Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Ангел, радостный Ангел, ты знаешь ли муки, Безнадежность рыданий и горький позор, Страх бессонных ночей и томление скуки, И безжалостной совести поздний укор? Ангел, радостный Ангел, ты знаешь ли муки? Ангел добрый, ты знаешь ли злобу слепую, Руки сжатые, слезы обиды в глазах, В час, как Месть, полновластная в наших сердцах, Адским зовом встревожит нам душу больную? Ангел добрый, ты знаешь ли злобу слепую? Ангел, полный здоровья, ты знаешь больницы, Где болезни, как узники, шаткой стопой В бледном сумраке бродят по стенам темницы, — Ищут мертвые губы их луч золотой? Ангел, полный здоровья, ты знаешь больницы? Язвы оспы ты знаешь ли, Ангел прекрасный, Близость старости мертвой и мерзостный миг, Коль во взорах, где взор опьяняется страстный, Ты нежданно предательства жажду постиг? Язвы оспы ты знаешь ли, Ангел прекрасный? Ангел полный сиянья и счастьем богатый, Царь Давид умолял бы, в час смерти любя, Чтоб его воскресили твои ароматы; Я же только молитвы прошу у тебя, Ангел полный сиянья и счастьем богатый!

— Шарль Бодлер, «Возвратимость» [1].

Дремлющее сознание могло породить чудовищные образы. Или же они могли прийти к нему извне. Или из глубин души, что пребывает хотя бы частью своей вне причинности, вне будущего и прошлого. Последние видения люди именуют вещими снами или откровениями. Сегодняшний сон Синдзи Икари был таков. Ему приснился Апокалипсис. Громадное существо — гуманоид, имевший отдалённое сходство с амфибией, чей лик скрывала маска чумного доктора из средневековой эпохи времени зверств Чёрной смерти. — Это Ангел! — пояснила майор Кацураги. — Наш враг! Чудовищный Ангел не имел головы — его скрытый указанной бледной маской лик располагался в верхней части туловища. В глазах-прорезях чернели провалы. Мощные белые пластины брони закрывали широкие плечи. На животе красным сиял некий кристалл-ядро, защищённый выходящими из плоти рёбрами. Если это и был Ангел — то им мог быть только Ангел Смерти, один из тех, кому Господь поручал самую страшную работу. — Ты должен пилотировать Еву, чтобы защитить Землю! — пояснила Мисато. — Иначе враги, известные как «Ангелы» уничтожат нас! Рогатый фиолетовый Евангелион угрожающе всмотрелся в своего врага — в Ангела. Бледно-жёлтые глаза рогатого исполина таили в себе дьявольский огонь. Он был Великим Зверем — тем, кому была дарована власть вести войну со святыми и победить; тем, на ком восседает Блудница Вавилона и тем, чьим погонщиком служит Лжепророк — слуга зла в облике агнца. Ангел сокрушил голову Зверя пламенным копьём, но рана его затянулась. Евангелион-01 взревел, раскрыв свою до этого плотно сжатую пасть. Повергнув Ангела на землю, он вырвал у него ребро и стал бить кристалл-ядро, что содержало в себе жизнь этого Сына Божьего. Поверхность ядра с хрустом треснула. Попущением Божьим и волей дьявола жизнь Ангела подошла к концу. Но он не собирался отправляться в небытие один. Ангел издал тревожный звук, его конечности стали невероятно гибкими — словно в них в этом момент пропали кости. Ими этот странный и монструозный глашатай Создателя обхватил своего врага. Его разбитое кристалл-ядро испустило гул — и через миг прогремел страшный взрыв. Ангел высвободил всю свою сокрушительную энергию, дабы ценой своей обречённой на бесславный финал жизни уничтожить Зверя. Но у него не получилось, ибо Зверю была дарована власть сокрушить Святых. Он только сбросил маску, открыв торжествующий лик Зверя… Зелёное громадное око с четырьмя чёрными зрачками посмотрело прямо в глаза. За этим последовал душераздирающий крик пилота. — Это истинный облик Евы… — прошептал голос Мисато. — Это был Третий Ангел, Сакиил, Ангел Вод, — пояснил её же голос. — Будут ещё. Образы посланников Бога пронеслись перед глазами Синдзи безумным калейдоскопом. Они все различались по форме, но все они были одинаковы в своей чужеродности миру сему — и все они, кроме одного, несли смерть человечеству, ибо они служили и превозносили зло и дьявола. За их грехи вода обратилась в кровь и яд, за их мерзости всякая жизнь на планете была приговорена к истреблению Богом. Четвёртый Ангел. Громадный пурпурный змей с неживыми глазами, имевший также и черты насекомого, после Сакиила вышел на бой со Зверем, атакуя его и Лжепророка огненными фиолетовыми кнутами. Один кнут поразил Зверя, но другой Зверь схватил рукой. Ангельское пламя жгло титана, но о благодаря упорной воле Лжепророка сверкающий нож Зверя поразил ядро-кристалл. Зверь возликовал. Самусиил, Ангел Дня пал. Пятый Ангел. Бело-синий луч боевой футуристической пушки Зверя поразил громадный правильный синий октаэдр — ибо кто сказал, что живущие на Небесах должны хоть в чём-то походить на живущих на Земле? И этот Ангел пал. Зверь и слуга его возликовали. Рамиил, Ангел Грома пал. Шестой Ангел. Исполинская белесая плавающая тварь, безглазая и с плавниками, проглотила два боевых корабля. Туша звероподобного монстра раздалась и взорвалась. Иной младший зверь — красный с четырьмя глазами и Лжепророком возликовали. Гагиил, Ангел Водных существ пал. Седьмой Ангел — две сущности, которые едины, но в тоже время раздельны. Евангелион-01 и Евангелион-02 ударами ног поразили сразу два кристалла-ядра. Они пошли трещинами — и мощный взрыв уничтожил двоих безголовых гигантов с плечами-полукругами. Израфил, Ангел Музыки пал. Восьмой Ангел — Сандалфон, Ангел Рождения, принял свою смерть от руки младшего зверя в огненной бездне Земли. Лжепророк и его слуга возликовали. Девятый Ангел. Многоглазое существо изливало потоки кислотных слёз из громадного глаза на животе. Автоматная очередь трёх первых Ев поразило чудовище. Три зверя — один из которых был Великим и погонялся Лжепророком — возликовали. Маториил, Ангел Дождя был побеждён. Десятый Ангел. Огромный глаз закрыл полнеба. Евангелион-00 и Евангелион-01 держали самого большого из Ангелов. Евангелион-02 вонзил нож прямо в зрачок, где сверкал кристалл-ядро. И снова Лжепророк и три зверя возликовали. Сахакиил, Ангел Неба пал. Одиннадцатый Ангел — Ируил, Ангел Страха, пал от иной руки — от рук тех, кто взрастил Зверя, от нечистых козлищ. Лжепророк возликовал. Двенадцатый Ангел Белая пустота, не имевшая предела. Она была бездной, куда пали Зверь и Лжепророк. Но им была дарована власть одолеть Святых, и Зверь в ярости порвал её, стремясь к свободе из этой смерти. Сфера тьмы, служившая вратами к белой бесконечности, истекла кровью и разорвалась, выпустив Евангелион. Лжепророк и Зверь возликовали и на этот раз. Лелиил, Ангел Ночи пал. Тринадцатый Ангел. Евангеглион-03 с горящими глазами тянулся к нему из багряного заката. Кровь разбрызгалась всюду, река стала от неё красной. Евангелион-01 с рёвом рвал Евангелион-03. От мощного удара голова жертвы разлетелась на куски. Из вскрытой груди Ева-01 извлекала контактную капсулу с пилотом. — Нет! Не надо! — взмолился Синдзи, но тщетно — демон безжалостно раздавил капсулу с Тодзи зубами. Бардиил, «Униженный сын Господень». Так и не получивший своего собственного воплощения — и посему поработивший Еву. Зверь возликовал пуще прежнего, а Лжепророк оказался удручен… Четырнадцатый Ангел. Это существо Синдзи бил яростно, пилот Евы-01 ненавидел его. Пародирующее гуманоида, походя на статуэтку, с маской разгневанного ящера вместо лица — Ева-01 одержала верх над этим Ангелом войны и пожрала его сердце. Зверь возликовал ещё сильнее, ибо вобрав сердце пречистого Сына Божьего, он уподобился ему, обретя жизнь вечную. Зеруил, Ангел Войны — даже он проиграл Зверю. Пятнадцатый Ангел, Ангел Птиц — Ариил пал от копья младшего зверя с одним глазом. Шестнадцатый Ангел. Кольцо света, разорвавшееся и поразившее Еву-00. Плоть зверя изменилась, приобретя очертания всех убиенных до сего дня Сынов Господних. Этот Ангел — сильнейший из всех, тот, кому была дарована власть над плотью и духом — пожелал возродить своих братьев. — Нет! — прокричал пилот Евы-01, спеша на помощь. — Аянами! — Икари-кун… — прошептала Рей и исчезла во вспышке взрыва. Армисаил, Ангел Утробы сгинул во тьме… Семнадцатый Ангел — тот, кто обещал стать последним. Он тепло улыбнулся. Его глаза были такими же красными, как у Рей Аянами, навсегда исчезнувшей такой, какой Синдзи её знал и любил. — Петь хорошо. Песни приносят радость. По-моему, песня — величайшее достижение культуры Лилим, — поделился Семнадцатый Ангел. Он не был похож на предыдущих — такой красивый и добрый с гладкими и мягкими пепельными волосами — единственный прекрасный из всех этих неумолимых посланников Бога. Он был добр ко всем — даже к Лжепророку. Хотя это он должен был жить — а Лжепророк должен был пасть от его руки. — Ты мне симпатичен, — признался Ангел. — Проще говоря — я люблю тебя. Он был единственным, кто это ему сказал — Синдзи Икари. Пилота Евы-01 никто никогда не любил, кроме одного из тех, кто был ему врагом. — Нет, Каору-кун не может быть Ангелом! — вскричал пилот Евы, не желая признавать очевидного. — Это ложь! Ты предал мои чувства, предал как отец! Евангелион-01 схватил Ангел в кулак, но тот продолжал улыбаться, как ни в чём не бывало.  — Мне предначертано жить вечно, даже если человечество будет уничтожено в результате, — пояснил Ангел. — Тем не менее, я могу умереть. Быть или не быть — это стало безразлично для меня. Моя смерть — это единственная абсолютная свобода. — О чем ты говоришь? Каору-кун, я не понимаю, о чем ты говоришь! — закричал пилот Евы. — Каору-кун… — Это мои последние слова. Теперь, пожалуйста, уничтожь меня. Иначе, ты погибнешь. Лишь одна форма жизни может избежать уничтожения. И ты не тот, кто должен умереть. Всё что тебе нужно это будущее. Спасибо. Я рад… что встретил тебя. И кулак Евы раздавил Ангела. Кровь полилась меж пальцев. Оторванная голова плюхнулась в воду. Кишки, месиво переломанных костей и плоти выпали бесформенной массой из раскрывшегося кулака. Пилот Евы закричал в ужасе. Семнадцатый Ангел — Табрис, Ангел Свободной Воли, сосуд Адама — самого Первого Ангела, отца всех Ангелов — бывший сыном в отце и отцом в сыне — Первым и Последним — пал. Он был и единственным, кто отказался принести ту смерть, которая ему была дана… Он не пожелал быть безвольной игрушкой в окровавленных руках жестокосердного Бога. И все говорили, что Табрис был последним. Забрав его жизнь, пилот Евы сам не хотел более жить. Но война не закончилась — пилот Евы узнал последнюю тайну: Ангелов на самом деле не семнадцать, их восемнадцать. Восемнадцатый Ангел. Се человек — само человечество. Ведь кто кроме людей мог искусней всех нести смерть людям? Бог знал это и замысел Всевышнего был гениален — заставить людей уничтожить самих себя — что может быть проще? Ангелы — враги и должны быть уничтожены? Синдзи забрал жизнь единственного, кто любил его — не ради себя, ибо пилот Евы был столь отвратителен, что из них двоих только прекрасный и добрый Ангел Табрис имел право жить. Синдзи это хорошо понял. Табрис один был благ и чист, жизни всего порочного и мерзкого человечества не стоили его одной жизни. И вот поэтому теперь человечеству пришла пора платить по счетам. Если Ангелы должны быть уничтожены — то, как он может оступиться? И пилот Евы-01 отнял их жизни. Гуманис, Ангел Жизни, Лилим — пал. Презренные и ничтожные в глазах Синдзи и в глаза Бога потомки обезьян возвратились в океан первичной субстанции — в тот самый, откуда четыре миллиарда лет назад вылезли их далёкие предки. Некоторые из них смогли избежать растворения и выползти, однако в опалённом гневом Зверя мире им не нашлось пищи, и они все умерли. Прах возвратился к праху. Зверь и Бог вместе возликовали. А Лжепророк, Третье Дитя, сын Блудницы Вавилона — Синдзи Икари пал в отчаянье. Ведь он и сам был человеком — свою жизнь он хотел отобрать, но не смог. Бог признал его грешником только за то, что он родился человеком. За это Синдзи был приговорён к вечной жизни в мёртвом мире. И чтобы он всегда помнил о своём грехе, Господь поместил дух предавшего Его Ангела Табриса в мёртвую голову последнего — та ожила — и Бог подкинул её Синдзи. Зверь и Блудница Вавилона вознеслись к Небесам. Они стали новыми посланником Бога — Его гласом. Почему? — задался вопросом Синдзи — Как же так? Как Бог мог допустить такое? Как Всемогущий Вседержитель Всего мог даровать такую власть Зверю? И Синдзи Икари понял как — просто Бог есть зло — вечное, беспредельные и изначальное. На самом деле Господь и дьявол не враги друг другу — они одна и та же сущность. Посему и истинный Пророк и Великий Зверь были едины, Пречистая Богоматерь и порочная Блудница Вавилона были едины, Христос и Лжепророк были едины, Ангелы и демоны были едины… В этом есть Истина. Мир рождён из зла и безумия, дабы стать жертвой зла и безумия. Бог — вечно голодный султан демонов, чья невежественная слепота вызывает из небытия миры, и чья же безумная ярость возвращает их обратно, сжигая в огне. Прах всегда возвращается к праху. Всё — тлен. Спасения нет, надежды нет — есть лишь обречённость и отчаянье. Слепцы всегда отрицали Истину, ибо жаждали жизни, счастья и спасения. Они всячески цеплялись за свои жалкие иллюзии, были готовы убивать и пожирать друг друга ради них. А те, кто ведали Истину — тем смерть становилась Раем. Смерть это и есть Рай, ибо в ней нет боли и страданий. В ней нет разума, а значит в ней нельзя познать Истину. Смерть — единственный Рай… *** Синдзи Икари медленно пробудился. Раскрыв глаза, он увидел белый потолок, показавшийся смутно знакомым. Одновременно с этим до его ушей донёсся звук. Кажется, кто-то негромко про себя что-то напевал. Синдзи, щурясь, моргнул. Он лежал на чём-то мягком, накрытый одеялом. — «Какой сон мне приснился. Кайдзю, Ангелы, конец света, огромный мехи — мне надо меньше смотреть аниме», — подумал Синдзи. Он чуть повернул голову набок. Тут он увидел, что лежит вовсе не на футоне у себя дома. Он лежит в кровати и, судя по окружению, в больничной палате. Синдзи повернул голову в другую сторону и увидел парня странного вида. — Ты очнулся, — заметил тот, обернувшись к Синдзи. Незнакомец сидел на стуле подле кровати. Синдзи как следует раскрыл глаза, старясь окончательно сбросить пелену полузабытья. Сидящий парень выглядел необычно. У него были очень светлые волосы, светлая кожа и пронзительные кроваво-красные глаза, бывшие, впрочем, какими-то добрыми. Странный юноша очень тепло улыбался. — Вроде… — ответил Синдзи, неосознанно успокоившись. — Где я? — В больнице NERV, — ответил юноша. Его голос звучал очень приятно. Синдзи нахмурил брови. — Так это все, правда… — немного оторопел Икари, быстро вспоминая последние события. — Всё, что тебе «снилось» — да, это правда, — подтвердил незнакомец. — Я… я правда пилот Евы? — остатки полузабытья исчезли. Синдзи взволновался. — Кайдзю?! — Они побеждены. Успокойся, ты в безопасности, — сказал юноша. — Точно? Собеседник снова улыбнулся — ласково и как-то игриво. — Со мной ты в полной безопасности, Икари Синдзи-кун. Даже от ядерного взрыва. — Даже? — Синдзи приподнял одеяло. Он лежал в одном нижнем белье. Контактный комбинезон с него сняли. — А ты кто? — спросил Икари, снова переведя взор на собеседника. — Я Нагиса Каору, Пятое Дитя, как и ты — я один из избранных, — представился улыбчивый юноша. — Ты пилот Евы… — понял Синдзи. — Да, Четвёртой полноценной боевой модели. Я, правда, резервный пилот, меня совсем недавно ввели в проект в такой роли, — добавил Нагиса. — И, да, зови меня просто Каору. — Хорошо… Ты можешь звать меня просто Синдзи, — разрешил Икари. Во время их разговора, он рассматривал собеседника. Внешность Каору оказалась очень необычной. Во-первых, его гладкие длинные волосы, доходившие почти до конца шеи, были не просто светлыми и даже не белокурыми, а какими-то пепельными, с чуть удлинённой чёлкой, зачёсанной влево. Во-вторых, он был очень красив. Его острое лицо обладало очень уточнёнными и изящными чертами, словно его нарисовал опытный художник, задавшийся целью изобразить ангела во плоти. Немного узкий разрез глаз указывали на родство с азиатской расой. Помимо всего прочего, его бледная кожа выглядела очень нежной и тонкой. Каору Нагиса очень походил на Рей Аянами. Синдзи был готов заключить пари, что они так или иначе связаны кровью. Каору носил белую рубашку и тёмные брюки. — Меня просили доложить о твоём пробуждении, — Каору встал с места, и прошёл к столу у конца комнаты. Смотря на него в полый рост, Синдзи отметил худобу своего нового знакомого, переходящую в изящную стройность, также, судя по его не слабым руками, под одеждой у этого юноши-альбиноса скрывалось довольно-таки поджарое тело. — Это Нагиса, — связался названный, — Икари-кун очнулся… Хорошо. Каору положил трубку, и вернулась на стул. Теперь Синдзи отметил его шею — она была очень вытянутой и худой, придавая Нагисе ещё более неземной вид. — Доктор скоро придёт, — сообщил Каору. — Ага… — кивнул Синдзи, вновь вернувшись к своим воспоминаниям. Почему-то внешность Каору показалась ему знакомой. Ещё раз, взглянув на друга, Икари посмотрел прямо в его красные глаза — они оставались тёплыми и добрыми, совсем не такими холодными, как у Рей. Синдзи очень понравилась внешность его нового приятеля, его мимика и выражения. Поймав себя на этой мысли, Синдзи смущённо отвёл взгляд. — «Нашёл о чём думать!» — упрекнул он себя. — «Он же не девочка!» — Ты закрытый… — молвил Каору. — Чего? — Ты закрытый, — повторил Каору, не спуская взгляда с начавшего краснеть Синдзи. — Тебе не нравится, Синдзи-кун, когда на тебя смотрят, верно? Ты сам, кажется, боишься смотреть на других. Близость пугает тебя. Синдзи не знал что сказать. Каору оказался странным не только внешне. — Ээ… Знаешь, — растерянно и смущённо проговорил Синдзи, — ты… странный. Я… я хотел это спросить, я ничего не помню после того, как меня… меня Кайдзю — Годзилла, вроде — он меня прижал… Я думал, я погибну. — Ты был без сознания, когда тебя достали из Евы, — сообщил Нагиса, облокотившись на стуле и посмотрев в сторону. — Что произошло, пока я был без сознания? — спросил Синдзи. — Не так много. Слушай, — начал рассказ Каору… *** За год до этого. Сплошная пустыня — Кайдзю несутся через пески, омытые кровью сородичей — то тут, то там валяется труп: кладбище павших Кайдзю. Чудовища вспороты, чудовища разрублены, чудовища прожжены насквозь. Рогатые, шипастые, похожие на амфибий, подобные зверям, похожие на вымершие виды, на морские организмы, на насекомых. Когти, щупальца, жвала замерли к вечеру алого заката. Кровь, слизь и лимфа текут из ноздрёй, пастей, утроб, хоботов и жаберных щелей мертвецов. Нечто, подобное ходячему грибу, лопается под бегом новоприбывших. Последние движения когтистой кисти замирают неподалёку. Вот так печально покоятся туши, высотою в сто с лишним метров. Десяток живых монстров своим движением сотрясает землю на километры — скалится, рычит и издаёт тому подобные звуки, и так, сто метров за долю секунды, приближается туда, куда убийца стащил наиболее крупные и целые трупы. Кровавый багрянец осеняет светло-серую броню Евангелиона-04, сидящего на горе убитых Кайдзю, он распрямляется, встречая ещё десяток. — Граааа! В зверином остервенении — а иначе они не могут — все Кайдзю разом бросаются против него одного. Кайдзю, похожий на динозавра, вздыхает из зубастой пасти плазменный поток — всполох многогранника — Ева-04 уверенным движением руки ставит преграду — и отправляет дыхание в другого Кайдзю, отчего ему, похожему на лысую обезьяну, прожигает голову и грудную клетку. Два Кайдзю поднимаются в воздух — один машет крыльями насекомого, второй — перепончатыми, первый изливает шипящую кислоту, второй — шар горящей слизи. Евангелион-04 на всё это проносится в прыжке между ними, делая лёгкие движения руками, отчего на свету проявляются серпы и прямоугольники АТ-поля. Евангелион-04 приземляется прямо на четвероногого Кайдзю, быстро бегущего, и от этого проламывается его черепная коробка, мозги вылетают. Следом сплющивается вся шерстистая туша. Позади падают изрубленные Кайдзю с крыльями. Идёт кровавый дождь. — Агрх!.. Ближайшие Кайдзю не дремлют: один Кайдзю, похожий на демона-óни, кидается с одного бока; с иного — Кайдзю, закованный в органическую броню, с костяным топором вместо руки и хвостом скорпиона. Первый ещё мечет быстро вырастающие в произвольной части тела, острые шипы — на что дротики-колючки только с искрами отлетают от светло-серого доспеха, не оставляя на нём ни следа. Евангелион-04 хватает рукой за морду чешуйчатого óни, ломает череп, быстро поднимает одной рукой и бросает на монстра с топором. Потом вскидывает ногу и пинком пробивает туши сразу обоих, делает движение ногой — и оба монстра отлетают, разваливаясь на куски мяса. Глаза Евы-04 вспыхивают — пучки энергии парой световых росчерков добивают созданий, оставляя обугленные останки печально дымиться. — Гроооо! Кайдзю-динозавр снова дышит плазмой, Евангелион-04 оказывается перед ним, пинком ломает голову, отчего враг отлетает. Плазма прёт из утробы, сломанная шея не позволяет ей выйти — и Кайдзю сам себя изнутри прожигает от сильного давления. — Шшшшш! Враг, подобный сколопендре, резко взмывает, он — очень длинный — вскидывается до полукилометра перед Евой-04, по бокам всюду конечности, мелкие физиономии щурят глаза на отдельных долях, образующих в линии всего монстра. Ева-04 вскидывает руку — раскрывает золотистую сферу АТ-поля, куда первым делом затягивает длинные усики создания — после чего всё его тело содрогается десятками быстро мельтешащих ног — оно затягивается в шар, сфера сжимается. И вытягивается в прямой меч красного оттенка, кажется, полностью материальный. — О-о-о-о-ог! Евангелион срывается с места, быстрее, чем Кайдзю успевают до него добежать. Лезвие касается жирного гуманоида каменистого оттенка, подобная пузырю, голова носит на себе сразу несколько лиц, монструозные физиономии скалятся на пухлых щеках более крупной рожи. Меч проходит от крайнего лица до нижнего ребра, жижа обильно хлещет — Кайдзю распадается на две части. Звероподобный Кайдзю с несколькими конечностями получает мечом в голову, проявляется лезвие АТ-поля, деля всю тушу ровно и напополам. Тяжело бронированный Кайдзю получает ногой в живот, стопа нападавшего вырывается из наспинного панциря. — У-у-у-урхг!.. Пинок — крупные туши отлетают в кучу трупов. — Виу-виу-виу! Летающий Кайдзю метается со странными звуками — его чудные треугольные крылья поднимают много пыли вслед протянутой туши — со множеством драконьих лап, постоянно пребывающих в движении. Он пытается улететь — и получает бросок меча, оружие пронзает его, лопается слизью, жижа покрывает всего Кайдзю, и следом он весь как замерзает, становится ледяным и разваливается на твёрдые обломки при падении в густейшие облака пыли. Последний не убегает, стоит и рычит. Какой-то четвероногий полуволк-звероящер с двумя головами. Кайдзю прыгает — Евангелион-04 вскидывает руку ему навстречу, густое марево АТ-поля искажает свет, Кайдзю разрывается в полёте, останки ровно падают на середине расстояния, в таком виде, словно чудовище пережевала гигантская пасть. — Закончились, — прокомментировал Каору Нагиса, ставя ногу Евы на голову Кайдзю, давя её, словно фрукт, кипящие мозги вылезли начинкой. Прекрасный альбинос бросает волевой взор в кровавый закат. — Я убью кого угодно, чтобы сделать счастливым тебя, Синдзи-кун, в этот раз! Евангелион-04 стоит один посреди сотни убитых Кайдзю…