Картина

Тсунаеши торопилась домой из университета. Совсем недавно она подобрала в коробке у магазина двоих маленьких котят и теперь мчалась посмотреть, как они там. Пищащие комочки любви и нежности стали ее единственными спутниками на этой неделе, не считая безликой толпы однокурсников и преподавательского состава. В городе шел дождь, и серые стены зданий становились еще более унылыми, даже яркие вывески магазинов и кафе побледнели, оказавшись в середине тучи. Дело шло к Рождеству, и пора было уже выпасть снегу, но рождественская сказка не торопилась в этом году, и на улице, да и дома было промозгло сыро и уныло. Никуда не хотелось. Добравшись до маленькой съемной квартирки, Савада скинула обувь и прошла внутрь, отмечая, что дверь, отделявшая приходую от комнаты, приоткрыта, хотя Тсуна отчетливо помнила, как закрывала ее утром, чтобы котята не выбрались в кухню. Стараясь ступать как можно тише, девушка прокралась внутрь и замерла, пораженная неожиданной картиной. Прямо на полу, раскинув ноги, крепко спал Занзас, на животе которого, уютно сопя, устроились котята, придерживаемые широкой ладонью. Тсунаеши невольно прыснула в кулак и на цыпочках приблизилась к спящему, опустилась на колени перед его головой. Коснувшись неплотно сомкнутых губ Занзаса своими, девушка осторожно устроилась под его боком, чувствуя, как, не просыпаясь, мужчина притянул ее к себе свободной рукой. Этот мужчина мог казаться всяким: жестоким и суровым, опасным и бессердечным, но весь его внутренний мир, все то, за что Тсунаеши так любила этого странного человека, открывалось в одной-единственной картине: Занзас и котята. Внутри поселилось тепло и счастье, одно присутствие рядом родного человека наполнило дом покоем.