Не сумев

Пальцы брата дрогнули в руке, и Уриэль отвернулся от враждующих сторон, на миг пустив тьму в собственное сердце. Он попытался, да? Он сделал все, что мог, ведь правильно? Теперь осталось только встать в строй и выполнить свой долг, оборвав жизни предателей небес. Почему же тогда в груди так ноет? Почему мир больше не кажется светлым? Надежда Рафаэля отравила его сознание. Он ведь знал, знал, что все бесполезно, что пытаться уговорить враждующих отступиться от своих идей — глупо. Уриэль знал о том, что подобное однажды произойдет с первый секунд, как осознал себя. Если в мире есть меч, значит, рано или поздно его придется пустить в дело — таков закон. Медленно, слишком медленно Уриэль вернулся в строй. За ним плелся Рафаэль, и архангел спиной чувствовал слезы брата. Сколько же можно! Глупо было вообще пытаться сделать что-либо, остановить Люцифера следовало еще тогда, когда он произносил свои лживые речи! Горечь сомнений грызла Уриэля: может, стоило сказать что-то еще? Может, стоило ему самому встать напротив Вельзевула, и огнем своих глаз убедить падшего в правоте. Может, все было бы совсем не так… Как вообще могла подняться рука на брата, который так долго утешал их, исцелял печали, остужал пылкость, ободрял улыбкой? Плечи Рафаэля, стоявшего рядом, поникли. Крылья были собраны за спиной и свисали в беспомощности и печали. Ухмыляющееся лицо Вельзевула маячило где-то совсем рядом. «Они отвергли наш Закон! Они отвергли нас! Они предали нас! — звучало в голове Уриэля. — Они заслуживают кары!» Перехватив дрожащий от предвкушения меч, архангел ринулся в бой. Не думая. Не сомневаясь. Не сожалея.