Решение

Эридис уже несколько часов смотрела на голографическую проекцию куска стены в храме зел-нага. Последняя часть так называемого пророчества. Часть, которая должна была указать на разрешение конфликта... И которая была зашифрована куда более серьезно, чем простейшие символы. Изображение. Тамплиер покачала головой — кажется, зел-нага издевались над ними даже сквозь пространство и время. Она никогда не забудет мелькнувшее в глазах Зератула горькое разочарование, когда столь гладко шедшее исследование застопорилось на казалось бы ничем не примечательной и несложной вещи. Эридис вернулась мыслями к темному прелату. Она встретила его здесь, на Улаане: и несмотря на то, что он был «падшим» — еретиком в глазах всей протосской Империи — она не нашла в Зератуле ни капли угрозы. Даже наоборот. Он доброжелательно отнесся к ней, как к давнему другу. В нем не было зла, лжи: он такой же, как и она. Разве что от его разума веяло холодом — но он сам грустно пояснил это тем, что если бы темные не впустили Пустоту в себя, то они бы не выжили. И они действительно подружились. Зератул даже хотел обучить ее некоторым приемам своего народа, но Эридис отказалась. Не принципиально: просто потому, что она была уверена — не получится. Прелат не стал настаивать. Он нашел в ней мудрого и сообразительного протосса — она схватывала все на лету, иногда подсказывая уже стареющему разуму темного мелкие детали. Но последние дни стали крахом даже для их союза. Она видела тщательно скрываемое Зератулом отчаяние — и не могла ему помочь. А еще она видела, как его взор с каждым днем все теплее. Эридис было неуютно под таким взглядом — поскольку знала, что это значит. Конечно, Зератул интересовался ее жизнью: как ей казалось раньше — из чистого интереса. Однако... Он явно ухаживал за ней. Эридис всеми силами пыталась игнорировать эти попытки — не желала предавать своего возлюбленного. Конечно, она не упоминала о нем в присутствии Зератула: блаженное неведение лучше горькой правды. Иногда, честно призналась она себе — но лишь иногда! — тамплиер терзало внутри чувство неопределенности и даже немного болезненности — когда темный выделывал что-то крайне интересное или милое. Лишь силой воли она заставляла себя держать стену между ними. Эридис поймала себя на мысли, что опять отвлеклась. И вновь посмотрела на изображение. Одинокая и большая фигура протосса, окруженная более маленькими. Мессия? Пророк? Что конкретно здесь происходило?.. Эридис потерла лоб — слишком запутанно. Зачем? Это — финал всего пророчества?.. Вокруг маленьких фигурок клубились не то пары, не то странные искаженные лучи. Но сами фигурки не выделялись никак. Воссоединение? Но кого? И протоссы ли они вообще... Тамплиер резко встала на кровати. Ей вдруг пришли в голову слова Зератула — про то, что скоро все они будут равны. Баланс. Она еще раз повторила это слово. Баланс. Равенство. Кажется... Эридис сильнее приблизила изображение — так и есть. Маленькие фигурки это неразим и кхалаи. Тот, кто посередине — выходец из обеих фракций одновременно. Миазмы вокруг него — это, видимо, и пустота, и светлая энергия одновременно... И только спустя несколько минут она чуть расслабилась. Вот оно. Решение. На ее руках и в ее разуме. А завтра протоссы улетают с этой планеты. Навсегда. У Эридис было мало времени: она совершенно не заботилась о том, видел ли ее кто-то из тамплиеров. Нужно срочно идти к Зератулу. Она даже не удосужилась надеть доспехи — лишь тонкая ткань туники прикрывала ее тело. Это было неважно. Важно лишь то, что они наконец-то нашли, что искали. Но спустя пару минут воодушевленная пелена радости спала и Эридис глубоко задумалась — а, собственно, что будет после? Она придет к прелату, расскажет ему новости... и все. Они не успеют найти решение, они не успеют даже нормально обсудить само пророчество в полном его виде! Тамплиер остановилась. Нет. Так нельзя. Зератул столь многим пожертвовал, чтобы дойти сюда... И узнать, что только объединяющий в себе обе энергии протосс может спасти их всех. А его еще предстояло найти! И обучить, и... В который раз за этот короткий вечер Эридис пришли в голову странные идеи. Да, кхалай не мог использовать Пустоту, равно как и неразим — Кхалу. Но что если «мессия» не будет принадлежать ни к тем, ни к другим? Что, если он изначально будет содержать в себе единство?.. Однако, для этого нужен носитель. Тамплиер вздрогнула. Она и Зератул... Она не хотела давать ему надежду на отношения, но при учете сложившихся обстоятельств ей не оставалось никакого выбора. И времени уже тоже — Эридис стояла прямо перед входом в храм. Это значило лишь одно — она примет свою судьбу как истинный тамплиер. И если ей суждено зачать ребенка с генами обеих фракций — что ж, так тому и быть. С решимостью, достойной вершителя, высшая тамплиер шагнула вперед и перед ней распахнулись врата храма... *** Она нашла Зератула в дальней части тоннелей под храмом — он спал прямо под барельефами с последней частью пророчества, которую он столь сильно желал понять и значение которо столь же сильно не хотела ему сообщать Эридис. «Пути назад нет», — подумалось ей и она склонилась над старшим протоссом, осторожно трогая его за плечо. Прелат спросонья дернулся, но, видимо, зная, что до него не доберется ни одна опасная тварь здесь, быстро пришел в себя. И был крайне рад увидеть свою ученицу; впрочем, в его глазах мелькнула озадаченность, которую он и выразил: — Что-то случилось? — Да, — призналась Эридис. — Завтра утром Третий экспедиционный флот улетает с Улаана. Новость ошарашила прелата и он резко вскочил на ноги. — Нет! Нет-нет-нет, мне нужна твоя помощь! Они не могут просто... — темный осекся. — Хотя... Я не имею права тебя задерживать. Это вызовет подозрения, а я не хочу подвергать тебя опасности. Но я был бы рад, если бы... — Мы уже обсуждали это, — резко пресекла грозившие начаться причитания Зератула по поводу ее посвящения в темные тамплиеры. — Прости, но я не стану. — Да... Да, я понимаю, — кивнул прелат, но Эридис знала, что в глубине души ему не так уж и легко. Она и сама привязалась к Зератулу за те несколько месяцев ее пребывания здесь — отнюдь не в романтическом ключе, но в сугубо дружеском. С другой стороны, не будь она связана узами брака — она бы точно попалась на ухаживания темного. И он определенно знал в них толк. Однако теперь ей не было времени думать. Прелат не слышит ее мыслей — да и если бы было не так, то ее способности смогли бы создать ложные эмоции: однако Эридис было жутко стыдно говорить жадно ловившему каждое ее слово Зератулу неправду. Пусть и относительную. — Зератул. Я... — ее запинку он явно принял за волнение, но тамплиер судорожно искала нужные слова. — ...я хочу, чтобы в этот вечер ты был счастлив. Недоумение наполнило приватный эфир. Эридис было уже все равно — и она знала, что прелат не откажется. Любовь это, конечно, хорошо, но вот физиологические потребности удовлетворять необходимо для организма. По крайней мере, так убеждала сама себя Эридис, когда прикоснулась своим лбом к широкому и шипастому щитку Зератула. Она не хотела думать про это, как про использование. Она не хотела думать о том, что предает сразу двух существ. Ее заполонило осознание важности того, что она делает. Картинка из последней части пророчества вновь всплыла у нее в разуме — словно успокаивая ее. Неразиму не требовались какие-то разъяснения. Он не спросил ни о чем — лишь только ответил на своеобразный «поцелуй» — окутал тамплиер мягкими телепатемами нежности и наконец сбывшегося желания. Он оторвался от Эридис. Она обратила внимание на то, что взгляд Зератула изменился с влюбленно-отстраненного и немного сосредоточенного на полностью решительный и гораздо более смелый. Даже его подернутые дымкой глаза стали ярче гореть. Тамплиеры горят ярче самого яркого пламени всегда — и достигают высшего света в момент смерти либо соединения в архонта. Неразим же другие. Их пламя скрыто за завесой тьмы. И в их силах обжечь того, кто сунется в их душу, или же обогреть. Теперь Эридис видела в прелате яркое зеленое пламя, которому она случайно дала ход и даже разожгла его сильнее. И она была абсолютно уверена, что не против. Зератул оглаживал ее тело: даже сквозь тунику она чувствовала его холодные руки. Ранее тамплиер не решалась прикасаться к нему; сейчас же ей было все равно, ведь эти руки приносили девушке столь желанное удовольствие. Прелат резко прижался к ней всем телом — она чувствовала, как он весь дрожит. Эридис вдруг ощутила легкий укол совести — это значило для него гораздо больше, чем она думала, чем она даже могла представить. Она с сожалением понадеялась, что после этих изысканий они больше никогда не встретятся. Подхватив легкую девушку на руки, неразим направился к своей импровизированной постели. Ее окружали странные кристаллы, но место выбрано было удачное — обзор на всю пещеру, а вот в этом месте его бы никто и не заметил. Сверху на нечто мягкое он положил свой плащ — а на него, в свою очередь — Эридис. Тамплиер невероятно нравилась ткань его одежд, и прелат знал это — много раз в раздумьях она теребила и гладила ленты на плечах Зератула: благо, они были достаточно длинными, чтобы не тянуться за ними через всего протосса. Он сыграл на ее желаниях; и Эридис поняла, что совсем ничего не знает про него. Ну разве что он почти как вершитель у темных и может позволить себе лучшую экипировку и оружие. Все. Она не знала, как себя вести, но, похоже, прелат об этом и не думал. Доставить удовольствие ей — вот его истинное желание, вот, что бы сделало его счастливым. Потому тамплиер покорно сняла застежку с туники, позволив ткани свободно повиснуть на теле. Зератул лишь сидел рядом, наблюдал. И улыбался. Она мягко ответила ему волной радости — впервые за долгое время, если не в первый раз, девушка видела такую искреннюю эмоцию у прелата. Чем лишь только подтвердила свои догадки насчет пламени. Скоро оно вырвется наружу, и окутает их обоих. Станет сильнее, подпитываясь их эмоциями; но не даст им сгореть. Когтями неразим снял одежды с Эридис, оставив ее обнаженной. Кажется, он был еще сильнее рад. Какой бы не была могучей связью Кхала, единение физических форм было так же важно, как и единение разумов. А уж когда два аспекта соединялись вместе... Именно поэтому протоссы никогда не меняли партнера. Как можно разрушить эту связь между двумя, столь сильно и глубоко познавшими друг друга? Зератул лег почти на нее, нависнув сверху. Эридис даже могла почувствовать кожей, как сильно бьются его сердца — он был напряжен, весь в волнении и... страхе? Чего он боится? И она поняла. Он боялся открыться. Долгие путешествия сделали из него замкнутого отшельника, потому-то прелат так сильно за нее и зацепился. А сейчас он страшился буквально каждого движения, пытаясь скрыть это за волной обожания, любви и страсти. Хотя она не могла не призвать — он уже возбужден. И этого Зератул тоже боялся. Она осторожно обняла его, пытаясь сказать этим, что все хорошо, их никто не побеспокоит. Эридис с облегчением видела, как расслабляются плечи неразима — она совершенно не заметила, когда это неразим умудрился снять половину одежды. Но так даже лучше. Прелат не стал затягивать прелюдии: они и без того были на пределе, оба. Аккуратно вошел в нее, с удовольствием отметив тихие стоны девушки. Начал двигаться. Эридис пыталась не кричать в эфир. Она абсолютно не понимала, как простейшие движения Зератула настолько сбивали ее самоконтроль. Прелат держал ритм, то замедляясь, то снова ускоряясь; а тамплиер лишь извивалась и дрожала в руках неразима. Он не дал ей взять верх ни на секунду — сейчас доминировал он, пусть и неосознанно, но пресекая любые ее движения навстречу ему. Из ее разума выбирались только необретшие форму зачатки мыслей. А затем она не сдержалась и перешла на крики — прелат замедлился, но проникал гораздо глубже, чем раньше. Одной рукой — дрожащей от напряжения — он гладил узы Эридис, лишь подогревая ее желание. Девушка не чувствовала ни единой эмоции от своего любовника и ей хотелось плакать от горя — неразим не могут объединять разумы полностью. Он выражал свои чувства лишь словами, скупыми сухими словами; они понимали друг друга лишь только по языку тела. Неожиданно рядом загорелся кристалл. Они не обратили внимания на него, поглощенные удовольствием, но сияние распространилось и дальше, на другие друзы. Протоссы удивленно одновременно подняли головы, как... Их обоих прошило мыслями друг друга. Лишь на мгновение их разумы соединились, но этого оказалось достаточно — бурное действо окончилось не менее страстно. Зератул в конце концов издал тихий то ли стон, то ли вскрик, и, впившись когтями в спину Эридис, излился внутрь нее. Сама же девушка просто прижалась как можно ближе к неразиму, пытаясь запомнить каждую черту его лица, запах его тела, гладкую кожу, которую не так уж и редко пронзали сети шрамов. Она получила то, что хотела. Даже больше. *** Он с сожалением прощался с ней и до последнего не хотел отпускать. Эридис пришлось резко подчеркнуть то, что им грозит при раскрытии... но даже ей самой пришлось скрывать, что выполняет приказ без какого-либо энтузиазма. Они оба не питали никаких эфемерных мечт на дальнейшее воссоединение. Но почему у Эридис так болит душа при каждом воспоминании о зеленоглазом прелате?..