Испорчена

«Испорчена» С его побледневших со временем тонких губ слетел вздох, полный до краёв бесконечной печали и разочарования. В глазах, частично скрытых неровной платиновой чёлкой, можно было прочесть раздражение. Он оттолкнулся от подоконника, который своим острым срезом впивался сквозь рубашку в кожу; руки его были скрещены на груди. За столом, чья поверхность освещалась лишь холодным синеватым светом одной лампы, сидела, склонившись над многочисленными бумагами, Сара. Та самая Сара, которая ныне уже не та. Парадокс, не так ли? Шаги, отдававшиеся в его собственной голове эхом, в реальности не значили ничего. Без желания смертного он — Господин Никто, без её — никто с маленькой буквы. Теперь уже навеки. Девушка выпрямилась, медленным привычным движением вытянув руки в стороны, чтобы размять затёкшие мышцы, и зевнула, откинувшись на спинку стула. Он скривил губы в отвращении. Его любовь была мертва. Мертва, но в то же время и бессмертна. Она жила в укромном уголке его памяти маленькой пятнадцатилетней девочкой. Девочкой, чьи глаза застилала пелена восхищения, удивления и жестокости, а не цветных линз. Не было тех зелёных гордых глаз в окаймлении пушистых ресниц. Те были накрашены, слипшись в толстые конусовидные кучки. Густые брови ранее, сейчас были выщипаны в тонкую линию, под «модную форму». На его глаза наворачивались слёзы оттого, что он, дурак, не запечатлел её решительности нигде, кроме как в хрупком хранилище памяти. Девочка практически улизнула из этого тайника, создав неуклюжий камуфляж, приманку, смешивавшую нынешний лик и те остатки себя. Рука в перчатке сама потянулась к её щеке, очертив линию лица, дрогнув у подбородка, и под вымышленной тяжестью своего веса обессилено упала. Веснушки со временем поблекли, лёгкая пухлость лица исчезла, оставив лишь острые скулы, намеренно выделенные румянами. Тёмные припухшие круги под глазами, старательно замазанные тональным кремом, который всё равно не скрывал их наличия, пугали количеством недосыпа и мыслями о работе. Волосы, знававшие пышные причёски и серебряные цветы, были стянуты в пучок на затылке, позабыв о своей густоте. Плечи — о те прекрасные, острые плечики с тонкой, казавшейся прозрачной белоснежной кожей, — были неприятного коричневатого оттенка, полученного в солярии. Один неудачный поход — и кожа начала, краснея, облазать. Линия ключиц, едва заметная в то время, была четка. Окрепшая женская фигура; широкие бёдра, познавшие роды. Он вздрогнул. Нет, он старательно хранил тот мертвый и бессмертный образ в сердце. Такой в разуме не удержать, ибо в то время её красота сводила его с ума — в те мгновения он забывал о разуме. -И разве ты счастлива, Сара, окружив себя ложными мечтами? — вопрошал он в который раз в пустоту. Нет, она больше не верит. Она больше не позовёт, не пожелает. С тех самых пор, как сказки и игрушки были отданы во всеразрушающие руки её сводного братика, а самая заветная книга была передана букинистической лавке. Он навсегда останется призраком пред ней, и с призрачной душой придёт к другим. Джарет закрыл глаза, стараясь схватить несуществующими руками стол, к которому притрагивалась она, но не мог. Тогда он почувствовал крылья и рывок, заставивший парить его в воздухе. Прохладный ветер приятно просачивался сквозь его белое оперение. Он летел к луне, задаваясь лишь одним вопросом. «Почему она пыталась всю жизнь выкупить лестницу к небесам, если там её ожидала лишь пустота?»