Выбрала монстра

      Сегодня — самый счастливый день на Земле. Тот самый, от которого в восторге каждая девушка. Тот самый день, когда она с раннего утра спешит по важным делам с подругами и мамой, чтобы успеть быть самой красивой: принимает ванные процедуры, бежит к визажисту, потом — к парикмахеру, а затем уже — домой, чтобы надеть на похудевшее тело белоснежное длинное платье с прозрачной нежной фатой. Сегодня — самый важный день. Мир перевернётся с ног на голову, шампанское опьянит, она наденет золотое кольцо, которое ей подарит он, и, наконец-то, станет самой счастливой девушкой в мире…       — Да, счастливой от того, что потом она будет жить с ним в однокомнатной квартирке на окраине Москвы, бесконечно готовить ему, стирать его грязные вещи руками (до тех пор, пока он не соизволит купить стиральную машинку), терпеть его выходки (ведь все люди не идеальны), принимать общество его шальных друзей, которые будут приходить по субботам и смотреть матчи, выпивая пиво и раскидывая по квартире чипсы, — в высоком зеркале отражались двое: молодая девушка в подвенечном белом платье, слегка пышном, подчёркивающем её тонкую вытянутую фигуру, с короткими завитыми волосами, глядевшую яркими голубыми глазами в зеркало упрямо, и тёмный силуэт стоявшего позади неё существа, нахально принявшего вид молодого человека, который и шептал эти грязные слова. Вокруг его шеи крутилось сверкающее в полумраке комнаты зелёное око. Оно блестело пугающе.       — Сколько оптимизма, Балор, — смущённо улыбнулась девушка, повернув голову к стоявшему позади неё человеку. Он фыркнул, скрещивая на груди руки. Его бледная кожа мерцала беловатым светом. Ядовито-зелёные очи глядели надменно, уголок тонких губ слабо приподнялся в ответ на иронию девушки.       У него на сегодня были свои планы. Планы на своё счастье.       — Ненавижу этого Андрея, — презрительно скривил он губы и отвернулся в бок. Чёрные локоны на его голове клубились чёрным дымом. — И шуточки его эти… и улыбочку, и песни эти под гитару… у него же реально голоса нет! — он бросил стоять и начал бродить по комнате, деловито взмахивая руками при возмущении. За его спиной тянулся шлейф из темноты.       Девушка всё поправляла своё прекрасное платье. Она мычала какую-то весёлую песенку, прикрыв глаза. Балор видел, как ей представлялись яркие и прекрасные картины супружеской жизни: вот она с мужем смотрит на диване телевизор, вот они вместе готовят борщ, вот они играют с детьми. А он стоял в сторонке и судорожно сглатывал, разглядывая все эти представления. Но признавать себя поражённым было ещё рано.       — Что? — заметив в зеркале его внимательный взгляд, она, наконец, оторвалась от себя и обратилась к нему.       Он промолчал. Ей быстро надоело играть в гляделки и молчанку, поэтому её странный взгляд с щепоткой надежды и веры опять ускользнул от него. Тот самый взгляд, которого боялся кошмар. Который отдавался в его груди щемящей едкой болью. Она надеялась на то, что сегодня он оставит её.       — Тебе не идёт это платье, — бросил он.       — Спасибо, знаток стиля, — огрызнулась девушка. — Мог бы посоветовать мне тогда то, которое идёт, когда мы ходили по магазинам.       — Меня бы съела эта ведьма, — рыкнул он. — Кстати, где она сейчас? Полчаса до выкупа, я тебя не продам… — он назидательно развёл руками.       — Ты такой жадный, Балор, — рассмеялась девушка.       Его не было в её будущей жизни. У него оставались эти полчаса, чтобы всё изменить.       Её сегодня удивительно не задевало ни одно слово Балора. Она предвкушала тот знаменательный момент, когда её жених войдёт на порог этого дома, поцелует её в знак того, что он её забирает, и они вместе покинут этот дом… покинут её прошлое.       — Волнуешься? — он шаркнул ногой, глядя вниз.       Увидев его рядом, в нескольких сантиметрах от себя, она дрогнула.       — Угомонись, — негрубо выдохнула невеста, отшагивая назад.       — Я всего лишь спросил, — пожал он плечами, покрытыми чёрным мужским кардиганом. — Волнуешься ли ты перед свадьбой?       В его глазах появилась тонкая мольба: скажи «да». И, казалось, не получив желаемый ответ, он не отстанет.       — Нет, — её щёки предательски запылали от смущения.       Балор отпрянул.       «И почему я не материален? Почему, почему, почему?» — его взор жадно пожирал все эти рюшечки на платье, эту фату, эти блестящие заколки в прическе, эту косметику, покрывающую милое лицо. Будь его воля, он бы сию минуту распахнул свою громадную пасть и поглотил бы это платье. Такое чистое и светлое, что от этого тошнило. «Нет, без платья она понравилась бы Андрею ещё больше», — задумался морок.       — Скажи мне только, у вас будет брачная ночь?..       Невеста не услышала. Она отвлеклась на телефонный звонок.       — Как? Опоздаешь? Почему? — она тревожно заходила по комнате. Её голос дрожал. Но потом, видимо, взяв себя в руки, девушка твёрдо ответила. — Хорошо, отменим выкуп.       Балор присвистнул.       — Что за непунктуальная натура? — цокнул он языком.       «Во всяком случае, у меня есть ещё некоторое время в запасе».       — Отвали, Балор, — резко бросила она. Она открыла коричневую деревянную дверь, ведущую в другую комнату, желая избежать надоедливых речей своего кошмара.       — Хороший жених так бы не поступил, — продолжалась речь. Невеста присела на односпальную железную кровать, прикрытую мягким розовым одеяльцем, и тяжело вздохнула.       «Все хорошо, он просто немного опоздает», — глаза её, в которых поник прежний огонь, смотрели на причудливые узоры на тёмном ковре.       — Я думал, это повод поболтать подольше, — насмешливо шепнул Балор, слегка касаясь губами уха девушки. Конечно, она не почувствовала этого касания. — Ведь мы больше и не будем болтать так, как раньше, правда?       — Я думала, тебе на всю жизнь хватит нашей болтовни, — усмехнулась она в ответ.       Он на минуту утихомирил свой пыл. Заслушался биением её сердца. В этот миг она была более невинна, чем прежде, более неприступна. Он смотрел на добрую улыбку и сопоставлял её с биением сердца девушки.       «Съесть это волнение или дать ему развиваться дальше?» — биение сердца частое, мелодичное, так и манило сладким звуком. Он чувствовал учащение пульса.       Он изнутри видел, как она пытается себя успокоить, делая незаметные глубокие вдохи.       — Хочешь, я…? — он вопросительно посмотрел на неё.       — Чего?       — Да так, ничего…       У него не было сердца, не было дыхания, не было пульса, но он чувствовал, как некие волнительные нотки передаются ему. Он был не голоден сегодня, но отчего-то решился отцапать себе эту подавляемую истерику.       — Может, ты мне покажешь знак, с помощью которого можно навалять этому женишку? — она поднялась с кровати и, оскалившись, посмотрела на Балора, всё ещё пребывавшего там же.       «Странно, всё пошло не так, как должно было бы…» — он улыбнулся.       — Тоже мне, опаздывает он… да я так старалась, так переживала с утра, столько времени потратила на то, чтобы выглядеть нормально!       Балор смотрел с глупой улыбкой на губах на этот взорвавшийся внезапно вулкан.       — Получит он у меня, как заявится.       «Волнение я съел, а негодование-то осталось».       — Я ему букетом по башке…       Маленький хрупкий кулачок девушки врезался в стену.       Балор скрипнул зубами.       «А вот это уже лучше…»       Струны её сознания болезненно дергались от того, что в них шарил, как вор по карманам прохожих, морок. Он намеренно задевал каждую ниточку. Эмоции путались. Путались чувства. Страх, волнение, истерика, гнев, негодование, радость — все они образовывали кашу и не давали нормально оценить ситуацию. Его тонкие пальцы, обтянутые в чёрные перчатки перебирали эти струны неистово, причиняя боль девушке.       — Балор! — пребывая в эйфории от своих деяний, он и не заметил, как её образ появился здесь. В сознании. — Не можешь никак угомониться? Убирайся отсюда!       Он навис над ней чёрной дымкой. Огромный, насытившийся, безумный. Он смотрел на неё секунд пять. Безобидный в этом состоянии.       — Угомонишь меня?       — Угомоню, — она буквально выплеснула на него эти слова.       — Угомони! — взорвался морок. — Угомони, чёрт возьми!       Холодные пальцы вцепились в её оголенный плечи.       — Ты не исключишь мои чувства… как бы себя ощущала лишь от мысли о том, что тебя могут выкинуть вот так легко, без сожаления?       — Брось, — её голос стал тише. Тон смягчился, — тебя не собирались выкидывать…       Он рассмеялся, закидывая назад голову.       — Ты, единственный человек, что смог взять надо мной верх, говоришь, что не выкинешь?       Она молчала.       — Все хозяева одинаковые. Наиграются, а потом выкидывают, как игрушку…       Она стояла, потупив взор на него. Дыхание пришло в норму. Сердце успокоилось. Тихо стало вокруг. Он всё ещё нависал над ней огромной глыбой дыма. Страшный, злобный, обидевшийся.       Она слегка коснулась его правой руки и провела пальцами вдоль запястья. Он затих. Его лицо не двигалось.       — Слушай, тёмная часть меня, — его ладонь послушно лежала в её, — мы с тобой неимоверно связаны, одной толстой нитью, не умеющей рваться. Однажды впустив тебя в своё сознание, я пожалела. Но теперь ты то, без чего нельзя представить мою жизнь. Яркую, полную приключений, полную всего интересного… кто ещё покажет мне успокаивающие сны ночью, когда плохо спится? Кто подскажет мне, как правильно сделать то, чего я не знаю? Кто…       Обхватив обеими руками её щёки, Балор стремительно коснулся губами её губ. Настойчиво, медленно, желая продлить столь редкое удовольствие, он вкушал вкус её живых губ. Она чувствовала лишь прохладу. В ответ прижавшись к нему, она нежно обняла его за плечи.       Откуда-то сверху донеслись громкие стуки. Это стучались в дверь дома.       Яна резко очнулась. Взглянув на круглые чёрные часы на стене, она поняла — время пришло. Но увидев за собой Балора, она не бросилась открывать дверь и встречать гостей. Её взгляд бросился на окно.       — Что ты… — протянул неуверенно морок.       — А ты против?       Он сглотнул:       — Я с тобой.       Поделившись с ней своими силами, он разбил это окно. Яна с его же помощью выкарабкалась на улицу и ринулась прочь по тропинке, которая вела в лес. Возле домика стояли машины гостей, которые, видимо, давно уже явились за невестой. «Простите меня», — девушка в последний раз взглянула назад. Дальше её укрыла чаща леса.

***

      Лес пропах дождём после дневного ливня. Белое платье с фатой испачкались, как и аккуратные бежевые лаковые туфельки. Она смотрела, лёжа на мокрой траве рядом с ним, на уходящую грозу. Молнии вспыхивали уже вдалеке, глухо гремел гром. Однако в лесу птицы оживились. Они чирикали красивые песни, и песни эти действовали как бальзам на душу. Запах озона дурманил.       Она лежала, ощущая голову Балора на своей груди. Оба промокшие грелись друг о друга. И пели песни.       — Я останусь одна-на-на-на-на…       Смеялись оба, взглядывая друг на друга.       — Зачем ты это сделала? — негромко спросил он, приподняв свою голову.       — Знаешь… сегодня я спасла людей, — она шепнула серьёзно. — Сегодня я «бросилась под поезд»…       Он рассмеялся, утыкаясь носом в мокрую изумрудную траву. Так хорошо ему никогда не было.       — Выбрав монстра, ты спасла людей?       Она убрала свисающую на его правый глаз чёрную прядь и поцеловала его в губы, которые теперь могла ощущать и которыми не могла насладиться.       — Но ведь ты же полезный монстр…