Отрицание

Больно. Б о л ь н о импульсами пошло от места ушиба и личико девушки скривилось, так обычно выглядит ребенок за секунду до того, как начнет заливаться слезами. Старлетт не ребенок, ей целых четырнадцать лет, она гордо может расхаживать с ярлыком «подросток». Поэтому только шмыгнула носом, кулаком потерла щеку, но лишь больше растерла грязь и прытко поднялась на ноги. Колено саднило. Колесо велосипеда продолжало крутиться по инерции. Скрип-скрип. — Вот же дурная! — а следом противный хохот, схожий с ржанием гиен. Больно. Стар отдернула подол платья, игнорируя оскорбление, и подняла свой велосипед с земли. Тот весело звякнул множеством брелков, колокольчиков и браслетов, которыми была обвязана корзинка и руль. Да-да, Баттерфляй знает, что обычно таким занимаются лишь дети, так по крайней мере говорят, но ей все равно. — Эй, Звезданутая, ты чель правда свалилась с Луны?! Девочка обреченно выдохнула, осознав, что ей все равно придется пересечься с этими глупыми мальчишками. Еще и мимо них проходить. Не везет — так не везет. Стар покрепче сжала руль, ведя велосипед по правую сторону от себя, и с улыбкой направилась в сторону хулиганов. — Агась! У нас там нет этих штук. — Баттерфляй похлопала велосипед по сидению. — Мы там катаемся на военрогах. Лица мальчишек перекосилось от злобных усмешек. — Я же говорил она больная. — Как же можно быть такой тупой? — Ее наверное в детстве уронили. Баттерфляй неловко спрятала прядь волос за ухо. Улыбка на лице даже не дрогнула, кажется, стала лишь шире и искренне. Слова пропитаны ядом и желчью. Смешки колкие и злобные. Взгляды презрительные и осуждающие. Все это острыми лезвиями входило между лопаток, по самую рукоять. — БиФлай, ты мазохистка или что? — голос раздался с другой стороны и звучал как-то не так. На лицо девочки упала тень, когда она опустила голову, не желая смотреть на обидчиков. Губы плотно сжались в ровную полосу. Этот голос был самым острым, самым тонким лезвием в ее коллекции. — Значит мазохиста, — разочарованно вздохнул некто за спиной. Солнце лениво уходило за горизонт, напоследок тоскливо обволакивая Эхо-Крик в алое одеянье. Красные закаты — это к ветрам и холоду. Нынче осень на дворе, поспешно окрашивает мир в золото и нагоняет свинцовые тучи. — Вы бы нашли кого-нибудь себе по размеру, — парень скрестил руки на груди с вызовом взирая на компанию. — Я не просила вмешиваться, Том, — твердо произнесла Баттерфляй, не поднимая головы и покрепче сжав руль. — Да-да, она не просила, Том! — передразнили мальчишки, гыгыкая. Том — некто, кто не вписывался в радужное восприятие жизни у Стар. Он не был ни типичным популярным парнем, ни глуповатым спортсменом-задирой или хотя бы загадочным парнем, сидящем у окна на последней парте. Том часто сбивал кулаки в кровь, вспыхивал, как спичка от искры, а по вечерам любил слушать песни о любви, держа на руках домашнего кролика. — Рты закрыли! — до того спокойный тон, резко переменился. Стал мрачнее и раздражительнее. — Нашлась свора псин. Компания, как по струнке выровнялась, хоть между собой им и не хотелось признавать, что они его боятся. Этот парень ведь такой же чудной, как БиФлай, только находились они по разные стороны. Стар будет смеяться в ответ на любую подножку. Том сломает руку за взгляд, который ему не понравился. — Прекрати, — настойчиво продолжала девушка. — Да, отстань ты от нее, Том! Она ж сумасшедшая! — вновь гавкнул кто-то со стороны компании. Больнобольнобольно. И боль эта чужая. Боль за кого-то другого.

***

Том сплюнул кровавый комок на асфальт и вытер губы тыльной стороной руки. Дул прохладный ветерок, играя с золотой россыпью волос девушки. Она стояла поодаль от него, облокотившись об велосипед и задумчиво вглядываясь в горизонт. Туда, куда убежали те трое недо-хулиганов. В воздухе, кажется, все еще весели их окрики: «вы оба больные», «чокнутые», «парочка фриков». Стар подставила лицо прохладным потоком ветра и попыталась улыбнуться вновь, но улыбка вышла болезненной. Парень чувствовал боль во всем теле, в особенности в районе груди, там всегда тоскливо щемило, когда Баттерфляй расстраивалась из-за него. У нее волосах запутались солнечные ленты. У него в глазах плясали демоны. Ее солнце пыталось согреть всех вокруг, не оставляя тепла для своей обладательницы. Его демонам было ужасно холодно, но они боялись света. — Ты ненавидишь меня? — поинтересовался Том со столь будничным видом, будто спросил о погоде. — Сам ведь знаешь, что от любви до ненависти один шаг, — уклончиво ответила девушка, стараясь не встречаться взглядом с бывшим. Ответа не последовало, и она шумно вздохнула, и пошла вперед, ведя рядом велосипед. Сделав несколько шагов вперед, на ходу она добавила. — Надо обработать раны. У Тома сердце пропустило парочку ударов, пока он не понял, что это было приглашение. Парень подхватил кожаную куртку, которую скинул во время драки и побежал следом. У него в глазах сверкало солнце.