Butterfly

Сехун сильный, и всегда верит в лучшее. Лу Хань слабый, и не уверен даже в завтрашнем дне. А может, просто не хочет. Ему хочется однажды заснуть и не проснуться больше, чем каждый день чувствовать неимоверную боль. - Мамочка, а куда мы летим? – спрашивает малыш лет четырёх, внимательно рассматривая похожие на сахарную вату облака. Он впервые летит на самолёте, но совершенно не чувствует страха, удобно устроившись в большом кресле и, сделав из пледа уютное гнёздышко, увлеченно смотрит в окно. Рядом на подлокотнике стоит непроливайка с любимым шоколадным молоком и надкушенная печенька. Девушка отрывается от прочтения интересной книги и с улыбкой смотрит на сына, который после ухода отца начинает потихоньку оправляться от потрясения и снова начинает разговаривать. Пусть изредка, короткими фразами, но даже это греет сердце молодой матери. Царапины на детском личике почти зажили, а синяки практически исчезли. Вот только сломанная рука до сих пор причиняет неудобства. Так и не дождавшись ответа, мальчик засыпает, склонив голову на плечо. Мама заботливо поправляет плед с рисунком оленёнка Бэмби и закрывает шторкой окно, чтобы утреннее солнце не тревожило хрупкий сон малыша. До посадки осталось каких-то полчаса. Телефон в кармане тихо вибрирует, оповещая о входящем сообщении, в котором говорится, что её подруга уже в аэропорту и с нетерпением ждёт встречи. Они познакомились ещё в старшей школе и вплоть до выпуска из университета были не разлей вода, пока ей не пришлось вернуться на родину, в Корею. Общение на какое-то время прекратилось, однако, узнав о проблемах друг друга, девушки решили во что бы то ни стало возобновить его. Подруга даже предложила снова вернуться в Китай и пожить у неё, пока она не найдёт новый дом по подходящей цене и работу. - Хеджи-я ! - знакомый голос заставляет слезы неровными дорожками стекать по щекам, портя макияж. Девушка поворачивает голову в сторону и замечет подругу, что довольно сильно изменилась за прошедшие пять лет, пока связь была потеряна. Когда-то молодая и очень привлекательная девушка сейчас больше напоминала старушку. Невысокий рост, убранные в хвост поседевшие у корней волосы, морщинки и усталые грустные глаза, в которых всё ещё плещется маленький огонёк надежды. - Вэнь! – девушки обнимаются, расцеловывая щеки друг друга. – Родная, я так скучала по тебе, - Хеджи даже на короткое время забывает о сыне, пока тот не напоминает о своём присутствии, дёргая маму за подол длинной юбки, скрывающий безобразный шрам на правой ноге. Его брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую полоску, словно он вот-вот расплачется. - Сехунни, знакомься, это тётя Вэнь, помнишь, я говорила? – она берёт сына на руки. Мальчик кивает, засовывая большой пальчик здоровой руки в рот и начинает посасывать, словно младенец. Так он пытается справляться со стрессом. Пока они едут из аэропорта, Сехун снова засыпает, убаюканный гудением мотора, а когда просыпается, замечает светлую макушку, стеснительно выглядывающую из дверного проёма. Однако, заметив проснувшегося гостя, её обладатель быстро ретируется оттуда, громко топая ногами по паркету, а в комнату вскоре заходит мама. - Выспался? - она садится на край кровати и гладит сына по отросшим волосам, отмечая их мягкость. Тот кивает, взбираясь к ней на колени, мысленно прося не прекращать ласку. От нежного поглаживания становится как-то легко на душе, словно камень, мешающий нормально жить, свалился с плеч. Кажется, даже дышать становится легче. Идиллия, за которой наблюдает всё та же светлая макушка и хмурит курносый носик. В уголках глаз собираются завистливые слёзы. Потому что его мама лишний раз даже тронуть боится, дабы не оставить на тонкой коже очередную долгозаживающую рану. А ведь ему тоже хочется как и всем нормальным деткам обниматься с мамой, кататься на качелях или с горки, ходить в школу, заниматься спортом.. Хочется жить нормальной жизнью. Быть независимым от кого-то. Хань - мальчик бабочка, и он единственный во всём Китае с такой болезнью. Когда он только родился, все были в шоке. Отец сразу ретировался как последний трус, словно его и не было. Родители мамы убеждали бросить такого сына, ведь с этой болезнью долго не живут, максимум, несколько месяцев, да и содержание такого ребёнка стоит неимоверных затрат. Но она никого не слушала, ведь это её маленькая кровинка, её малыш и она ни за что его не бросит. Поначалу было сложно. Хань постоянно плакал и требовал много внимания. Хотелось взять его на руки, крепко прижать к себе и спеть колыбельную, как для обычного ребёнка, но от одного лишь прикосновения или случайного трения кожа слезала лохмотьями. Приходилось постоянно пеленать его, чтобы он сам себя не поранил. Но пелёнка зачастую прилипала к коже и её приходилось отдирать вместе с ней, что приносило неимоверные страдания. Жить стало проще, когда развитие в медицине пошло вверх. Учёные придумали специальные мази и бинты. Применение этих средств позволило маленькому Ханю жить гораздо лучше. Однако эти медицинские материалы очень дорогие, женщине пришлось отказывать себе практически во всём. Родители отказались помогать, мол, сама родила, сама и мучайся. - Родной, сегодня у сына тёти Вэнь день рождения, и мне бы хотелось, чтобы ты его поздравил. Сделаешь это ради меня? - говорит Хеджи, заметив неловкое топтание мальчика возле порога. А потом достает из тумбочки большой подарочный пакет и вручает Сехуну, на что тот согласно кивает, но сердечко начинает биться быстрее. - Помнишь, в самолёте я учила тебя, как сказать это на китайском. Сехун снова кивает. - Хань, подойди сюда пожалуйста, - Хеджи зовёт его на китайском, а потом опускает сына на пол, тихонько подталкивая его к вошедшему в комнату мальчику. Сердце Сехуна пропускает удар и он испуганно дергается, когда его взору полностью открывается обладатель светлых волос. Его руки, ноги, пальцы и шея все в бинтах, а на симпатичном личике куча мелких ранок, обработанных зелёнкой. Мама говорила, что сегодня ему исполняется семь лет, а по росту он едва ли выше четырёхлетнего Сехуна. Взяв себя в руки, младший делает глубокий вдох и протягивает подарок имениннику: - С Днём Рождения, геге, - щебечет младший на китайском, от чего щёки мальчика принимают пунцовый оттенок. Его впервые поздравил незнакомый мальчик, да ещё и назвал братом. Обычно, все слова, которые он слышал в свой адрес - причиняли боль маленькому сердечку. Люди обзывали его пришельцем, мумией, уродом, гуманоидом, заставляя плакать, чего было делать крайне нежелательно. Солоноватая водичка раздражала и без того тонкую кожу, а попытка вытереть влагу руками приводила к глубоким ранам. - Спасибо, - так же на китайском отвечает Лу Хань и осторожно принимает из чужих рук подарок, упакованный в бумагу с напечатанной на ней железным человеком. Им нечего сказать друг другу больше, ведь старший не говорит по-корейски совсем, а Сехун знает по-китайски лишь самые простые слова и предложения, которым обучила его мама. Неловкую паузу между детьми прерывает хозяйка дома, приглашая выпить чаю с вкусным кремово-ягодным тортом. Сехун с аппетитом съедает свой кусочек, и искренне не понимает, почему мальчика кормит мама, а ещё, почему его руки и пальцы все в бинтах, а на щеках, лбу и подбородке так много ран. Заметив чужой взгляд, Хань забирает ложку из рук женщины и начинает кушать сам, чем немало удивляет её. Обычно, накормить его – большая проблема, он не открывает рот и отворачивает голову в сторону, а тут его словно подменили. Вздохнув с облегчением, она ставит перед ним кружку с охлаждённым чаем, чтобы не было всухомятку. Младший дергает маму за рукав и на родном задаёт интересующие вопросы, на что женщина отвечает уклончиво и просит спросить его самого. Хань слушает диалог на незнакомом языке с любопытством, пока Сехун не замолкает, о чём-то задумавшись, однако уже через несколько секунд он спрыгивает со стула, подходит к нему и представляется, протягивая ладошку: - Меня зовут Сехун, но ты можешь звать меня Се, - шепелявит он и делает некоторые ошибки в словах, но Хань его понимает и осторожно пожимает руку. - Лу, - коротко отвечает он, и на щеках снова появляется румянец. Так начинается их дружба.