Под раздачу

- Блять, я обязательно выложу, - хрюкает Леша, глядя на весь пиздец, который творится на его глазах. Кто-то говорит, что не надо - будут проблемы. Кто-то даже пытается отнять у него телефон, но не получается. А кто-то плюется кровью. Ваня, например. У него в голове каша, злость и желание сдохнуть. Когда он слышит это "выложу" - по спине пробегают неприятные мурашки и начинает тошнить. Стыд. Хинтер пьяный настолько, что ему кажется, что вынести это в массы - пиздецки хорошая идейка. Пусть все видят. Пусть Мирон это видит. Звук удара кажется громом в этой комнате, наполненной тихими пьяными смешками и шепотом. Евстигнеев отшатывается, но упасть ему не дают люди Хинтера, снова толкая его вперед. Будь ванина воля - он бы уже давно прилег и поспал. Он так и сделает, когда это закончится. Если это вообще закончится. - Ну что? Так трудно сказать? Говори "я сосу хуй Мирона и теку от этого", давай. Мы тебя отпустим, - Шокк делает глоток из бутылки виски и улыбается. Ваня, стоящий на коленях, доставляет ему удовольствие своим видом. И совсем немного напоминает то, что было и с ним. Только вот Жиган - уебок, а Хинтер - нет. Он просто веселится. - А тебе, - Евстигнеев снова сплевывает и поднимает свой взгляд на Диму, - какое дело до хуя Мирона? Соскучился? Мужики громко ржут. Им смешно. Шокк, вообще-то, тоже смеется, но эти слова его все-таки задевают. Леша опять хрюкает и приближает камеру к лицу Вани. Чтобы лучше было видно разбитые губы и нос. Только дерзкий и полный презрения взгляд совсем не вписывается в общую картину. - Мальчик, что в тебе такого мог увидеть Мирон? У меня нет никакого адекватного объяснения, кроме как того, что ты хорошая соска. А? Ваня ухмыляется, за что вновь получает, но на этот раз по голове. Комната качается, но равновесие он не теряет. Колени болят пиздец как, сколько он уже стоит в таком положении? Подумать страшно. - Ты вообще хочешь, чтобы тебя отпустили? Евстигнеев упрямо сжимает дрожащие губы и закрывает глаза. У него все болит. Он заебался. И просто хочет спать. - Ой, мальчик, ты, что, плакать собрался? - Дима подходит к парню почти вплотную и крепко хватает того за подбородок. Ваня дергается от чужой руки, но мужик за спиной будто играючи гладит его затылок дулом пистолета, заставляя замереть снова. Суки. Ваня по-настоящему боялся ствола час назад, сейчас ему серьезно похуй. Хинтер больно сдавливает челюсть, непонятно чего добиваясь. Но это приносит ему удовлетворение. Причинять боль тому, кого Мирон любит. - Может проверим его ротик? - противно ржет Шокк. Эта фраза сопровождается поддерживающим улюлюканьем. Евстигнеев сглатывает, стараясь дышать ровно. Его сердце, походу, сейчас разорвется от злости и ненависти. - Все, уже 10 минут пишет. Щас выложу, - подает голос Леша, садясь на стул. У Вани сбивается дыхание от ужаса. - Проверим, как быстро Мирон прибежит на помощь. И прибежит ли вообще. Потому что меня он когда-то нехерово кинул, слился - мама не горюй, - Хинтер с силой отталкивает голову Вани. С такой силой, что у Евстигнеева чуть шея не ломается. По крайней мере, ему так кажется. - Это же ты, уебок, слился в Германию, - говорит Ваня, понимая, что ему бы лучше молчать, но он ничего не может с собой поделать, - Кинул Мирона и слился. Люди в комнате резко затихают, глядя на Шокка. Тот перестает улыбаться и ставит уже пустую бутылку на стол. Атмосфера как-то очень быстро меняется. Евстигнеев сжимает кулаки, связанные за спиной, и хочет мысленно расчленить себя за свой длинный язык. Удар. Удар. Удар. Ваня даже сосчитать их не может. Все кругом плывет. Левый глаз опухает и закрывается. Кто-то что-то орет. Слышится звон разбитого стекла. Пьяные и яростные выкрики Шокка. Все смешивается в какой-то адский микс, который Евстигнеев, увы, переварить уже не может. Его снова поднимают. По лицу течет кровь, кожа под ней чешется, но руки связаны. - Тихо, - рявкает Хинтер и прикладывает указательный палец к губам, - Сам Оксимирон мне звонит. Видео залито в сеть минут так двадцать назад. Но уже полно просмотров и комментариев. - Да, Мирончик? - Дима смотрит на немного покачивающегося Евстигнеева и его разукрашенное лицо, пока на том конце вещает Федоров. Люди вокруг пытаются прислушаться, но ничего не выходит. Видно только, как меняется в лице Хинтер. - Уходим, - Дима нажимает отбой и с совершенно каменным лицом дает указания: - Стволы спрятать. Видео удалить, Леха. Валим, я сказал, че застыли?! Мужики переглядываются, но ослушаться не смеют. Уж больно сложная рожа у Шокка. - Тебя спасли, уебище, - напоследок говорит Дима. И так же напоследок пинает Ваню в живот. Сука, больно. Но теперь Евстигнеев хоть может позволить себе упасть, утыкаясь лбом в пол и ловя ртом воздух. Уже на улице Дима видит Мирона и компанию, выходящих из машины. Федоров выглядит так, будто сейчас ударит его. Но вместо этого просто останавливается напротив. - Ты на самом дне, Дима, дальше некуда. Ты жалкий уебок. Порчи хватает Мирона за руку - на всякий случай. А Хинтер просто смотрит когда-то близкому человеку в глаза и не находит там ни следа из прошлого. Это странно. Ведь сам Хинтер только им и живет. Глаза у Мирона бешеные и немного больные, губы плотно сжаты. Хинтер щурится привычно, давит едкую ухмылку и проходит мимо Оксимирона, даже не задевая его плечом. Хотя Мирон ждет именно этого. И он чувствует себя последним ублюдком, потому что понимает, что хочет этого ебаного прикосновения от Димы. Шаги. Шаги. Шаги. - Ваня? Евстигнеев так и не понял, когда успел отключиться и почему у него из глаз текут слезы. Но вот он уже видит перед собой Мирона и парней, чьи лица выражают вселенскую скорбь. Как же стыдно. Ваня снова утыкается лбом в свой родненький ковер. Кстати, он теперь наверно весь заляпан кровью. Придется чистить. Мысль о том, что если бы ему все-таки вышибли мозги - чистить пришлось бы куда больше, вызывает истерический смех. Мирон развязывает евстигнеевские руки. Но не решается поднимать его или трогать. - Я тебя ненавижу, - сипит Ваня, продолжая улыбаться разбитыми в хлам губами, - я ненавижу тебя. - Прости, - еле выдавливает из себя Мирон. Ему страшно смотреть на изуродованное лицо. Ваня опирается на руки и отталкивается, встает. Ноги почти не держат, но от помощи Окси Евстигнеев отказывается. Краем сознания он понимает, что Мирон не виноват - вообще никто не виноват, что Шокк - уебок. Но внутри злость. На всех. На Хинтера, на Мирона, а главное - на себя. Ваня медленно плетется в сторону ванной. Когда дверь за ним закрывается, парни подают голос. - Что он с ним сделал? - Блять, надеюсь, что до этого не дошло. - Видео уже разлетелось, Мир. - Это плохо скажется на Ваньке. Понимаешь... оно заканчивается на таком моменте... Мирон стискивает зубы. - На нехорошем моменте. О чем Федоров не хочет думать - о последствиях. На данный момент важнее состояние Евстигнеева. И сейчас его обычное "лучше всех" таковым точно не является. Окси идет к Ване. Тот стоит, подставив ладони под струи воды, и смотрит вниз. Его ощутимо потряхивает. - Вань, - Мирон берет махровое полотенце и, повернув парня к себе, начинает вытирать его лицо. Евстигнеев даже не морщится. Взгляд абсолютно пустой. Это пугает до усрачки. - Спать хочется, - выдыхает бэк-мс, закрывая глаза. Федоров не выдерживает и обнимает его, прижимая к себе, как можно сильнее. - Вань, он случайно не... то есть, ты?.. - Не выебал ли он меня в рот? Ваня отстраняется и смотрит на Мирона тяжелым упрямым взглядом. У Федорова сердце стучит где-то в горле. - Нет. Он хотел сделать это с тобой. По любви, все дела. Евстигнеев ждет ответа, но видит полные боли и смятения глаза репера. Ваня улыбается так широко, насколько это вообще возможно, причиняя себе боль, но уговаривая свое сознание, что это ничего по сравнению с тем, как меняется лицо Мирона, когда он слышит о Хинтере. Бэк-мс отбирает у Окси полотенце и выходит из тесной комнатки. Мирон смотрит на свое отражение в зеркале - что же он за человек такой? Ваня ложится на кровать и тихо стонет от того, как ноют ребра. Возможно, надо сходить в больницу. Возможно, надо перестать любить Мирона. Возможно, Дима был прав, когда говорил, что Ваня никогда не заменит его. Возможно...