Extremely clear

Люди — это скучно. У людей скучные работы, скучные мысли, скучные мотивы, с которыми они преступают закон, скучные разговоры — и, разумеется, скучные надписи на запястьях. «Привет», «Вау!», «Я думаю, это не мой размер», «Ты что, трахаешься с моим отцом?!». Многие надписи делают обстоятельства встречи очевидными не только для единственного консультирующего детектива, но и для любого идиота, случайно опустившего взгляд на чужое запястье. Стоит только включить воображение. Скука. Многие надписи моделируют поведение людей: человек, который «трахался» с отцом своего соулмейта, начал делать это для того, чтобы встретить его, и здесь есть очевидный риск впасть в философию: Майкрофт, столь осознанно, послушно и расчётливо ставший на этот путь, создавал свою судьбу, удачно совмещая её с одним из самых эффективных способов добычи информации, — или следовал тому, что предначертано, создавая то, что на самом деле уже создано? Впрочем, Лестрейду, заставшему незнакомого молодого человека в отцовских семейниках и с отцовской кружкой кофе посреди собственной кухни, было не до философии: он врезал Майкрофту по носу, на что Майкрофт, растеряв своё обычное самообладание, но не пролив и капли кофе, отшатнулся назад, запрокинул голову, осторожно накрыл нос свободной ладонью и прогнусавил: «Ты только что сломал нос самой Англии, придурок». Это был единственный раз, когда Лестрейд слышал от Майкрофта «придурок», и единственный раз, когда ему потребовалось десять раз перевести взгляд с любовника своего отца на своё запястье и обратно, чтобы наконец осознать, что Майкрофт на самом деле озвучил написанное. Вероятно, какую-то долю секунды Лестрейд был уверен, что каким-то образом Майкрофт подсмотрел сейчас или узнал у отца, а теперь просто смеётся над ним, но шестое чувство подсказало ему, что это не так. И вот уже десять лет лет эти двое раздражают Шерлока своим всегда слаженным взаимодействием, пониманием с полувзгляда и прочими досадными атрибутами связи душ. Шерлок, к счастью, в «шестое чувство» не верил, а от подобных мыльных опер и связи был надёжно защищён чистой кожей на обоих запястьях. Иногда он позволял себе задумываться, было ли это отсутствие, отличавшее его от несомненного большинства, той причиной, по которой он, превосходя в упрямстве даже Майкрофта и Мамулю, стремился сделать себя ещё более «не таким» — или чистые запястья не повлияли на формирова… Разумеется, Шерлок понимал, что повлияли. Он бесконечно задавался вопросом о том, что с ним не так и почему, он искал ответы в библиотеках, в интернете, в секретных архивах, ради которых выкрал у Майкрофта пропуск, в картотеке дел Скотланд-Ярда, доступ к которым предоставил уставший от его назойливости и грубости Лестрейд. Каждый раз, берясь за очередное расследование, Шерлок надеялся найти человека с чистыми запястьями, чтобы решая чью-то загадку, попутно решить свою, но люди — это скучно, их запястья — тоже. Шерлок не находил ответов. На запястье Молли Хупер — патологоанатома, с которой Шерлок познакомился вчера, — было написано «Чёрный, с двумя кусочками сахара». -Это почти первое, что ты мне сказал, Шерлок, — Молли нервно улыбнулась и потёрла запястье. Люди склонны принимать желаемое за действительное и искажать факты в угоду своей глупой вере и своим пустым надеждам. -Почти — это не первое, Молли. Боюсь, я не тот, кто тебе нужен. Будь Молли бариста или официанткой, просьбу подать чёрный кофе с двумя кусочками сахара она бы слышала куда чаще, но разве считала бы она каждого человека, предпочитающего классику различным извращениям вроде капучино с вишнёвым сиропом, своей родственной душой? Диалог важнее отдельных фраз, Молли Хупер, и только двое могут составить цельную картину. Или один человек, если его запястья девственно чисты. Шерлок поднялся в лабораторию, чтобы провести один важный опыт: местное оборудование было более точным, а свет — более ярким, чем в квартире, которую он сможет снимать, не прося о денежной помощи Майкрофта — Майкрофт уже предлагал, разумеется, он так и норовит опекать, как будто одной Англии ему мало, — если случится невообразимое чудо, и Вселенная ниспошлёт ему подходящего соседа — исключено, но Шерлок всё равно не собирался так легко сдаваться: может, будет брать с частных клиентов-толстосумов немного больше. Миссис Хадсон, его домовладелица, позволившая заселиться сразу, как об этом зашла речь, приходила в ужас от того, чем Шерлок занимался дома, и, однажды заглянув в холодильник, поклялась вынести из него всё, как только «этот несносный мальчишка», спасший её от ужасного брака с наркодилером и сутенёром энное количество лет назад, отвлечётся достаточно сильно. Скука. Она этого никогда не сделает — слишком брезглива в вопросах оторванных голов и кистей рук. Но отвлечься от экспериментов Шерлок и правда мог: Лестрейд, в чьи дела Майкрофт предусмотрительно и изо всех сил не лез, и его команда в очередной раз упускали очевидное. Три абсолютно идентичных самоубийства — слишком щедро для скупой на совпадения Вселенной, а значит, это три идентичных убийства, что предполагает наличие серийного убийцы, но Скотланд-Ярд засомневается в своей версии, когда появится четвёртая жертва, и ни секундой раньше. И вот тогда Лестрейд перешагнёт свою гордость и придёт. Поменьше гордости — и столько жизней было бы спасено, Гевин, пора бы уже подумать об этом. В ту минуту, которую Шерлок тратил на то, чтобы завершить свой опыт, дверь в лабораторию открылась. Шерлок, замерев с пипеткой в руке, дёрнул головой в направлении вошедших. Один из них был ему знаком: Майк Стэмфорд, преподаватель и человек, которому давеча Шерлок сказал, что никто не захочет стать его соседом. Очевидно, Майк нашёл подходящую кандидатуру — иначе зачем он привёл этого человека с тростью? Человек, в отличие от Майка, не поздоровался — вообще не произнёс ни слова, но Шерлок понял, что он здесь не впервые: таким взглядом окидывают только те помещения, в которых прежде бывали не раз. Однако осанка и стрижка этого человека выдавали в нём солдата — солдата, недавно вернувшегося из зоны боевых действий: очевидно, дело в ранении, но почему же он продолжает стоять? О. Это что-то психосоматическое? Скорее всего. -Это Джон Ватсон, мой старый друг. Шерлок бросил ещё один взгляд на Джона Ватсона. Стало быть, врач — «старый друг», бывавший прежде лаборатории Бартса, простой вывод — и солдат. Военный врач прямиком из зоны боевых действий — любопытные у Майка Стэмфорда друзья. Сколько они не виделись? -Майк, не мог бы ты одолжить мне свой телефон? О, разумеется, у Майка его нет. Зато — как кстати, а Шерлок и не рассчитывал! — вот Джон Ватсон делает пару шагов вперёд и, всё ещё молча, протягивает телефон. Шерлок стремительно разделяет расстояние: наглухо застёгнутый рукав рубашки, придавленный рукавом куртки, сползает с запястья Джона Ватсона ровно настолько, чтобы Шерлок увидел линию загара, но не надпись. Загар сужает круг мест, откуда мог вернуться Джон Ватсон. -Афганистан или Ирак? Реакция Джона Ватсона была странной и… пугающей: он вдруг вцепился в рукоять своей трости, а ладонь свободной руки, из которой Шерлок взял телефон, чтобы написать смс Лестрейду, начала сжиматься в кулак — вряд ли Джон Ватсон осознавал её действия, он, казалось, пытался справиться с собой, переводя взгляд с Майка на Шерлока и обратно. Шерлок тоже вопросительно смотрел на Майка, а тот, исподлобья глядя на них обоих, не слишком старался скрыть рвущуюся на губы улыбку. Что происходит? Наконец, Джон, в последний раз сжав ладонь, глубоко вздохнул, по-солдатски вытянулся, вздёрнув подбородок, переступил с ноги на ногу, сделал ещё шаг вперёд и, задирая рукава куртки и рубашки, протянул руку: на запястье было «Афганистан или Ирак?». Шерлок моргнул. Это в точности то, что он только что сказал, более того — это первое, что он сказал этому человеку. Но какова вероятность того, что кто-то другой может задать ему тот же вопрос? Кто-то, у кого на запястье есть первые слова Джона — ему-то Джон до сих пор ничего не ска… О. О. О! -Вы не можете говорить, я прав? Джон кивнул. -Возможно ли, что именно поэтому, — Шерлок протянул вперёд оба запястья, — здесь ничего нет? Шестое чувство, о котором так много говорил Лестрейд и в которое Шерлок не верил, вдруг подняло свою голову. Майк Стэмфорд кивнул и сказал: -Это не просто «возможно», Шерлок, — это так и есть. Вопрос ещё предстояло изучить — отчего-то Шерлок всегда игнорировал редкие крупицы информации о немых людях и их родственных душах, зато теперь в нём закипал азарт. Скоро Шерлок выучит язык жестов — потратит на это пару часов, — узнает, что Джон ведёт свой блог, что Джон весьма неглуп, пусть и не столь наблюдателен, как хотелось бы; что Джон не испытывает отвращения при виде отрубленных голов и пальцев, но предпочёл бы не хранить рядом с ними молоко; что Джон читает газеты; что Джон ворчит; что Джон злится; что Джон любит порядок и любит занимать себя делом, когда нервничает; что Джон готовит лучший чай; что у него шрам на плече; что ему больше не снятся кошмары; что у родственных душ немых людей в самом деле чистые запястья — есть целый форум; что он, вероятно, не такой уж особенный, каким всё время старался быть, но его это не беспокоит: в конце концов, он всё ещё единственный в мире консультирующий детектив, чьи дела идут в гору благодаря блогу, который ведёт Джон, его лучший друг и любовь всей его жизни. А сейчас — в этот самый день, когда Шерлок Холмс только встретил Джона Ватсона, — Джон Ватсон вдруг улыбнулся, Шерлок Холмс осторожно вытянул в сторону правый уголок губ, а Майк Стэмфорд не выдержал и рассмеялся: -Я так и знал! Кстати! Шерлок, ты наверняка уже понял, что Джон тоже ищет квартиру, так что… Удачно всё сложилось, правда? Затем он, всё ещё посмеиваясь, попрощался и вышел, оставив Шерлока и Джона слегка озадаченно смотреть ему вслед. -Ну, — произнёс Шерлок, когда смешки Майка, подталкиваемые его шагами, стихли, — хотите посмотреть квартиру прямо сейчас, или, может, сначала поужинаем?