем (функции Дамблдора заключались в перемещении с портрета на портрет и подсказках, куда идти) искали тайник Снейпа. Так Себастьян стал обладателем записей легендарного героя войны, его дневников и флакончиков с воспоминаниями… *** (п/а: Троеточие обозначает, что текст в этом месте прерван, а не что Снейп в своих записках увлекался этим знаком препинания.) «Мерлин мой, он отдал мальчика Петунье! Если бы можно было придумать худшее место для ребенка… Да нет худшего! И я ничего, ничего не могу сделать… Не могу даже подойти к дому. Там столько чар, что даже мне не под силу их снять…» «Да, похож на отца. Действительно похож, до той степени, что хочется стащить с него эти очки и причесать, чтобы посмотреть, действительно ли он так похож на него без своих вечных «велосипедов» и гнезда на голове… И я снова сорвался… И снова… И снова… Что я делаю? Зачем? Будто помутнение какое-то находит, когда его вижу. Так и хочется одернуть себе и, как собаке, приказывать: «Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя…» Он с каждым годом все больше похож на мать…» «Я показал ему все. Он вправе знать, пусть считает, что я этого не хотел. Смешно даже думать, что я мог оставить думосбор рядом с ним не специально. Давно поджидал подобную возможность…» «Он ничего не помнит, кроме той унизительной сцены у озера. Зрачки до сих пор расширены. Определенно Обливиэйт…» «Он вспомнил. Определенно тот Обливиэйт был делом рук Дамблдора. Он не только вспомнил, но и поверил. Прислал записку. Мой мальчик…» *** Себастьян поднял голову от … своего дневника? Воспоминания даже смотреть не хотелось. Да и негде было. Дамблдор сказал, что думосбор можно попросить или у директора, или у… Люциуса Малфоя. А Снейп перестраховался: его записи проявлялись только в руках Себастьяна. Видимо, мужчина был невероятно подозрительным. Нехотя Себ достал из ящика стола пергамент. Горько вздохнув, он стал аккуратно выводить на нем: «Здравствуйте, мистер Малфой…» *** Люциус Малфой оказался почти таким, каким Себастьян видел его во снах, только немного постаревшим. Те же длинные светлые волосы, то же породистое лицо, длинные пальцы, ироничная усмешка. - Мистер Уизли, должен сказать, что Ваше письмо меня заинтересовало, - мужчина уселся в кресло, стоящее у стола директрисы, любезно предоставившей им свой кабинет для разговора. - Я… да… я хотел поговорить, - замялся что-то Себастьян. - Я догадался, - усмехнулся блондин. – Но это довольно странно. Несмотря на неоднократные приглашения в Малфой-менор, Вы ни разу не посетили нас. Что же изменилось теперь? Мальчик вздохнул, собираясь с силами. - Яхотелпоговоритьоснейпе, - проговорил он скороговоркой. - Вот как, - задумчиво протянул Люциус. – И что Вы бы хотели узнать? - Я… У Вас же перед ним долг жизни? – Себастьян осмелился поднять глаза. - Да, он спас моего сына, таким образом мой род не вымер, - спокойно ответил аристократ, цепким взглядом осматривая мальчика. - Я… хочу попросить Вас… эх… - Себастьян не мог подобрать слова, чтобы закончить свою полупросьбу-полутребование. Подчиняясь сильным пальцам, ухватившим его за подбородок, подросток поднял голову и встретился взглядом с серыми глазами Малфоя. - Северус? – тихо спросил мужчина. Себ зажмурился и помотал головой. - Извините, - послышался мягкий шепот, почти неразличимый шелест. - Это Вы меня извините, - возразил мальчик. – Я заставил Вас думать, что я – это он… Извините. - У тебя была просьба, - властно напомнил ему блондин. Себастьян покраснел: - Вы были с ним близки, я знаю. Научите меня… быть им? Мужчина удивленно поднял брови: - Для начала, малыш, я бы хотел узнать, что же тебе известно. *** - Боже, это же невозможно трудно, так все время ходить, - простонал Себастьян, падая на твердый стул. С тихим стоном он стал растирать мышцы на плече. - Во-первых, не «Боже», а «Мерлин». Северус вырос у магглов, что ему не нравилось афишировать, поэтому он изгнал из своего лексикона все, что могло о них напоминать, - язвительно заметил Люциус, массируя мальчику плечи. – Во-вторых, он вырабатывал свою походку годами, а ты хочешь за неделю научиться. - Мистер Малфой, не надооо, - тихонько простонал Себастьян. - Северус не просил - Северус указывал, по крайней мере, в одетом состоянии, - закатил глаза к потолку мужчина. - Люциус, перестаньте! – вскипел подросток. - Уже лучше, - похвалил его Малфой, отступая на шаг назад. – Насколько я помню, пришло время закладки жабьих шкурок. - Хорошо, - на нетвердых ногах мальчик направился к двери. - Что это такое! - недовольно воскликнул мужчина. – Выпрямился, четче шаг! Северус никогда не показывал свою усталость. - О, он просто пил Бодрящее ведрами. Если бы не то, что с ним случилось, он бы через несколько лет скопытился от передоза… - Себастьян, тебе не тринадцать, а пятьдесят три, не забывай это. Какое «скопытился»? – покачал головой Люциус. - Бо… Мерлин и Моргана, как я стар, - буркнул Себ. - А ирония – это неплохо, - фыркнул мужчина. – Только сарказма больше. Северус не жалел людей, оттачивая на них свой черный юмор. *** - Зачем мне учить все эти слова? - мальчик со вздохом скользнул взглядом по длинному свитку пергамента. - Северус не может говорить, как тринадцатилетний подросток. У него был хороший словарный запас, довольно богатый, ведь основным его оружием был язык. Поэтому, когда ты их выучишь, мы попрактикуемся использовать их в речи. - Может, я просто выучу на память и отрепетирую речь, что буду говорить на суде? – взмолился Себастьян. - А если тебе зададут вопрос? А если что-то пойдет не так? – нахмурился блондин. - Ладно, - проворчал мальчик, - это уже в Хогвартсе. Профессор МакГонагалл отпустила меня до восьми. - У тебя еще полчаса. Могу предложить тебе чашечку чая, - безэмоционально произнес мужчина. - Давайте, - улыбнулся ему Себ. Уже через пять минут они уютно устроились в мягких креслах салатовой гостиной. - Мистер Малфой… - Себастьян! – блеснул глазами блондин. - Лю… Мерлин мой, а это трудно… Люциус, - поправился подросток. - Я слушаю, - мужчина, заложив ногу за ногу, невозмутимо сделал глоток из своей чашки. - Люциус, Вам нравится проводить время в моем обществе, я вижу. Это потому, что я – это он? Малфой на мгновение задумался: - Ты и сам по себе забавен. Но да, ты прав, я смотрю на тебя и вспоминаю Северуса в твои годы. - У вас же большая разница, - удивился подросток. - Спасибо, что напомнил мне про возраст, - засмеялся блондин. – Если у нас разница в шесть лет, это не значит, что я не курировал его курс. Понимаешь, слизеринцы, выпускаясь, не принадлежат самим себе, они всегда могут найти помощь у старших товарищей. По крайней мере, в мое время было так. А в Северусе с первого дня был виден потенциал. Он умудрялся отлично учиться и при этом отбиваться от отца твоего драгоценного Поттера и его трех дружков. Выстоять семь лет в одиночку против четырех – нужна железная сила воли. - Знаете, мне, наверно, повезло, что я на Вас попал. Думаю, людей, которые его ненавидели, ку… очень много. Аристократ ничего не ответил, механически отпивая из своей чашки и не сводя взгляда с лица Уизли. - Себастьян, я давно хотел спросить. Если на суде ты и сумеешь убедить всех, то Поттер раскусит тебя в момент. - К тому времени он будет уже на свободе, - грустно улыбнулся подросток. - А ты не меняешься… Северус. Глава 4. Кингсли постучал молотком, успокаивая расшумевшихся членов Визенгамота. - Продолжайте, - кивнул он Себастьяну. Подросток усмехнулся, от чего Шеклболта передернуло: сколько раз он видел подобную гримасу у старшей копии этого мальчика… - Итак, дамы и господа, - протянул Себастьян, обводя взглядом черных глаз ряды заседающих. – Моя личность достаточно известна, чтобы не напоминать вам, кто я такой. Моя биография давным-давно обросла множеством совсем ненужных, правдивых и не особенно деталей… Кингсли с содроганием вспомнил процесс Снейпа. Главным свидетелем был Гарри Поттер. После долгих разбирательств зельевар был оправдан посмертно без права пересмотра дела, стал кавалером ордена Мерлина первой степени, так же посмертно, его состояние перешло по завещанию в некогда зарезервированный для него сейф в Гринготтсе, доступ к которому имел любой человек, обладающий ключом от него. Насколько Шеклболт знал, ключ был у Поттера, но тот так и не тронул ни кната из завещанного. - Вероятно, всем интересно, каким образом я нахожусь сейчас перед вами, - подросток поморщился: зная Снейпа, можно было сказать, что ему было неприятно выступать перед таким количеством людей. - Сам я не надеялся выжить, из-за чего и обнародовал некоторые воспоминания, которые многие из вас уже видели на процессе «в мою честь», - язвительно закончив фразу, Себастьян глотнул воды и продолжил: - Но нашлись люди, которые решили продлить мою так называемую «жизнь», - он прошипел последнее слово, сверкнув глазами. – Особенно отличился Га… мистер Поттер. Естественно, колдомедики не могли оставить без внимания пациента, которого курировал сам Герой Британии. Много лет я, отравленный ядом, пролежал в коме в одной из палат клиники… Кингсли прекрасно помнил этот период времени. Первое время Гарри почти все время проводил у постели Снейпа. Если и были люди, которые сомневались в какой-то связи между этими двумя волшебниками, то и они изменили мнение. Поттер доставал любые ингредиенты, вместе с Гермионой перекопал всю библиотеку Блеков и самого Снейпа, провел несколько весьма затратных, как финансово, так и в плане магической силы, ритуалов, чуть ли не разругался с женой, ничего так и не добившись. Колдомедики уговаривали Гарри отключить Снейпа от магической сферы, поддерживающей его жизнь, но безрезультатно. Потом они отказались содержать его в Мунго, и Гарри перевел его в специализированную палату с сиделкой, обходившуюся ему в бешеные суммы. Шеклболт даже немного завидовал подобной верности. Джинни бесилась, кричала, требовала… Поттер так и остался глух к ее просьбам. Надо сказать, что не один лишь Гарри работал над возрождением Снейпа к жизни. У обоих Малфоев перед ним был долг жизни. Если и оставалась в Британии хоть одна библиотека чистокровного семейства, не просмотренная ими, то лишь библиотека Лестранжей, конфискованная Министерством. Как ни странно, решение пришло совсем с другой стороны. Джордж привез из восточных стран записи заклятий, которые он хотел наложить на новые вредилки. Гермиона нашла среди них какое-то исходное заклинание и изобрела комплекс чар и зелий, который должен был омолодить Северуса на несколько лет, лишив его яда в крови и рваной раны на шее. Даже не омолодить, просто вернуть во времени на несколько лет назад, а потом перенести уже обновленное тело в начало эксперимента. Предполагалось, что Снейп, возможно, забудет некоторые вещи, но ради его жизни на это решили не обращать внимания. Но что-то пошло не так, и зельевара омолодили до младенческого состояния. Может, так было и лучше, тем более, что колдомедики клялись, что ребенок не вспомнит прошлого. Судя по тому, что сейчас говорил Себастьян, окклюментивные таланты Северуса все же недооценили. - Но колдомедики все же нашли способ дать мне «второй шанс», о котором я не просил. Документы об усыновлении есть в отделе опеки и попечительства. Естественно, там я не значусь как Северус Снейп. Возможно, какие-то намеки можно найти в засекреченных архивах, но это не мое дело… После длительных обсуждений действительно было принято решение не извещать общественность об этом инциденте, дав возможность Снейпу жить повторно, не «спотыкаясь» на последствиях своих поступков в первой ипостаси. Заявку на усыновление подали финансирующие эксперимент Малфои. Ее отклонили, потому что в семье был осужденный условно, что не давало им прав на усыновление по закону. Хотел усыновить Снейпа и Поттер. Кингсли считал этот вариант наиболее предпочтительным. Если у Гарри и было некоторое эротическое влечение к Северусу Снейпу, оно было бы просто убито пеленками, бессонными ночами и уходом за маленьким ребенком. Трудно желать того, кому вытирал сопли и учил ходить на горшок. Так считал Шеклболт, и многие были с ним согласны. Но затея была обречена. Джиневра, безумно ревнуя мужа, отказалась подписывать бумаги. В конце концов, мальчика усыновили Джордж и Анжелина Уизли, бездетная пара, знакомая со сложившейся ситуацией. Джордж, движимый поистине дамблдоровскими идеями «повторного шанса», подал заявку совершенно неожиданно для всех. С тех пор мальчик стал Уизли. Настоящий Снейп наверняка бы повесился, чем взял бы эту фамилию. - Я был усыновлен Джорджем Уизли, в семье которого и жил до этого времени, - мальчик сделал паузу, в которую вклинился Малфой: - Я протестую. Информация не соответствует предмету заседания! - Данные показания необходимы для дальнейшего разъяснения ситуации! – вскочила с места Гермиона. - Протест отклонен, - устало ответил Кингсли. – Пожалуйста, продолжайте, - обратился он к Себастьяну. - С детства я видел кошмары. Теперь я понимаю, что это были просто…гм… наиболее яркие моменты моей предыдущей жизни. Впрочем, детская психика пластична, моя – тем более, и я научился переживать такие сны. Потом у меня частенько появлялось ощущение дежавю. Особенно после поступления в школу Хогвартс, факультет Слизерин. После первого курса родители, с помощью мистера Поттера, узнали о моих кошмарах. Будучи ребенком, я не хотел никому рассказывать, почему-то уверенный, что, стоит это сделать, как они начнут воплощаться или воплотятся в жизнь. Родители, прекрасно зная о моем таланте к ментальным наукам, приняли решение обучить меня окклюменции. Может, благодаря этому, но, в большей степени, наверное, благодаря первой моей встрече с Люциусом Малфоем, я вспомнил свое прошлое… В зале поднялся такой шум, что Кингсли, уставший стучать молотком и призывать к порядку, просто наложил Сонорус на подростка. - Впрочем, вспомнил, это не совсем адекватное понятие, - продолжил тот. - Я и психически не остался тем двенадцатилетним ребенком, которым был тогда. Следуя своим привычкам, я не стал раскрывать себя, попытавшись разобраться в ситуации самостоятельно. Единственными, с кем я поделился, стали ро… опекуны, заметившие мое изменившееся поведение. По моей просьбе они показали мне переписку с целителями, совсем не утешительную для меня… - Переписка прилагается к делу, - добавила адвокат. Себастьян бросил на женщину презрительный взгляд из-под нахмуренных бровей. Подобный жест у любого другого подростка смотрелся бы нелепо, только не у этого. - Если вкратце, никто не знает, сколько я проживу. Магия в этом плане непредсказуема. Продолжительность жизни волшебника зависит от его магической силы. Я же некогда был довольно сильным магом. Но, две войны и ритуалы, проведенные над моим телом, истощили мое магическое ядро. Моей магической силы хватает, чтобы варить зелья даже высших классов, но боевые заклятья выходят в десятки раз слабее, чем до моего омоложения. Вероятнее всего, я проживу в этом теле не больше, чем мне было предназначено в том. Сейчас мне было бы пятьдесят три года. Максимум, что мне осталось – еще двадцать-двадцать пять лет. И я не собираюсь тратить четверть оставшейся мне жизни на ожидание совершеннолетия. В той жизни я отказался от личного счастья ради победы, в этой у меня нет причин делать это! Да, я признаю, что мы состояли с мистером Поттером в интимной связи, когда он только вошел в возраст согласия. Да, я признаю, что пытался соблазнить его сейчас, и только необыкновенная честность и совестливость профессора Поттера не дали мне это сделать… В зале стало тихо. Судя по ошеломленным лицам, члены Визенгамота обдумывали происходящее. - Мистер Уизли, Вам есть еще что сказать? – спросил Кингсли у свидетеля. - Нет, я закончил, - ответил тот с величественным видом. - Что ж, у Обвинения есть вопросы? Драко Малфой поднялся с места, кивнув. - Мистер Уизли, чем Вы можете подтвердить Вашу личность? Насколько я понимаю, присутствующие при процедуре… «омоложения» связаны нерушимой клятвой? - Вы правы, - согласился Себастьян. – К тому же это тело не выдержит ни легилименции, ни Веритасерума. Однако, - он поставил на стол пузырек с зельем, - это антиликантропное зелье. Моего авторства, - хмуро напомнил он. – Рецепт потерян, зелье хранится всего около месяца. К тому же, я могу хоть сейчас ответить на вопросы из области зелий и ЗОТИ. К сожаленью, многие зелья высшего уровня я попросту забыл, но программу ТРИТОНОВ сварю с закрытыми глазами. А также Феликс Фелицис, которое не может приготовить ребенок по определению. Еще я могу поделиться некоторыми воспоминаниями, участники которых были уже мертвы до моего перерождения, - он ядовито усмехнулся. – Впрочем, мы можем определиться с моей личностью здесь и сейчас. К сожалению, я до сих пор страдаю провалами в памяти, но на многие вопросы могу ответить. Драко, - мальчик тепло улыбнулся Малфою, - мой крестник. Мисс Грейнджер-Уизли – моя студентка. Кингсли, не могу определить уровень наших отношений, но они все же были, мисс Джонс, профессор МакГонагалл… Все эти люди могут задать мне вопросы, ответы на которые знает только Северус Снейп. Я отвечу, и они смогут под веритасерумом подтвердить, что я не вру. Кингсли немного растерялся, не зная, что делать. Быстро вернув себе самообладание, он приказал приставу принести думосбор и установить вторую трибуну для свидетелей. - Мистер Уизли, - обратился он к Себастьяну. – Вы утверждаете, что мы были знакомы. Давайте начнем с простого. В ордене Феникса у каждого был позывной. Какой был у Северуса Снейпа? - Господин Министр, - с иронией в голосе ответил мальчик. – Мой позывной был ворон, Ваш – крот, профессора МакГонагалл – кошка, у Ремуса Люпина – волк, у Нимфадоры Тонкс – слон, у Дамблдора – феникс, у Аластора Грюма – филин, хотя все за глаза звали его циклопом… По залу пробежал грустный смешок. - Ответ верный, - Кинсли кивнул. – Тогда еще один вопрос. Северус Снейп, будучи полукровкой, не обладающий ни титулом, ни состоянием, стал крестным наследника такого чистокровного рода, как Малфои… - Я протестую! – подскочил с места Драко. Только он открыл рот, чтобы пояснить протест, как вмешалась Гермиона: - Ваша честь, Люциус Малфой письменно разрешил мистеру Уизли раскрывать подробности их отношений, не опасаясь судебного преследования. - Протест отклонен, - стукнул молотком Шеклболт, знакомясь с оформленным по всем правилам разрешением. – Мистер Уизли, можете ответить. Себастьян, бросив на него злой взгляд, презрительно протянул: - Мы с Люциусом Малфоем состояли в интимной связи в течение десяти лет и мирно расстались через несколько лет после рождения у него наследника. И, если сам Люциус не считает позорным обнародовать это, то не вижу причин скрывать данный факт, хотя об этом было известно единицам. Из присутствующих только Вам и Драко Малфою. - Ответ верный, - Шеклболт повернулся к представителям Обвинения: - Мистер Малфой? - Я не обязан отвечать на этот вопрос, - прошипел блондин, что ярче всего показывало, что ответ правильный. - У Обвинения есть вопросы? - Есть, - Драко Малфой стал напротив мальчика, в ответ на что тот вскинул голову и сверкнул глазами. - На мое двухлетие крестный подарил мне подарок. Что именно? - Когда тебе исполнилось два года, я сидел в Азкабане по подозрению в служении Волдеморту и ничего подарить не мог. На трехлетие же я подарил тебе набор юного зельевара, - Себастьян ухмыльнулся. - Я всегда дарил тебе то, что Люциус никогда бы не купил. Вот помню на пятнадцатилетие… - Ответ верный, - прервал его побелевший Драко. – Больше вопросов нет. - Вопросы от Защиты будут? Гермиона по привычке тряхнула головой, но в этот раз ее волосы были собраны, поэтому ее жест показался немного нервным. - Мистер Уизли, когда я училась на втором курсе, у Северуса Снейпа из тщательно охраняемой кладовки исчез некоторый запас одного ингредиента. Какого? - О, этот случай очень возмутил меня. За двадцать лет моего преподавания никому не удавалось незаметно для меня вскрыть защитные заклинания. Пропали шкурки бумсланга. Сперва я думал на мистера Поттера, но потом поменял мнение - слишком ювелирно было сделано. Это же Ваша работа, мисс Грейнджер? - Грейнджер-Уизли, - поправила его женщина. - За это я Вас никогда не прощу, женщина вашего ума… - покачал головой подросток. Гермиона улыбнулась, как улыбаются люди, вспомнившие что-то хорошее. - Ответ верный, - кивнула она. – Мистер Уизли, когда я училась на пятом курсе, одна девушка была влюблена в профессора Снейпа. Однажды она призналась ему в своих чувствах… - А он бессовестно ее отругал, унизил и выставил вон, - Себастьян скривился, - надеюсь, та девушка простила мне эту выходку. - Ответ верный. Защита вызывает для дачи показаний присутствующую здесь Амалию Джонс. Кингсли чуть было не заулыбался: в судебном зале трудно было сказать неправду. Лишь сильные маги могли позволить себе сопротивляться заклинаниям, наложенным на него. После допроса Амалии будет вызвана Минерва, далее дело пойдет на доработку, колдомедики должны будут определить адекватность мальчика, эксперты проверят подлинность воспоминаний и Гарри выйдет на свободу за неимением состава преступления. А уж Кингсли позаботится, чтобы дело продвигалось быстрее. Вероятно, потом можно попытаться выбить разрешение на зелье старения для Северуса, если, конечно, медики позволят. Все будет хорошо, только вопрос с работой Гарри остается открытым. Но, если Снейп докажет, что Поттер на его провокации не поддавался… - Я попытался усыновить Гарри обходными путями. Но магическим опекуном мальчика был Альбус Дамблдор, поэтому я потерпел очередное фиаско, как и во всем, что касалось присутствия Гарри в моей жизни… Шеклболт опешил. В раздумьях он пропустил вопрос Джонс, но то, что Снейп хотел усыновить Поттера, оставалось тайной для всех, кроме непосредственных участников событий. Минерва спрашивала больше о событиях школьной жизни. Казалось, как раз у этих двух человек было больше всего общих воспоминаний. Какие-то пари на нехилую сумму галеонов, старшекурсники Гриффиндора, перекрасившие одежду профессора в розовый цвет, какое-то происшествие, когда слизеринцы застопорили МакГонагалл в образе кошки, а Снейп ее расколдовывал, год профессора Снейпа в качестве директора и пакости, устраиваемые ему деканом Гриффиндора… *** - Уф, Люциус, оказывается, что быть Снейпом – тяжелейший труд, - Себастьян рухнул в кресло, вытягивая вперед ноги. – Я пару раз чуть не проговорился. Спасибо Вам за зелье памяти. Иначе я бы не запомнил все эти подробности. Хорошо, что Снейп вел такие детальные дневники. Не знаете, у него не было таланта предвиденья? Просто я не могу понять, зачем ему это было нужно? - Сколько можно тараторить, мой юный друг, - явно на публику вздохнул Малфой и спокойно продолжил. – У Северуса просто была паранойя по поводу того, что ему могут стереть память. После двух случаев с Поттером, одного случая с Эванс и МакНейром он жутко трясся над своими воспоминаниями. Копии его дневников лежали в сейфе в Гринготтсе не просто на ключе, а на пароле. Вторые копии, найденные тобой, хранились в Хогвартсе, он неоднократно консультировался со мной по поводу защитных чар. Его записи были защищены лучше, чем Малфой-менор… - Я, наверно, должен Вам вернуть… - мальчик потянулся к шее. - Оставь, можешь считать это моим подарком. Тебе еще неоднократно нужно будет бывать в Министерстве, неизвестно, когда еще придется солга… - Отец, что за… - влетел в комнату Драко. – Это же не Северус! - Да, - невозмутимо согласился мужчина. – И что? - Нельзя было предупредить? Люциус покачал головой: - Нам нужна была твоя естественная, а не наигранная реакция. - Я, наверно, пойду уже… - вклинился в разговор мальчик. – Вам поговорить надо… - Иди, тебя проводят до камина. И запомни, ты всегда желанный гость в моем имении. Глава 5. В комнате царил мягкий полумрак. За окном давно стемнело, и весь замок спал. И только в директорской спальне было шумно. - Аххххх, Северус, еще-еееоооооо… - стонал черноволосый юноша, яростно вскидывая бедра. Худощавый мужчина, закинув ноги своего нетерпеливого любовника на плечи, плавно толкался внутрь разгоряченного тела. Темные пряди прилипли к щекам, на которых угадывался еле заметный румянец. Капли пота стекали по вискам. - Нетерпеливый… маленький… горячий… засранец, - шипел он, вколачиваясь все быстрее. - Да, какой… хо-чешь, да, да… даааааааа! – отвечал ему юноша, подаваясь вперед и лаская свой член. Почти одновременно прозвучали протяжные крики: - Северууууууууус! – простонал Поттер, выплескиваясь себе на живот. - Гарррррри! – вторило ему рычание Снейпа, который, войдя как можно глубже, выгнулся в оргазме. Буквально через полминуты Гарри аккуратно опустил ноги на постель, позволяя Северусу рухнуть на себя сверху. - Ты хоть понимаешь, какому риску ты себя подвергаешь? – прошипел мужчина. – А где твои друзья? - Не беспокойся, они не знают, где я. Я вернусь к ним утром. - Идиот, безмозглый идиот! Ты сошел с ума? Тебя разыскивает вся Англия! – шипение зельевара только заставило заинтересованно дёрнуться: к выволочкам Снейпа он уже привык и, большей частью, они заканчивались сексом. Или начинались… как в этот день. - Нас тут будут искать в последнюю очередь. Особенно теперь, когда ты директор, - улыбнулся юноша. – Сев, когда я все вспомнил, я просто не мог не увидеть тебя. Ты не рад? Северус горько вздохнул, осторожно перебирая отросшие пряди волос любовника: - Я очень рад, Гарри. Я счастлив, что ты вспомнил… - Почему? – обиженно пробормотал Поттер, утыкаясь в шею профессора и щекоча ее своим дыханием. - Что почему? Почему счастлив? – поинтересовался мужчина, всматриваясь в зеленые глаза парня. - Нет, почему ты ничего не предпринял? Почему Дамблдор это сделал, и почему ты ему не помешал? - Кто же мог помешать Альбусу? К тому же я думал, что для тебя это даже лучше… - Опять будешь говорить, что ты старый и некрасивый? – взвился юноша. – Вот нет уж! Я не собираюсь забывать… Может, ты единственный, кто меня любил… так. Я не хочу умереть, считая, что я никому не нужен. - Когда война закончится, у тебя будут толпы поклонниц… и поклонников, - возразил мужчина. - Вот тогда и будем думать о том, как их отвадить… А сейчас… Поцелуй меня, пожалуйста, - почти жалобно попросил Поттер. Снейп легонько коснулся губами его губ: - Некогда, Гарри, некогда. В пять поднимаются домашние эльфы, а к тому времени нужно собрать тебя в дорогу, не могу же я позволить, чтобы ты ушел из Хогвартса без запаса пищи, тем более, что у вас там… - Тшшш, - оборвал его юноша, приложив палец к губам. – Слишком много слов. Я сюда не за едой явился, - проворчал он и подтвердил свои слова страстным поцелуем. *** Через некоторое время после смерти Дамблдора у Гарри начались довольно яркие видения. Они могли быть вызваны любой бытовой мелочью и первое время неимоверно раздражали. До тех самых пор, когда в одно прекрасное утро Гарри не проснулся, вспомнив все. Впервые после смерти директора Поттер вспомнил о нем не со светлой грустью, а со злостью и даже ненавистью. «Прости, мой мальчик, это для твоего блага», - звенели в ушах звуки вкрадчивого голоса величайшего волшебника последнего века. Всего лишь «прости», вспышка Обливиэйта, и Гарри снова терпеть не может Снейпа. Тот Северус, который открылся ему в воспоминаниях, был не таким, каким знало его большинство: он всегда был готов помочь, оказать незримую, но очень нужную поддержку. Тот Северус боготворил его мать и хотел его усыновить. Тот Северус закатывал наставнику истерики, требуя поговорить с Дурслями. Тот Северус защищал его с первого дня пребывания в школе. Тот Северус его любил… Директор же хотел, чтобы Гарри помнил совсем другого человека. Того, кто ненавидел его отца, назначал несправедливые взыскания и выводил Гарри из себя по поводу и без. Пожирателя Смерти, который безжалостно убил единственного человека, который ему доверял. Вспомнив, Поттер больше не хотел верить Дамблдору. Разве можно верить человеку, который украл у тебя самое дорогое, что мог, память и любовь? Да, Гарри отдавал себе отчет, когда пробирался ночью в Хогвартс в мантии-невидимке. Его могли поймать Пожиратели, «преподающие» в школе, сам Снейп так же мог его «сдать» Волдеморту. Но Гарри просто очень устал и, плюнув на все, пошел вслед за сердцем. И не прогадал: мужчина оказался именно таким, каким его помнил Поттер. Конечно, Гермиона бы его отчитала за подобное самоубийственное доверие, да и сам Гарри до последнего момента ждал подвоха, предательства от зельевара. А тот вздумал умереть. Гриффиндорец же эгоистично был этому рад: он уже знал о своей будущей смерти и романтично надеялся встретиться с любимым за чертой смерти. Истерику Поттера, когда тот понял, что он остался жив, а Северус мертв, и сам Гарри даже пальцем не пошевелил, чтобы его спасти, хотя мог, слышало все больничное крыло. И только тихий шепот Помфри: «Он жив», - остановил его самоистязание. Следующий год Поттер жил только Северусом. Он поставил на ноги всех, кого мог: колдомедиков, зельеваров, разрушителей проклятий и даже маггловских специалистов по ядам, но все впустую. Ничего не помогало, а Снейп с каждым днем выглядел все хуже. Гарри частенько ночевал у его кровати: целители не могли прогнать Героя всей Британии. Поттер читал зельевару газеты, уверенный, что тот его слышит, разговаривал с ним, держал за руку и иногда, глубокой ночью, когда засыпали даже дежурные сестры, позволял себе несколько слезинок и целовал прохладные тонкие пальцы, почти неотличимые своей белизной от простыней. Шло время, а рана на сердце не заживала. Было бы гораздо легче, если бы зельевар действительно умер. Вполне возможно, что Гарри бы попытался как-то смириться с этим, но Снейп был жив, и Поттер не мог позволить ему умереть. Друзья уговаривали его показаться целителям из отделения душевных травм или хотя бы маггловским психоаналитикам, но юноша наотрез отказывался. Рон с Гермионой и все Уизли, дополненные МакГонагалл и Невиллом, пытались вытащить его из той скорлупы, в которую он себя загнал, но он упорно не собирался ее покидать, «взорвавшись» всего раз, когда его пригласил «поговорить» Дамблдор. После войны портрет восстановили, и Поттер специально съездил в Хогвартс, чтобы сказать в «лицо» Дамблдору, что с удовольствием спалил бы его еще раз собственноручно. Если бы Гермиона не напомнила, что через год Северуса отключат от магической сферы, Гарри бы даже не пошел учиться. Состояние родителей было не настолько большим, чтобы юноша мог позволить себе не работать вообще, поэтому он подал заявление в единственное заведение, в которое его брали без экзаменов – школу авроров. Ему, как Герою и носителю ордена Мерлина первой степени, разрешали не жить во время обучения со всеми, и Поттер этим пользовался. Некогда, еще до встречи с Северусом, он бы отказался от всех поблажек, стремясь быть таким, как все. Но время размыло границы его гордости, и маленькие уступки по отношению к нему не перекрывали количество случаев использования его в качестве шута на разнообразных приемах тем же Кингсли. Потянулись дни, полные физических упражнений и зубрежки. По ночам Гарри учил зелья в палате Северуса, иногда задавая ему вопросы, и сам же на них отвечал. - Когда ты проснешься, ты будешь мной гордиться, - говорил он любимому, разбирая очередную тему мудреного учебника. Потом Поттер поймет, что тогда он был одержим и немного безумен: он считал, что Северус спит и, рано или поздно, проснется. А Снейп все не приходил в себя. Колдомедики беспомощно разводили руками, не в силах что либо сделать. Подошло время, когда Гарри вызвал к себе главный целитель и, путаясь в словах и стараясь не смотреть ему в глаза, сказал, что госпиталь не может позволить себе содержать неизлечимого больного, когда столько людей нуждается в помощи. Поттер, тогда уже аврор одного из подразделений быстрого реагирования, в тот же день подписал бумаги, по которым клинике святого Мунго ежемесячно будет переводиться значительная сумма в галеонах. Тем вечером он напился. Целенаправленно весь вечер глушил виски, вспоминая те редкие моменты счастья, перепавшие им с Северусом. Джинни появилась неожиданно. Он тогда уже не мог задаться вопросом, как она прошла в дом, хотя потом не единожды об этом думал, ведь камин был заблокирован, а двери запечатаны заклинаниями. Гарри долго изливал душу, Джинни же покорно слушала, прижав его голову к своей груди и гладя его по спине. Это и было последним, что запомнил аврор о той ночи. Буквально через месяц к нему пришел Артур. Он долго мялся, пытался о чем-то заговорить, отводил взгляд, поэтому причины его визита Поттеру пришлось вытягивать из будущего тестя самостоятельно. Как оказалось, Джинни призналась матери, что беременна… от Гарри. Но, видя его состояние, не собирается вешаться ему на шею и, тем более, шантажировать ребенком, которого намеревается воспитывать одна. Артуру даже не пришлось ничего говорить, ни о чем не пришлось просить: Поттер сам сделал предложение сестре друга, и после тихой свадьбы в семейном кругу Джинни переехала к нему жить. Вопрос о том, его ли это ребенок, как он был зачат и был ли ребенок вообще, у аврора даже не возник. Просто, вернувшись однажды из очередного рейда, он нашел письмо из Мунго, где говорилась, что миссис Джиневра Поттер была срочно госпитализирована в связи с угрозой выкидыша. Через несколько дней Гарри забирал из клиники бледную и грустную жену. На выражение соболезнований его выдержки не хватило. Их семейная жизнь была нелегкой. Гарри все больше ночей проводил в палате Северуса и стал пить противозачаточное зелье, не надеясь в этом вопросе на жену, с которой все же делил постель в те разы, когда ночевал дома. Учитывая тот факт, что он очень много работал, не желая возвращаться домой, карьера его шла в гору: от рядового аврора он поднялся до руководителя своего отдела. Следующей должна была быть должность заместителя Главного Аврора, но Кингсли, видя, что его одержимость Снейпом еще не прошла, давать ему этот пост не спешил. О второй беременности Джинни он догадался сам, не так уж это было и сложно. Опять же, вопроса, его ли это ребенок, у него не возникло - он просто стал покупать противозачаточное у другого зельевара. Мальчик был не особенно похож на Гарри, хотя некоторые черты все же были его: форма подбородка и непослушные темные волосы. Ребенок непостижимым образом оживил жизнь аврора. Он с удовольствием стал возиться с сыном, скупил ему полмагазина игрушек и иногда был беспечно счастлив, не вспоминая о зельеваре, лежащем в коме. Впрочем, такие моменты были нечасто и проходили быстро, но Джеймс стал тем человеком, из-за кого Поттер стремился домой. Ночные отлучки стали реже, аврор понемногу привыкал к своей роли отца семейства, а Джинни даже начала иногда улыбаться и перестала закатывать еженедельные скандалы по поводу посещения Гарри своего профессора. Поэтому, когда женщина заговорила о втором ребенке, мужчина согласился: занимаясь сыном, он забывал обо всем на свете. Дети все еще казались ему самым большим чудом, которое может сотворить человек. Второй ребенок действительно скрепил их семью. Гарри вспомнил, что, кроме сына, у него есть жена, которой, кроме традиционного секса по субботам, нужно хоть чуть-чуть душевного тепла, внимания и участия. Может, он попросту привык, может, маленький зеленоглазый человечек подвинул что-то в его сердце, освободив место для себя и матери, но Поттер почти перестал бывать в Мунго, впрочем, не останавливаясь в поисках разгадки проблемы зельевара. И уж от кого Гарри не ожидал помощи в этом деле, так это от Гермионы. Они с Роном быстро поженились, но не спешили рожать детей. Их первый ребенок, девочка, которую назвали Роза, родилась в один год с Альбусом. Джинни, видимо, не желающая прерывать белую полосу в их отношениях, даже согласилась назвать сына Альбусом Северусом. Гермиона же, прекрасно знающая о проблемах в семье Поттеров, однажды явилась к другу с пачкой исписанных листков и с порога заявила: - Я знаю, как вернуть Снейпа. Гарри тогда не обратил внимания на то, как она это объясняла, упиваясь мыслью, что, вероятно, совсем скоро он сможет поговорить с Северусом. Уже потом он понял, что подруга первоначально хотела вернуть зельевара в младенческий возраст. Поттер даже нашел в себе силы, когда справился с потрясением, попросить у нее прощения: он с ней серьезно поссорился, когда осознал, что «случайное» омоложение Снейпа было подстроено. После усыновления мальчика Джорджем многие заметили, что Гарри будто бы ожил: он стал выглядеть намного лучше, часто улыбался, шутил, рассказывал о детских проделках, хотя раньше из него и слово трудно было вытянуть. Он дневал и ночевал в Аврорате, стараясь заработать как можно больше галеонов: его до сих пор мучила вина за то, что он тратил сумасшедшие суммы на содержание Северуса. Став Главным Аврором, Гарри начал мечтать о дочке, рыженькой смешливой непоседе, которая вырастет в настоящую красавицу. Она будет хорошо разбираться в зельях, будет разумна и справедлива, и, конечно же, ее будут звать Лили. И, вполне возможно, она сделает счастливыми не только родителей, но и будущего мужа. Поттер скрывал ото всех, но он мечтал, что Себастьян будет счастлив именно с Лили. О собственном разбитом сердце он старался не думать, пытаясь уверить в своей любви жену и детей. Он перестал пить зелье, рассказывая Джинни, какая у них будет замечательная дочка и, когда женщина понесла, подарил ей шикарный, но совершенно ненужный ей гарнитур, колье и сережки, которые ей удивительно шли. Всю третью беременность он чуть ли не носил жену на руках. Та похорошела, расцвела и теперь выглядела лучше, чем до свадьбы. Семья Поттеров впервые стала похожа на настоящую семью, с воскресными застольями, милыми прозвищами и веселым смехом. Вечно мрачный дом на площади Гриммо заполнился топотом маленьких ножек, разбросанными везде игрушками и неуклюжими рисунками на стенах. И только иногда, услышав от спящего тихое «Северус», Джинни плакала по ночам в подушку, а на следующий день накладывала чары Гламура, чтобы муж не заметил… *** Гром грянул нежданно. На Гарри в то утро как-то слишком странно глазели. Он уже успел отвыкнуть от такого внимания к своей персоне. Поэтому первым вопросом, который задал Главный Аврор, был: - Что случилось? Обо мне что-то написали? Секретарша, которая как раз в тот момент изучала какой-то журнал, побледнела и выронила издание. То сразу же развернулось на той странице, которую чаще всего читали, и… Поттер увидел собственную жену, страстно целующуюся с каким-то мужчиной. - Ой, извините, я… не должна… - с испугом запищала девушка, которую он почему-то одним своим видом даже в доброжелательном состоянии приводил в ужас. А в тот момент… - Спокойно, - сказал аврор скорее для себя, чем для секретарши. – Отмените, пожалуйста, все встречи до полудня, - и, прихватив журнал с собой, зашел в кабинет. Постояв немного, прижавшись лбом к двери, мужчина глубоко вздохнул и направился к камину, радуясь, что министерские камины хоть и работают в одну сторону, но наружу: сейчас он не смог бы себя заставить пройти через весь Аврорат к выходу. Джинни занималась обычными утренними делами: вся вымазавшись в каше, пыталась накормить дочь. Гарри с тяжелым сердцем остановился на пороге комнаты. Еще было не поздно уйти, уничтожить журнал и сделать вид, что ничего не знает. Выругавшись про себя на собственную нерешительность, аврор сделал шаг вперед. Жена обернулась и тепло улыбнулась мужу: - Что-то забыл? Поттер приподнял журнал, удерживая его пальцами на развороте. Джинни резко побледнела и опустила взгляд. - Это просто интрижка, или все серьезно? – спокойно поинтересовался он, аккуратно укладывая журнал на краешек стола. Женщина некоторое время молчала. Гарри присел рядом, забирая у нее дочку: - Почему мы не едим? Паровозик-паровозик-паровозик… чух-чух-чух! Девочка залилась смехом и проглотила ложку каши, игравшую роль «паровозика». - Серьезно, - прошептала Джинни и закусила губу, с каким-то непонятным чувством вглядываясь в лицо мужа. - Я понимаю, я не лучший муж в мире. Поэтому, если хочешь, уходи пока сама. В следующий раз я могу и не выдержать, - будто бы между прочим заметил мужчина, отправляя очередную ложку каши в рот дочери. Ее «серьезно» продержалось меньше года… К тому времени Поттеру было все равно, он волновался только из-за того, что их дети будут расти без отца. *** Предложение Минервы было воспринято Гарри как манна небесная, несмотря на то, что она описывала работу преподавателя как крайне изнурительную и неблагодарную. Оставшись без семьи, мужчина попытался забыться в работе. Вскоре оказалось, что даже должность Главного Аврора не давала такой загруженности, которую жаждал Поттер. В школе же его ждали бесконечные эссе, домашние задания и контрольные, патрулирование коридоров и попытки успокоить неугомонных студентов. Аврор согласился раньше, чем отнес заявление об уходе Кингсли. Тот его понял и подписал, за что Гарри был ему безмерно благодарен. Впервые за последние пятнадцать лет Поттер был доволен жизнью. О том, чтобы встречаться с кем-нибудь, он даже не думал, Ал переехал жить к нему, студенты приняли его хорошо – все было прекрасно. До поступления в школу Себастьяна оставалось три года… Глава 6 Вечер первого сентября, когда в Хогвартс приехал Себастьян, был самым долгожданным и самым пугающим в жизни Гарри. Впервые увидев мальчика после длительного перерыва, он уже понял, что сделает все, чтобы стать ему ближе. И присутствие рядом с ним Альбуса одновременно радовало и огорчало. Радовало, потому что теперь у Гарри был лишний повод сблизиться. А огорчало… потому что Поттер-старший безумно ревновал Себастьяна к сыну. И ревновать было к чему: Альбус был копией отца, Себастьяну-Северусу нравился некогда Гарри, почему бы помолодевшей копии Снейпа не выбрать помолодевшую копию Поттера? Гарри старался держать себя в руках. Но иногда это было попросту невозможно. Как, например, на первом уроке. Когда Поттер-старший вошел в тот день в кабинет ЗОТС, в классе для него существовал лишь один человек, черноволосый хмурый мальчик, устроившийся в одиночку за третьей партой у стены. Гарри тогда совсем не удивился тому, что Себастьян один: трудно было представить ребенка, который бы по своей воле согласился дружить со Снейпом. Разве что Поттер… Как потом и получилось. Тогда же Гарри стоял в дверях и никак не мог справиться с собой, не отрывая глаз от Себастьяна. Прошло несколько минут, прежде чем мальчик обратил на него внимание. Некоторое время он изучающее всматривался в лицо декана, а потом нерешительно улыбнулся ему. И за одну эту улыбку Гарри готов был горы свернуть… Лишь бы это помогло вернуть ЕГО Северуса. Нет, Гарри вовсе не испытывал даже подобия эротического желания к Себастьяну. Иногда он думал, что лучше бы он мальчика хотел. С этим он смог бы справиться, в отличие от той бесконечной нежности и тоски, которые затапливали его, стоило мальчику появиться в пределах видимости. Только тогда он понял то, что несколько лет назад попытался объяснить ему Джордж: все равно, сколько Северусу лет, одиннадцать или пятьдесят, чувства остались те же, за небольшим исключением. Мальчик же, как назло, вел себя так, что Гарри поминутно хотелось то схватить его в охапку и никогда-никогда не отпускать, то уволиться и уехать от него на край света. Самым трудным в жизни Поттера-старшего стал тот час, который Себастьян провел у него под дверью. Сигнальные чары давным-давно его определили, и если бы мальчик попробовал потянуть за ручку, он был бы очень удивлен: дверь оказалась открытой (Гарри, когда заселялся в комнаты Снейпа, оставил пропуск для прежнего хозяина). Но мальчик стеснялся даже постучать. Его декан, усевшись на пол, отделенный от него лишь стеной, ждал. Себастьян не уходил, но и не давал знать о своем присутствии. А Гарри сходил с ума, уговаривая себя не открывать. Уговоры не помогли… Знал бы кто, каких усилий стоило Поттеру не зацеловать тогда Себа до смерти. Так и началась их «дружба». Каждый раз, открывая дверь кабинета для Себастьяна или дверь его комнаты, Гарри ощущал, как делает маленький шажок к пропасти, в которой он когда-нибудь сгинет. И с каждым днем она казалась все ближе. А потом он сделал последний, самый большой шаг… перед тем, как остановиться на самом ее краю, балансируя на носочках. Он уже дремал в кресле, пытаясь читать новый учебник, рекомендованный министерством, когда Себастьян прошел через Запирающие чары. Может, он бы ничего и не почувствовал, додумайся мальчик закрыть за собой дверь, тем самым замыкая чары. Но Себ дверь не закрыл, что позволило его декану перенять его у камина. Гарри усадил Себастьяна на колени и шептал ему что-то, что ни он, ни подросток никогда бы не вспомнили потом, и старался не думать о том, что вот он, его Северус, совсем рядом, буквально в паре сантиметров. Смотрит своими взрослыми глазами-туннелями, в которых отражалось чувство, которое, казалось, было несвойственно Снейпу – страх. Отголоски этого чувства Поттер видел в этих глазах всего раз, когда Северус умирал, отдавая Гарри воспоминания, не жалея ни о чем, стараясь быть честным хоть раз в жизни, перед лицом смерти. Вдруг Себастьян застыл, его глаза на остром личике казались еще больше, чем обычно. Мужчина тоже не смог шелохнуться, будто зная, о чем сейчас думает мальчик. Тот же сгреб полы халата в кулаки и с недетской силой притянул преподавателя к себе. Близко, очень близко… Поцелуй был таковым просто номинально: подросток буквально на несколько секунд приласкал губы мужчины. Но шокированы оба были одинаково. Сердце Гарри билось тогда как сумасшедшее, а в голове осталась только одна мысль: «Еще секундочку. Еще… секундочку… Еще…» Впервые за время, что Поттер общался с Себастьяном, его член заинтересованно дернулся, сразу же усмиренный силой воли мужчины. Гарри ошарашенно моргнул, обескураженный своей реакцией, машинально отмечая состояние подростка: тот, казалось, был не менее испуган своим поступком. Поттер глубоко вздохнул и попытался собраться с силами. Сейчас он аккуратно поставит Себастьяна на пол, корректно поговорит с ним, а завтра подаст заявление об увольнении. Вдруг его внимание привлекло движение в дверях. Краем глаза он заметил молодого преподавателя зелий, скрывшегося сразу же, когда Гарри его увидел. «А вот и наказание», - иронично подумал мужчина, непроизвольно копируя усмешку Северуса. - Ты не закрыл дверь, - констатировал он. На суде Гарри уверенно признал свою вину. Да, он виноват. Пропасть ждет его последнего шага… *** Первое, что увидел Северус, очнувшись, был белый больничный потолок. Первой мыслью, что пришла ему в голову, был вопрос, глупейший по своей сути: - Я жив? - Что же Вы, мистер Уизли, сомневались, что ли? С Вашими знаниями зелий да думать, что обыкновенное старящее Вас убьет? – мягко проговорил приятный баритон справа. Снейп приоткрыл глаза и слегка повернул голову к целителю: - Уизли? Мужчина казался удивленным: - Что Вы последнее помните? Северус задумался: что же он последнее помнит? Сначала показалось, что последней была визжащая хижина, где он отдал Гарри свои воспоминания. Но всплывали и совершенно странные образы. Темнота, бесконечная и глубокая, в которой не дает утонуть любимый голос… Северус, вернись… Северус, пожалуйста… Я люблю тебя… Мне без тебя плохо… Ты будешь гордиться мной, Северус… Мы вытащим тебя, любимый… А потом… Доброта и участие, ласковые улыбки и душевное тепло, обрывки повторного детства с Уизли, Хогвартс, Гарри, суд, Люциус, разрешение Кингсли на старящее зелье… Его охватила паника. Может, он сошел с ума? Или ему снится весь этот бред? Тут с ним произошло то, что он про себя называл «ментальные объятья». Этим приемом некогда владел в совершенстве Дамблдор, а Снейп так и не смог его освоить, потому что основой для него должно было быть теплое чувство к объекту «объятий». Прислушавшись к себе, бывший зельевар понял, что это его пытается успокоить та часть его личности, которая, по-видимому, и была Себастьяном. - Я все помню, целитель Кормак. Амнезии нет, - покачал головой Северус, находящийся все еще в шоке от происходящего, но недаром он себя приучал никогда и ничему не удивляться. - Да? – улыбнулся ему мужчина. – Как немного придете в себя, ответите на парочку вопросов, а потом можно будет и отпустить Вас… к родителям. - На сколько я постарел? – спросил Снейп, размышляя, стоит ли просить зеркало. - На полгода-год, Вы же понимаете… - Что нестабильность моего магического ядра не дает возможности использования зелья преждевременного старения в больших дозах, - резко оборвал его Северус. - Все-то Вы знаете, профессор, - фыркнул колдомедик. - А Вы, Марк? Надеюсь, Вы ликвидировали пробелы в знаниях по курсу лечебных зелий высшего уровня? – ухмыльнулся Северус: Марк Кормак был одним из наиболее выдающихся его студентов. Лишь ему одному из всех, кто обращался к нему за характеристикой, собираясь поступать в академию целительства, зельевар ее написал, причем довольно хвалебную, за что тот, видимо, ему до сих пор благодарен. - Да, уже давно, но не без помощи ваших конспектов, сэр, - улыбнулся мужчина. – Дать Вам зеркало? - Был бы благодарен, Марк, - кивнул Снейп, усаживаясь. В зеркале отразилось непривычно молодое лицо с легким загаром. - Н-да, в этой реальности мне нос не ломали, - заключил Северус, чуть успокоившись. - И волосы Вы тоже не отращивали, - хмыкнул Кормак. Подросток бросил брезгливый взгляд на стопку маггловской одежды на стуле: - Вы не могли бы трансфигурировать это во что-нибудь приличное? Мужчина поежился: - Вы же знаете, профессор, что у всех хоть более-менее квалифицированных зельеваров… - Трансфигурация – нелюбимый предмет, - вздохнул Северус. – Что ж, до «дома» и так доберусь. - Если хотите, я могу связаться с вашим… опекуном и попросить его прихватить для Вас что-нибудь более подходящее? Снейп задумался. - Пожалуй, не надо. Не думаю, что мы с ним теперь найдем общий язык. Сколько понадобится времени, чтобы я мог считаться совершеннолетним? - Точно не знаю, но если делать самые короткие перерывы, дней в десять-пятнадцать, то пару месяцев. - Гм… все лучше, чем четыре года, - решил Северус. *** Снейп уже заканчивал одеваться, когда в палату вошел, тихонько постучав, Джордж Уизли. Северус одернул свитер и повернулся к опекуну. Тот, не сказав ни слова, опустился на стул. Снейп присел на кровать, прокручивая в голове возможные варианты начала этого разговора. - Ты же Снейп, да? – тяжело вздохнул Джордж. - Да… Вы же и раньше это знали? – пожал плечами бывший зельевар. - Раньше… - мужчина опустил голову. - Раньше превалировала личность Себастьяна, - закончил за него Северус. Естественно, он немного лукавил: вспомнил он все только сейчас, и раньше личность Себастьяна целиком и полностью царствовала в этом теле. Но мальчик добровольно выбрал свою судьбу: его личность настолько переплелась с личностью Северуса, что нельзя было сказать, какие чувства были вызваны прошлыми воспоминаниями Снейпа, а какие – Уизли. Сейчас, например, Северус был рад этому усталому мужчине, примостившемуся на жестком больничном стуле. С другой стороны, он его жалел: Джордж в одночасье лишился любимого сына. Любимого настолько, что он даже подписал разрешение на применение зелья Старения, хотя и предполагал, что личность Северуса по мере взросления организма будет завоевывать все больше и больше позиций: у Себастьяна опыта пребывания в четырнадцатилетнем теле не было. Северус взял в руки ладони своего опекуна… отца? - Мист… Джордж, - превозмогая себя, обратился он к мужчине. – Я бесконечно Вам благодарен за все, что Вы для меня сделали. Поверьте, Вам удалось воспитать сына гораздо более достойным, чем я был некогда в его возрасте. Вы вырастили интеллектуального, свободного от предрассудков и… честного перед собой ребенка. Не думайте, что я в одночасье забуду все. Я очень люблю Фабиана… и Вас с Анжелиной тоже. Но я не могу позволить себе те же реакции, что и тринадцатилетний ребенок. Поверьте, он здесь, - Снейп прижал ладонь к груди, - и он бесконечно Вас любит. Попытайтесь понять, что мы с ним одно целое… Его тирада была прервана прижавшим его к себе Джорджем. Немного растерявшись, Северус похлопал его по спине: - Ну, все… все в порядке? Джордж кивнул, отстранившись: - Я даже не знаю, как Вас называть теперь. Снейп усмехнулся: - Думаю, учитывая все, что между нами было, я могу разрешить Вам звать меня по имени и на ты. Мужчина грустно улыбнулся, протягивая руку: - Джордж. Снейп пожал его ладонь, в очередной раз за день удивляясь, какими узкими стали его ладони: - Северус… но можете звать меня Себастьяном. А то, боюсь, Фаби не поймет. - Хорошо, Се…бастьян. Домой? Северус передернул плечами: - Понимаешь, у меня есть одно безотлагательное дело. Гарри же уже выпустили? Джордж мрачно кивнул: - Да. Аппарировать тебя к нему? - Нет, я воспользуюсь камином, - решил подросток. – Вы с ним последнее время не особенно ладили, а мне еще предстоит с ним объясняться, не хочу, чтобы у нас была лишняя причина для ссоры. - Хорошо, - кивнул мужчина, хотя весь его вид говорил об обратном, - знай, мы всегда будем рады тебя видеть. - Я запомню. *** Когда огонь в камине вспыхнул зеленым, Гарри чуть было не подскочил на месте: последнее время он не любил визиты, тем более, что для большей части знакомых камин был заблокирован. А уж когда мужчина разглядел визитера, то и вовсе остолбенел. - Ну же, Поттер, где твое гостеприимство? - хмыкнул Себастьян, остановившись у камина. – Я думал, что ты обрадуешься, все же кучу сил и денег вложил в мое возвращение, а ты стоишь столбом? Или, как всегда, не можешь подобрать слов? Ладно, придется тебе напомнить… Усмехнувшись, подросток сделал несколько шагов и, как совсем недавно, подтянув к себе мужчину за воротник, поцеловал его. Не просто коснулся губами, а скользнул языком в рот, властно и уверенно, как много-много лет назад. - Хорошо, что я всегда был высоким, - заметил Себастьян, отстраняясь. Только тогда Гарри заметил, что юноша теперь почти с него ростом. - Северус? – спросил он скорее у себя, чем у него. В ответ тот только поднял на него взгляд. Взрослый, как, впрочем, и всегда, но при этом совсем не такой, как был у Себастьяна. Недаром говорят, что глаза – зеркало души. С лица молодого парня на Гарри смотрели глаза уже пожившего, опытного и уверенного в себе человека. Дальнейшее было безумством… Они накинулись друг на друга, спеша возместить те годы, что они были порознь. Одежда полетела на пол, губы встретились в яростном поцелуе, стоны слились в один. И Гарри уже было все равно, что у него под руками не сформировавшееся жилистое худощавое тело с темными жесткими волосами. И Северусу тоже было наплевать, что его любовник обзавелся мускулами и небольшим животиком. Картины из прошлого и настоящего смешались в одно: вот пальцы с квиддичными мозолями зарываются в длинные темные глянцевые пряди, вот смуглая рука дуэлянта ерошит короткие волосы… Вот молодое гибкое тело накрывает мощное тело закаленного авроратом мужчины, а вот они уже поменялись местами: тонкие, но сильные пальцы, резко контрастируют своей белизной с золотистой кожей живота… узкие ладони гладят толстый, чуть кривоватый член… - Кажется, пришло время и мне побыть снизу, - фыркает Снейп, пока Гарри покрывает его живот поцелуями. - Ты… уверен? – шепчет мужчина. - Я-то? – брови подростка совершенно по-Снейповски взлетают вверх. – Гм… - усмехается он и закидывает ноги на плечи любовника. – Всегда мечтал это сделать… Надеюсь, ты знаешь заклинание смазки? *** Альбус направлялся к своему дому. Всю неделю он пытался связаться с отцом, но, видимо, тот поставил защиту от сов, а из Хогвартса его МакГонагалл не отпускала. В общем, ему повезло, что эта суббота была Хогсмидовской, потому что запретить ему пойти в деревню при наличии отцовского разрешения не могла и директриса. Ал не понимал, что случилось. Отца судили, но никто так и не удосужился объяснить за что и почему. В газетах писали такую чушь, что он не верил ни одному слову журналистов. Он до сих пор прекрасно помнил, какой скандал они поднимали из каждой мелочи в жизни Гарри Поттера и их новая утка его совсем не удивляла. Тем более, что сам Себ подтвердил, что никто его не совращал. Да его отец никогда бы не смог сделать это! Он просто на такое не способен… С парнем, подростком… В это Альбус определенно не мог поверить. Слава Мерлину, отца отпустили и, хотя Альбус Северус был немного обижен на него за то, что он заперся на неделю, он понимал, что после такой встряски одиночество – лучшее лекарство. Впрочем, неделя – достаточный срок, чтобы прийти в себя, и Ал собирался поговорить с отцом, чтобы тот прекратил мучить себя и других. Может, если в школу вернется Гарри, то и исчезнувший не так давно Себ тоже вернется? Из кабинета слышались странные звуки. Альбус немного замялся перед дверью, но, не услышав больше ничего подозрительного, постучал и зашел. Те, кто были в кабинете, не расслышали бы его стука, если бы он даже был размером с Хагрида. Тонкий, костлявый парень стоял на коленях на ковре, выгибаясь под руками более старшего мужчины. Отца Альбуса… Рука Гарри, нырнувшая под живот партнера, перекрыла обзор, но характерные толчки трудно было с чем-то перепутать. Альбус завороженно смотрел, как Себ вскидывает бедра в попытках быть ближе к любовнику, а отец отчаянно вколачивается в худое тело. Потом Себастьян оттолкнулся руками от пола и выпрямился, удерживаясь за шею мужчины. Они начали целоваться, и буквально через полминуты Себ знакомо выгнулся. Ала затошнило. - Значит, правда… - шепнул он и выбежал из комнаты. *** Хлопнула дверь. Гарри, упавший обессилено на пол, приподнялся на локте, обернувшись к выходу. - Поттер, видимо, мы за двадцать лет невольно стали эксгибиционистами… - задумчиво заметил Снейп. – Ну же, блокируй дом! Пойдем объясним твоему отпрыску, кто такие гомосексуалисты… и вуайеристы заодно… - Ты циничен, как всегда, - вздохнул Гарри, взмахивая палочкой. - А ты, как всегда, наивен, - парировал Северус, благодарно прикасаясь к его губам своими. – Хочешь, я сотру ему эти воспоминания? - Посмотрим, - пожал плечами Гарри, стискивая его в объятьях. - Задушишь же, - сделал недовольный вид Снейп. - Ты не представляешь, сколько раз я мечтал так сделать… Правда, в моих мечтах мы были одеты, но так тоже хорошо. - Пошли, педофил, - высвободился Северус, подтягивая к себе свою одежду, - а то Альбус неведомо чего напридумывает, в этом он очень на тебя похож. - Но-но! – покачал пальцем мужчина. *** Уже выходя из кабинета, Северус переплел пальцы с гарриными и сам же выглядел очень удивленным своим жестом. - Наверно, от Уизли осталось, - вздохнул он. - Да, некоторые твои…гм… повадки изменились, - согласился с ним Поттер. - А ты и рад, - хмыкнул Северус и, внимательно всмотревшись в лицо любимого, широко улыбнулся. - Я тобой горжусь, - произнес он и, растерявшись, пробурчал, - и это лично мое мнение. - И почему же? – мрачно фыркнул Гарри. – Стой! Так ты слышал? - Слышал, Поттер, все слышал… - И? – мужчина только сильнее сжал руку любовника. - Все слышал, - кивнул тот. - Я тогда не врал, - прошептал Поттер, улыбнувшись. - Неужели ты еще не догадался, что я… - Тшшш, я и так это прекрасно знаю, - положил палец поперек его губ Гарри. Он сделает свой последний шаг в пропасть не один. А там… Будь что будет! Конец.