Без омерзения

Поцелуи Саске были настоящим кайфом. Но когда Сакура закрывала глаза — видела этого ненормального Суйгетсу. Боже… «Интересно, если бы ты знал, Саске, ты бы ревновал?» — почему-то подумала Сакура. Почему-то… Нет, Саске не такой. Он бы не ревновал так, ну, скрытно… Наверное, он бы заявил об этом и, может быть, бросил ее. Ведь Саске гордый. Но на память Сакуре почему-то не приходили подобные случаи. И именно поэтому Сакура посчитала, что ему стоит сказать о вчерашнем. Но позже. Он же еще не предложил ей встречаться. — У тебя глаза вообще красивые. Ребята уже разошлись. Кто по домам, кто на занятия, кто… к другой компании. Например, Карин. Шепнув Саске на ухо так, чтобы Сакура услышала, что ее потеряла Ино, — ушла. Ино… Очередная подруга, очередная социопатка, чья-то очередная девушка. Очередная, чей шкаф забит всякими шмотками. В чьей ладони за всегда новый телефон последней марки. И она ушла. Ушла к своей Ино. Саске и Сакура остались вдвоем. — У тебя тоже. Она не знала, как это вырвалось из нее: «У тебя глаза красивые». Черт. Зачем она это сказала? Очень неудобно, стыдно… И не к месту совершенно. Но он ведь ответил. И ответил так, как она не ожидала. Со своей особенной улыбкой, даже без притворства. Не равнодушно. Наверное, он даже удивился. Она хотела в это верить, по крайней мере. Верить в то, что он знает о нелюдимости Сакуры? и для нее сказать подобное — подвиг. — Куда-нибудь пойдем? — спросила Сакура. — Да давай здесь посидим лучше. Сакура согласилась, но взгляд почему-то отвела. Наверное, опять лишнее сказала. Это же очевидно, что никуда идти не надо! Им здесь и так нормально… Все упирается в «наверное». — Курить научилась? — неожиданно спросил он. — Не особо, — честно ответила Сакура. — Ты так хочешь портить себе легкие? Зачем? — Ну, хочу. Мне нравится. — Курить всем нравится… — ответил он. — Твое дело. — А ты давно… куришь? — Лет… — Саске прикинул. — Лет шесть. Сакура даже посмотрела на него от удивления. — Аж с десяти лет?! Саске кивнул. — И как тебя родители не спалили? — А вот так, до сих пор не знают, — усмехнулся он, накручивая на палец ее локон. — Или знают, но не говорят мне об этом. — А у меня отец курит. Саске помолчал. При упоминании отца Сакуры внутри как будто что-то рванули, и оно посыпалось. Саске помнил этого человека. Помнил в принципе. Как он приходил в школу, как орал на него и его друзей, которые якобы обижали Сакуру. Но… Детьми же были. Прошлое ворошить — себе хуже. Действительно. — Учиться будем? Сакура вздрогнула, прижимаясь сильнее к Саске. — Ты замерзла, что ли? — Нет, все нормально. Давай, у меня даже сигареты с собой… Саске на мгновение отвел глаза и вскинул брови. — А ты предусмотрительная, хм, — сказал он. — Показывай. Сакура, порывшись в сумке, достала синюю пачку сигарет и осторожно протянула ее Саске. Он взял, стал рассматривать и ту, и другую сторону, и с боков. — Полная чушь, они тяжелые, — ответил он, открывая пачку. — Уже курила? А, то-то ты кашляла так. Нет, Сакура, тебе такое не пойдет. Сакура прицокнула языком и выхватила пачку из рук Учихи. — Эй, эй, поосторожнее, — рассмеялся он. — Давай мои? Не такой треш и вкус приятный. Хотя тоже не для тебя. Сакура закатила глаза, но все-таки кивнула, приготавливаясь ко вчерашнему. Все должно же быть точно также? И пусть еще солнце, и на них все смотрят — пусть. Их могут даже одноклассники увидеть… Они ведь за школой. Могут и преподаватели. Все равно. Это не важно. Потому что всем им все равно. — Держи. — Он протянул ей свою пачку. — Доставай. Угу, зажигалку тоже держи. Сакура взяла в руки предложенное и стала раздирать взглядом сигарету и зажигалку. — Ты пользоваться не умеешь? — деланно удивился Учиха. — Умею, — буркнула Сакура, засовывая сигарету в рот и поджигая. Но внезапно подул ветер, смахивая огонек. — Так, — начал Саске, помогая своими руками прикрыть сигарету и зажигалку от ветра, — давай. Молодец, подожгла. — Угу, — кивнула Сакура, затягиваясь. — Держи, держи, — говорил Саске, с нескрываемым восхищением смотря на Сакуру. Учит же. — Молодец, отпускай, давай, давай. Она сделала еще несколько затяжек, пока не дошла до фильтра. А Саске поддерживал. — Не кашляй только, — распорядился Саске, видя ее состояние. Забрал окурок и затушил его о мусорку, выкинул. — Ты как? Сакура кивнула, втягивая ртом свежий воздух. — Ну, молодец, что сказать… Еще одну? — предложил он. — Не смешно, — отозвалась Сакура, улыбаясь. О Господи, так много… У нее даже глаза заслезились. — Больше практики и привычка твоя, — рассмеялся он. — Нет, реально холодно, на… Он снял с себя толстовку и накинул на плечи Сакуры. Она поблагодарила и влезла в нее полностью. — Сам не замерзнешь? Вместо громкого ответа, который был бы с нескрываемой усмешкой, Саске потянул Сакуру на себя и усадил на колени. Подвинул ее ближе, убрал волосы и потянулся к ее уху. — С тобой не замерзну. Сакура негромко рассмеялась, краснея. Сидеть было неудобно, чертовски неудобно. Но она бы не променяла его колени ни на какое мягкое кресло. Ни за что. Она бы сидела на нем вечность. Господи, она спит? Саске заглянул Сакуре в глаза, а потом, видя ее замешательство, потянулся к ее губам, увлекая в долгий поцелуй. *** Его толстовка осталась у нее. Забыл забрать, когда они разошлись по домам. Боже, она пахла им. Тем самым запахом цитруса и мяты. Волшебно. Она доходит в ней день и спать будет в ней же. А завтра… Завтра отдаст. Потому что она его. И Сакура. И толстовка. Возле дома стояла машина отца. Он вернулся? Забыл что-то? Или уже приехал с работы?.. Черт. Сакура наскоро стянула с себя кофту Саске, засунула ее в сумку. Потом дыхнула себе на ладонь — вроде не пахнет. Понюхала волосы — тоже ничего. Слава богам. Отец был на кухне с какой-то женщиной. Сакура и не поняла сначала… Женщина?.. Она осторожно бесшумно приблизилась к кухне, стараясь уловить смысл разговора. Но отец ее заметил. — Ты где была? — В школе… Там клуб… Задержалась, извини, — ответила она, потупив взор. — Ясно. Иди в комнату, не мешай. Позже подойду, поговорим кое о чем. Пресное «кое о чем» Сакуру сильно напрягло. Видно, что отец не хотел касаться этой темы, но, видимо, придется. Потому что надо. Потому что важно. Сакура всеми силами верила, что тот разговор не будет касаться ее… Да где она накосячила?! Толстовка Саске слегка помялась, когда она достала ее. Но это ничего, погладит… Завтра. А пока. Пока она в ней. Пока она в нем. Черт… Сигареты… По карманам рыться плохо. Очень невежливо. Но рука сама коснулась того места… Там сигареты Саске. Господи, его сигареты. Нельзя трогать, Сакура, нет. Но… Она возьмет всего одну его сигарету и положит обратно. Как будто не заметила. Да, так и сделает. Боже, до сих пор не верится. До сих пор… Отец постучал в комнату неожиданно. Через полтора часа после сказанного. Он был хмур. Как и всегда, впрочем. — Сакура, такое дело… — неторопливо начал отец. Сакура же мысленно перебрала в голове все, чем бы спалилась. Так, окно открыто, толстовка в шкафу… От нее не пахнет. Все замечательно. Господи, кем ты стала, Сакура? — Я тебя слушаю. — У меня проблемы со здоровьем. Сакура делано удивилась: дела отца и его состояние давно перестали ее интересовать. — Что такое? — Проблемы со спиной, — пояснил он. — Мне нужно лечение, комплексное, поэтому я лягу в больницу на какое-то время. Сакура молча кивнула, всем видом изображая истинное беспокойство. — Ты уже большая, справишься, думаю… Наверное, меня не будет с месяц. Там доктор приходила… — Ясно, — ответила Сакура. — Ты крепись. Я навещать буду… Я справлюсь. — Понятно, — ответил он. — Молодец. Ну, давай, завтра уезжаю утром. Я позвоню. Сакура понимающе кивнула. Отец со спокойной душой покинул ее комнату. Заболел. Спать восемь лет на стуле — еще бы он не загнулся. Могло быть хуже, куда хуже… Например, кто-нибудь в школе увидел их с Саске и нажаловался сразу отцу. Низко. Для нее куда лучше было услышать о болезни. Честно. Как бы там ему плохо не было. *** Она встала раньше и погладила ее. Не будет же она мятую отдавать? Ну, правильно. Так, а теперь другой вопрос: как она понесет-то ее? В пакете? Какой пакет? В руках, наверное. Да нет… Неудобно как-то. А где она отдаст ему ее? А если их увидят? А если Саске разозлиться, что она отдала ему толстовку при всех… А если!.. Сакура даже присела на край кровати, нюхая капюшон его кофты. Его запах почти выветрился. Но он не обидится же? Верно, не заметит даже… А если все-таки накричит на нее и скажет, чтобы постирала? Сакура подумала вдруг, что, если Саске было бы стыдно признавать ее своей, — он бы не стал звать ее гулять со своими друзьям. Тем более при Карин. «Дура ты», — подумала сама о себе Сакура. Как же… Как же она зациклена на его мнении. Он не сделает этого. Это не в его стиле. Он просто не посмеет накричать на нее, унизить. А если посмеет, если посмеет… Она не останется в долгу. Сакура поднялась с кровати, застегнула блузку и натянула его толстовку поверх. Накинула сумку и, заперев одинокий дом на ключ, пошла в школу.