Легко ли можно отпустить?

Я стою перед его дверью, всё никак не решаясь нажать на звонок. А если не откроет? А если посмотрит в глазок и, увидев меня, точно не откроет? А если… Обрываю сам себя, и решительно давлю на звонок. Несколько секунд слышно только тишину, потом шаги Арса. С замершим сердцем жду, откроет или нет? Щелчок открывающейся двери и я вижу его. Он скользит по мне обжигающе ледяным взглядом.  — Зачем пришёл? — зло так, без привычной мягкости в голосе и смотрит с ненавистью. Злится, ненавидит и ударить хочет, аж руки трясутся. Такой потрясающий сейчас. Растрепанные (ото сна?) черные волосы, дикий блеск в глазах и губы, эти блядские губы, такие мягкие и вкусные, сжаты сейчас в тонкую линию. Как же злится-то он потрясающе. Красивый такой, что кажется будто воздух вышибает из легких, чувствую, что задыхаюсь — дышать нечем. Сука. С ума сводит. — Зачем явился? — снова тот же вопрос. Знаешь же всё, зачем спрашиваешь? — Поговорить хочу, — кривишь губы, заранее зная, что я собираюсь сказать. — Говорили уже, — чужой такой, что больно становится. Зачем ты так? Не видишь разве, что меня ломает? Без тебя. — Уходи, Антон, — тихо, одними губами. Смотрю ему в глаза и вижу в них боль. Ему больно и виноват в этом я. — Прости меня, — делаю шаг к нему, он, наоборот, отступает. Успеваю схватить его за руку и притянуть к себе. Он сопротивляется, пытается вывернуться, не даю ему этого сделать, крепче сжимая его в кольце своих рук. Знает же, что не отпущу, что никому не отдам. Мой. Только мой. — Антон, — взгляд ярких синих глаз-океанов на мгновение теплеет. И это мой единственный шанс. Притягиваю его еще ближе к себе и целую. Жадно и без всяких нежностей, терзаю его губы, покусываю. До крови. Чувствую ее соленый привкус, когда провожу языком по любимым губам. Он не сдерживается и тихо стонет. Его стоны — самые прекрасные звуки на свете. Когда я уже окончательно перестаю что-либо понимать и соображать, он со всей силы отталкивает меня и я ударяюсь головой о стену. И когда мы успели оказаться в квартире? Перед глазами всё плывет, к горлу подкатывает тошнота. Неслабенький удар получился. Не обращая внимания на тупую пульсирующую боль в голове, пытаюсь подняться. Арс стоит напротив и, кажется, уже злится по-настоящему. — Повторяю еще раз. Убирайся, — сквозь зубы, едва сдерживаясь. А мне все-таки удается подняться на ноги, не смотря на мельтешение перед глазами. — А если я не уйду? — Я заставлю тебя это сделать. — Что, изобьёшь меня? — усмехаюсь я, хотя мне вовсе и не до смеха сейчас. Несколько долгих секунд он глядит мне в глаза. Внимательно, будто надеясь в них что-то разглядеть. — А ты этого добиваешься, да? — его голос совершенно бесцветный, пустой. — Может быть. — Ты больной, — Арс как-то странно смеётся, вцепившись пальцами в волосы. Я смеюсь вместе с ним. Да, мы оба больные, и по нам давно психушка плачет. Арс всё смеётся, и я начинаю волноваться. Не истерика ли у него там, часом? Подхожу к нему, нежно касаясь его щеки пальцами. Он мгновенно успокаивается. Жду, что опять оттолкнет, но он не делает этого, позволяя мне прижаться к нему. Забираюсь руками ему под футболку и ощущаю дрожь его тела. — Антон… — он уже готов оттолкнуть, его руки упираются мне в плечи. Смотрим друг другу в глаза. — Если хочешь, я уйду, — говорю, уткнувшись ему в шею и вдыхаю родной запах. Он давно у меня под кожей, как какая-то болезнь или зависимость. Я зависим, он — мой наркотик, и без него у меня начинается ломка. — Хочу, — звучит в ответ. — Так просто отпустишь? — горько улыбаюсь я. — Так просто было изменить? — холодно парирует он. — Это было ошибкой. — Наши отношения были ошибкой. Его слова как удар ножом по сердцу, только режут гораздо глубже и сильнее. — Зачем ты так говоришь? Он устало проводит рукой по лицу и тяжело вздыхает. — А что мне сказать? Да, конечно, Тош, я тебя прощаю? — Хотя бы выслушай, — ирония, проскользнувшая в его голосе, мне совсем не нравится. — Я уже слушал. Хватит. И я оказываюсь за закрытой дверью. Знал же, что так и будет, но все равно пришёл. И буду приходить, пока не простит.