***
Казалось бы, день начинался совсем непримечательно, но я еще не знала, что именно он перевернет все с ног на голову и мои вчерашние мысли обретут форму в реальности. Дождь сегодня лил как из ведра, на улице резко стало холодно. Мне такая погода не нравилась и еще больше нагоняла на меня чувство тревоги. Согреваясь о чашку с кофе, я сидела на диване. Мы с Аленой веселились в офисе на ресепшн, когда в дверь зашел Витя. Он был бледный и прятал от нас глаза. Я сразу поняла, что случилось что-то страшное. Босс попросил нас зайти к нему в кабинет и громко хлопнул дверью. Мы с подругой переглянулись и одновременно сорвались с дивана. Витя стоял лицом к окну, но почувствовал, что мы зашли. Серость за окнами и шум дождя делали эту картину совсем удручающей. В кабинете горела только настольная лампа и было тихо. Витя обычно включал радио, но сегодня он этого не делал. - Девочки, - выдохнул он, - свадьбы Вики и Егора не будет. Я тоже выдохнула. Мы, конечно, теряем деньги, но не самая ужасная новость. Но Витя продолжал: - Вчера вечером, когда ребята покидали наш офис, Вику сбила машина на соседней улице, где Егор припарковал машину… Мы с Аленой переглянулись и нервно сглотнули. - … за ее жизнь боролись всю ночь. К сожалению, пару часов назад она умерла. - Что? – невольно сорвалось с моих губ. Витя, наконец повернулся к нам, в его глазах стояли слезы. - То есть как это? – почти шепотом спросила Алена. Я чуть не упала, но кое-как устояла на ногах. - Боже, - я приложила ладони к губам, - как Егор? Витя сел за стол и посмотрел на нас, нервно перебирая листы: - У Егора сильнейший нервный срыв, он находится в больнице. - Еще бы, - на моих глазах тоже выступили слезы. Еще вчера они улыбались нам здесь в офисе, строили планы на будущее, решали нюансы по свадьбе, а сегодня Вики нет. - Кошмар, - Алена тоже практически плакала, - надеюсь, у Егора хватит сил это пережить. - За ним наблюдают врачи, родители вылетели первым рейсом, как только узнали. - Господи, - я резко встала и ударила по столу, - почему? Что же такое происходит в нашем мире! Еще вчера все было нормально… - Ника, твои драмы сейчас не помогут, - ответил Витя, - поверь, всем сейчас плохо. - Может Егора как-то стоит поддержать? - Нет, к нему нельзя. Друзей и семьи достаточно. Не думаю, что мы сейчас у него вызываем положительные ассоциации. - Ему сказали? – спросила Алена, которая сидела будто в оцепенении, пытаясь переварить всю информацию. - Когда я уезжал из больницы – нет. Но, думаю, уже да, - тихо ответил Витя, - ему, правда, всю ночь было очень плохо, он так за нее переживал. Мы вместе мо… - его голос сорвался, - молились за нее. Я не представляю, что он чувствует. - А ребенок? – вспомнила Алена. И я вздрогнула. Вика же была беременна! - Ребенка не стало еще вечером сразу после аварии, - ответил Витя, - боролись за жизнь Вики, делали все возможное. Врач сразу же сказал нам, что шансов практически нет, чтобы мы готовились к тому, что ее через пару часов не станет. - Мне жаль, - выдохнула я, - мне очень жаль, Витя, что ты потерял подругу. Вика была потрясающей и с Егором у них была красивая пара. - Знаю, - ответил он, - Егору к утру стало совсем плохо, его обкололи успокоительными и какими-то лекарствами, чтобы он поспал. Ну и в тот момент… она умерла. Он был с ней в момент самой трагедии. Мне сказали, картина была ужасной. Вику буквально смяло под колесами машины. Шансов выжить не было абсолютно. Ему просто дали надежду на эту ночь… Я уже просто не могла сдерживать слез и разрыдалась в голос. Представляю, как он просыпается и ему это сообщают. Представляю, что он вчера пережил, когда это все произошло на его глазах. Я сразу же вспомнила ту аварию с Егором, когда совершенно незнакомого парня я пыталась спасти всеми способами, которому практически вспорола горло… лишь бы он дышал. Он был чужим для меня. А она – его девушка, она – мать его ребенка. Какого это? Видеть, как на твоих глаза обрываются жизни, но ты не можешь помочь им. Он в один момент потерял свою семью. Представляю его глаза, его эмоции… Хотя нет, не представляю. - Девочки, только не вздумайте туда ехать, - резко сказал Витя, потирая ладонью глаза, - у него поддержки там достаточно, не надо нервировать Егора еще больше. Разберемся с работой потом, это не горит, но отмените все, прошу. Он жестом указал нам на дверь, давая понять, что обсуждать дальше эту тему не готов и хочет побыть один. Наверное несколько часов мы просто сидели на диване и рыдали, подливая друг другу валерьянку в чай. Я вспоминала вчерашний вечер. Аромат его парфюма в метре от меня и счастливые улыбки. Почему жизнь так несправедлива? Почему так произошло? Кто в этом виноват?***
Прошло ровно две недели. И сегодня тот самый день, которого я очень боялась. Я ждала Егора для того, чтобы закрыть их с Викой проект. Просто сидела и задумчиво смотрела в окно перед которым кружили птицы, сигналили машины, люди куда-то неслись. Просто сидела и ручкой стучала по столу, потому что сил работать не было, настроение тоже опускалось куда-то к нулевой отметке. Ком стоял в горле. Из новостей от Вити я знала, что Егора только неделю назад выпустили из клиники. У него был сильный нервный срыв, с ним работали психологи. Все концерты были отменены, тема Вики была под запретом, телефон Егора был вне зоны доступа сети и смс оставались даже не прочитанными. Я ничего не знала о нем, о его состоянии. И вот сегодня он должен был приехать, чтобы закрыть документы. Медленно перебирала листы, пытаясь сосредоточиться на работе, но мысли постоянно улетали куда-то не туда. За окном барабанил сильный дождь – казалось, осень плакала сегодня вместе с нами, как и последние несколько недель. Сейчас он приедет и что ему сказать? Извини, соболезнуем? Все будет хорошо? Представить не могу, что он чувствует вообще. И сама чувствую себя ужасно от этой безысходности. Спрашивать у него про возврат денег? Про документы? Мне кажется, ему все равно. Но работа обязывает. Не успела я в мыслях построить свой диалог с Кридом, как в дверь вошел он. В черной кожаной куртке в каплях от дождя, черных очках (при том, что на улице темно и серо) и таких же темных джинсах. Стильный. Аромат дорогого парфюма как всегда тонкими нотками доносился до меня. Он быстро поздоровался и сел напротив. Ничего в нем не выдавало той трагедии, которую он пережил. Я решила обойтись без прелюдий и как ни в чем не бывало приступила к нашим вопросам. Он тоже держался достаточно хорошо, в основном кивая мне в ответ. - Егор, и очень важный вопрос, - я поставила локти на стол, - будешь ли ты делать возврат средств? Вынуждена тебе сказать, что, к сожалению, оттуда вычтется неустойка. - На каком основании? – спросил он немного осипшим голосом, и меня пробрала дрожь по всему телу. Он говорил с такой интонацией, будто бы каждое слово доставалось ему сквозь сильную боль. - Вот, - я развернула к нему договор, - просто мы некоторые услуги уже оплатили, в том числе аренду зала. Подрядчики нам не вернут кое-какие деньги, но мы минимизируем потери точно. - Хорошо, где подписать? – спокойно ответил он и я даже слегка удивилась. Я была готова к тому, что он будет бегать по кабинету и истерить из-за потери денег. Хотя разве нужны они ему сейчас, можно подумать. - Здесь, - указала я ему пальцем, - ты может быть хочешь кофе или чай? На улице так холодно… - Можно кофе без сахара, - словно скороговоркой ответил Крид, - голова раскалывается, есть таблетка? Я приболел немного, - сказал Егор, а затем закашлялся, закрывая рот руками. - Да, конечно, сейчас принесу, - я миновала Егора и вышла из кабинета. При виде него самой хотелось разрыдаться. Он не подает вида, конечно, но сам какой-то потерянный и безумно грустный. Импульсы горя от него просто за километр чувствуются. Взяв поднос с кофе и таблетками от головы, вернулась обратно в кабинет. Крид все еще рылся в бумагах. Я поставила перед ним чашку ароматного кофе и опустилась обратно на свое место. По небу пронеслись сильные раскаты грома и мы оба вздрогнули от неожиданности. - Я сяду на диван, - сказал Егор и резко вместе с документами и кофе поднялся. Я безразлично кивнула и отвлеклась на свой телефон, чтобы ответить на сообщения. Крид сосредоточено расписывался в бумагах. Закончив, он резко встал, подошел к моему столу, но случайно уронил все документы на пол. Я подняла на него глаза и вопросительно посмотрела. Он молча опустился на корточки, чтобы собрать все бумаги. Листы разлетелись чуть ли не по всему кабинету. - Егор, оставь, я сама, - я встала из-за стола и подошла к нему, опускаясь рядом с ним, хватая его за руку. Его ладонь предательски тряслась. Я чувствовала каждой своей клеточкой, как ему плохо и как он борется с собой, чтобы этого не показать. - Извини, - ответил он, рявкнув на самого себя, продолжая машинально собирать листы в одну кучу в какой-то непонятной суете, - я случайно. Прости, у меня все из рук валится, - последнюю фразу он сказал уже шмыгая носом, срывающимся голосом. - Егор… Егор, - я снова схватила его за руку, - все хорошо, я справлюсь сама. - Я просто… - он выдохнул, - неудачный день. Прости меня за цирк, - сказал он, поднимаясь с пола. - Егор, - я встала за ним, - это нормально. Ты потерял самых близких людей. Было бы странно, если бы твоя реакция была другой. Не извиняйся, пожалуйста. Ты отлично держишься для такой ситуации. Он изобразил что-то типа улыбки на лице: - А у вас еще есть валерьянка или что-то типа того, а то я, боюсь, не доеду домой. Я действительно видела, что его всего колотит то ли от холода, то ли от простуда, может и от нервов. Скорее, от всего вместе. Он говорил это голосом, который срывался на каждой букве… прежде чем что-то сказать набирался сил, хоть и держал себя в руках и даже пытался улыбаться, но за этим всем была только бесконечная боль и фальш. Снова выйдя на ресепшн, я заметила, что на часах уже конец рабочего дня. На улице совсем стало темно из-за непогоды. Интересно, как я поеду домой, когда снова забыла зонт? Придется вызывать такси. Мой взгляд упал на мини-бар Вити, который нам любезно собрали довольные клиенты, и руки сами потянулись к бутылке. - Держи, - я ударила бутылкой по столу прямо перед Егором, - это лучше валерьянки. - Алкоголь? – он вопросительно посмотрел на меня. - Коньяк, тебе сейчас это нужно, - я поставила рядом два бокала и села рядом с ним. - Я за рулем, - Крид был в шоке. - Ничего, вызову тебе такси, а машину завтра заберешь, ничего с ней не случится, чего не скажешь про тебя, - я налила ему полный бокал и протянула в руки. Себе тоже плеснула немного коньяка. - Я не уверен, - пожал плечами Егор, - не очень хорошо сейчас себя чувствую. Было бы странно, конечно, если бы он чувствовал себя прекрасно и летал тут от счастья по офису. - Егор, пей, - я чуть ли сама не залпом выпила стакан и мысленно рассмеялась. Я ведь вообще не пью, никогда. Даже на праздники не пью. А сейчас сижу с кумиром миллионов и глушу коньяк. - Ладно, - он взял в руки стакан и немного отпил из него. Наверное, минут десять мы просто сидели в полной тишине. Мне кажется наш пустой офис заполняла какая-то невидимая боль. Я не знала, что сказать. Я вообще не понимаю, что в таких ситуациях нужно говорить. Мне кажется и Егор не хотел ничего обсуждать. В какой-то момент я вздрогнула, потому что его голова коснулась моего плеча. Молча погладила его по волосам. - Знаешь, - тихо сказал Крид, - я никогда не думал, что такое может со мной произойти. - Понимаю, - выдохнула я и сама смахнула слезу, которая предательски покатилась по щеке вниз. Потерять любимого человека, да еще и ребенка – это ад. Это кромешный ад. - Когда она мне сказала, что беременна… - он отпил коньяк, - я реально испугался. Я думал, что не справлюсь, не смогу быть хорошим отцом и музыкантом одновременно. Но потом я это принял, - Егор горько выдохнул, - принял и… все потерял. Я слушала его и слезы предательски катились по лицу. Даже не скрывала этого. Еще вчера я видела их таких счастливых. А сегодня он здесь один, с коньяком и мной… человеком, которого он так ненавидит. Если на это он даже закрыл глаза, то дело точно плохо. - Я вчера гулял весь вечер под дождем, - продолжал Егор, - мне так хотелось тишины и одиночества, ведь вся эта популярность, публичность… это все вообще ничто, - несколько секунд он думал, - я просто бродил по Москве. - Поэтому и простыл, - пожала я плечами, - на улице холодно уже. - Это все неважно, - выдохнул он, - это можно исправить, в отличие от… - Крид резко замолчал. «Смерти», - пронеслось в моей голове, но я тоже промолчала. Егор откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками, а я молча его обняла. Его черные очки и фальшивые улыбки не скрывали всю ту боль, что была у него внутри. - Я ночью просыпаюсь как в кошмаре, мне снится тот вечер, - сказал он, - ее кровь повсюду - на моих руках, на асфальте. Колеса машины разрывают ее грудь на части, хруст костей, - Егор сглотнул, - наверное, эта картина навсегда со мной. После такого, наверное, люди не выживают, а ведь она еще была живой. - Она тебя любила, - тихо сказала я, взяв его за руку, - я видела это в ее глазах. Она смотрела на тебя с такой любовью. Не знаю, сколько прошло времени, мне казалось время вообще остановилось. Мы просто вот так молча сидели секунды, минуты и, кажется, часы. Я чувствовала, как быстро бьется его сердце. Он пил этот обжигающий алкоголь и по лицу стекали соленые капли и у меня, и у него. Мне скорее было больно именно за Егора. Вики не стало, надеюсь, ей там хорошо, а он остался здесь. И ему очень плохо. Но никто не отменял его работу, никто не отменял концерты и гастроли, никто не отменял мерзкие заголовки изданий, вопросы, соболезнования со всех сторон. Хоть об их романе мало кто знал, но многие догадывались, а Вика была лицом публичным, поэтому даже без привязки Егора, везде писали только об этом. Именно поэтому Крид и гулял один, пытаясь скрыться от всего этого, от боли, которую ему ежедневно причиняли люди, журналы, город и воспоминания. - У тебя все будет хорошо, - шепотом сказала я, - ты талантливый музыкант, ты нужен людям. Ты обязательно будешь счастлив. Такая жизнь, Егор. Судьба. Называй, как угодно. Я хочу сказать, чтобы ты понял – твоя жизнь продолжается. - Мне просто чертовски больно, - ответил он хриплым голосом, - ощущение, будто внутри все горит и я не смогу это пережить. - Сможешь, так и должно быть. Ты сильный. Просидев так еще какое-то время, я обратила внимание на часы – 4 утра. Егор встельку пьяный. Я даже не представляю, куда заказывать такси. Паспорта у него в карманах не оказалось, в договоре стоит лишь адрес прописки – но откуда я знаю живет ли он там? Немного подумав, вызвала такси на свой адрес. Его нельзя в таком состоянии оставлять одного. Еле подняла его с дивана и дотащила до машины. Водитель ошарашенно посмотрел на то, как я запихиваю Крида в дверцу авто. К счастью, доехали мы быстро, я помогла Егору дойти до моей квартиры. Пока открывала двери ключом, парень чуть не съехал на грязный пол подъезда по стене. Он совершенно не стоял на ногах. В принципе, я готова взять вину на себя. Это я его споила все-таки сегодня. Поэтому и отвечать за пьяного в хлам артиста – мне. В коридоре стянула с него мокрую куртку и ботинки, протащила парня в спальню, бросила на кровать и накрыла теплым пледом. Сама я совсем ненадолго уснула на диване в гостиной. Не знаю сколько прошло времени, но проснулась я от звуков в коридоре. Сразу же поняла, что Егор одевается. Ничего себе у него реакция – люди после таких вечеров весь день мучаются от похмелья, а он уже куда-то пошел. Хотя, судя по его графику жизни, у него такой вечер не впервой. Я зевнула, поднялась с дивана и направилась в прихожую. Чертовски хотелось спать. Крид надевал обувь. - Утро доброе, - сказала я, привлекая его внимание, - ты извини, что привезла тебя сюда, не знала твоего адреса. - Ничего, - он вздрогнул и резко повернулся, - мне пора, такси уже внизу. - Ты как себя чувствуешь? – поинтересовалась я, вспоминая, что Крид, кажется, вчера начинал заболевать и сейчас говорил осипшим голосом, шмыгая носом. - Фигово, если честно, но это не отменяет моих дел, - ответил резко он, - у меня сейчас интервью и вечером концерт. Кстати, квартира выглядит отлично, - он посмотрел вокруг и его взгляд остановился на зеркале, - а вот про меня такого не скажешь. - Может тебе стоило бы взять перерыв? - Перерыв, - горько рассмеялся он, натягивая кожаную куртку, - чтобы я совсем среди четырех стен сошел с ума. Нет уж, не надо. Кстати, - Егор вытащил из кармана билеты и сунул мне в руку, - спасибо за вчерашний вечер. Это приглашения на сегодняшний концерт в качестве благодарности, - быстро протараторил Крид. Не успела я ничего ответить, как он уже громко хлопнул дверью и исчез. Странно было бы надеятся, что он останется. Но я улыбнулась, чувствуя его парфюм в моей прихожей. Его. В моей.***
Дурдом – это именно то место, куда я сейчас попала. И название ему – клуб «Red», где сегодня выступает Егор. Выходной есть выходной, поэтому провести время на концерте - не такая уж и плохая идея. Девочки в первых рядах рыдали крокодильими слезами, махая сердечками, вырезанными из цветной бумаги. Задние ряды орали песни Крида и качались из стороны в сторону. Толпа под гипнозом и, слава богу, я стою за кулисами. Боюсь, парочки ребер в этой давке вполне можно запросто лишиться. И вот на сцене появляется красавчик он. Заводит толпу, прыгает по сцене. Крики поклонниц даже заглушают его голос. Я непроизвольно пританцовываю сама. Егор выдает хит за хитом, в зале его песни знают наизусть. Каждую. Честно говоря, я никогда его не слушала, пока он не стал нашим клиентом. - Ребят, - говорит он, ставя микрофон на стойку и пытаясь отдышаться, - в погоне за работой, красивой жизнью, деньгами, не забывайте о самом главном – любви, - он делает паузу, - не забывайте о том, что действительно важно. Потеряв это, вы потеряете все. И вас не спасут бумажки, не спасут машины и квартиры. Пустоту здесь, - Крид показывает на сердце, - этим не заполнить… Начинает играть медленная музыка. - Я смотрю в небо. Что оно прячет… какие секреты? И почему плачет… - поет Егор, прильнув к микрофону. Зал поет с ним. И тут, конечно же, происходит именно то, чего, я уверена, боялся здесь каждый за кулисами из его команды. Артем даже несколько раз говорил, стоя рядом со мной: «Он еще не готов! Не готов!» И он действительно был не готов. Голос Егора сначала срывается, но зал вытягивает песню сам, а затем Крид просто начинает истерично рыдать в микрофон. Я смотрю на эту картину и вижу, что весь зал плачет вместе с ним. Никто не поет, никто не знает, что с ним, но все понимают, что случилось. Каждый зритель все-таки умеет читать прессу и следит за своим кумиром. Они знали. Они знали абсолютно все. Мое сердце так сжимается от боли, что на глазах выступают слезы. Я тоже стою и реву, закрывая лицо руками. Этот момент истины – боль Егора разлетается на всю эту тысячную толпу, ее чувствуют все, она пронизывает каждого. В этот момент, мне кажется, все именно чувствуют, что они живые и сейчас абсолютно искренне сочувствуют и переживают за него и вместе с ним. Зал больше не поет, наоборот, они молчат, а музыка продолжается. И, черт возьми, это самый искренни концерт, от которого бегают мурашки по спине. Никому не стыдно рыдать в голос. - Твою мать, - за моей спиной появляется Артем – концертный директор Егора и начинает махать руками танцорам, показывая, чтобы вели Крида к нам, - сюда его… сюда ведите! Ребята оттаскивают Егора от микрофона и провожают за кулисы, возвращаясь на сцену, чтобы завершить номер и отвлечь зрителей. Егор же сидит на полу, положив голову на руки и оперевшись на стену. Мы с Артемом садимся на колени возле него. - У него истерика, - шепчет мне Артем, - надо врача сюда. Маша, - орет он и к нему подбегает какая-то девушка, - врача сюда позови! Сейчас же! Егора с пола поднять мы не можем совершенно, он во всем черном и пыли. Кто-то из сотрудников приносит воды, я пытаюсь заставить его пить. Крида трясет в приступах истерики. Он даже стакан держать не в состоянии, его колотит. Музыка орет так, что мне хочется просто остановить это безумие и вытащить его отсюда. Его сейчас убивает и мучает собственная музыка, крики из зала, люди вокруг. Спустя минут 10 прибегает врач, за кулисами начинается возня и паника, никто не понимает, что происходит с артистом. Доктор просит Егора дойти до гримерки, потому что из-за музыки мы ничего не слышим и приходится орать. Что-то вкалывают ему прямо здесь. Артем несколько минут уговаривает Егора встать, я тащу его за руку наверх. Крид, наконец, поднимается и тут же чуть не теряет сознание, практически падая на пол. Артем его вовремя хватает и сам выносит из-за сцены и тащит прямо до гримерки. Наверное, на протяжении получаса, Егору дают выпить целую кучу каких-то таблеток, колят ему что-то в руку и никого не пускают в гримерку кроме Артема и меня, потому что именно я была с ними за кулисами. Я сижу с ним рядом на диване и держу за руку. - Все? - спрашивает Егор, когда врач убирает шприцы себе в чемодан. - Лежите, - отвечает он, - голова не кружится? - Нет. - Надо заканчивать концерт, - говорит Артем, - пойду скажу это со сцены. - Нет, - хватает его Егор за руку, который немного приходит в себя, - я сейчас к ним вернусь. - Тебе плохо и надо ехать домой, - отвечает Артем, - к черту уже этот концерт, иду и заканчиваю его. - Я выйду и допою, - уверено говорит Егор, - не наводи панику. - Егор, - тихо говорю я и ловлю его злой взгляд, - Артем прав, тебе лучше отдохнуть. -Тебя я еще забыл спросить, - практически кричит он, - можно я со своей командой как-нибудь решу этот вопрос? - Не ори, а собирайся и едь домой, концерт окончен, - говорит Артем и хлопает дверью. Егор ругается на нас всех и, поднимаясь с дивана, закидывает свои вещи в сумку. Мне кажется, в глубине души он очень счастлив, что концерт мы не продолжаем. И такое ощущение, что о концерте он сейчас думать не в состоянии. Его немного шатает из стороны в сторону от количества выпитых таблеток. - Завтра все СМИ об этом напишут, - злиться он, швыряя одежду, - что я слабый артист, который не в состоянии управлять своими эмоциями! - Егор, ты же живой! – говорю я, - ты же тоже чувствуешь что-то. Все хотят, чтобы ты только улыбался и смеялся? Ты же не клоун и не марионетка в цирке! - М? – он выгибает бровь и смотрит на меня удивленно, замирая с рубашкой в руках. - Какая разница вообще кто и что напишет. Это твои эмоции. Они были искренними и честными, - продолжила я практически криком, - зал это чувствовал. Если бы ты сейчас вернулся и хохотал со сцены, тебе бы никто не поверил. Это фальш. А то, что ты сейчас уезжаешь домой и тебе плохо – это правда, от которой не убежишь. Ты – такой же, как они. Ты – живой. Последнее предложение я сказала на эмоциях и сама чуть не расплакалась. - Да какого черта люди должны это видеть? – сказал Егор, - они сюда приходят за позитивом и эмоциями. И вообще это моя жизнь – личная и закрытая. - Но это же ТВОЯ жизнь! Ты же не можешь ее выкинуть из головы и стать другим человеком, - в сердцах чуть ли не крикнула я, - тебя любят за искренность, поэтому даже если кто-то что-то напишет – это не страшно. Ты позволил себе быть собой и чувствовать именно то, что ты чувствуешь. Ты был откровенным на сцене. Ты сказал им, что… - Она умерла! Эй, она умерла!- практически кричит он, перебивая, махая перед моим лицом руками, - разве что-то еще имеет значение, а? На этих словах он выходит из гримерки и громко хлопает дверью. Меня бьет дрожь. «Это был мой лучший концерт», - проносится в моей голове. Я вызываю такси, сажусь на заднее сидение и, не обращая внимание на водителя, сижу и рыдаю. За окнами проносится ночная Москва, дождь переливается всеми цветами и теряется в витринах, дорогах и зонтах, капли стекают по окнам машины. Я чувствую свежесть этого дождя и наступающей ночи. По радио негромко играет музыка, а я просто хочу, чтобы он был счастлив. Хочу, чтобы ему больше не было так сильно больно. Хочу, чтобы он потерял память, черт возьми. Хочу, чтобы снова полюбил, чтобы снова улыбался. Я еду домой и думаю только о нем. Его свадьбы не будет и нас больше не связывает работа. Нас больше вообще ничего не связывает. Но...