Ланч

Секундная стрелка еле ползет, а минутная и вовсе, кажется, намертво прилипла к циферблату. Пальцы неторопливо барабанят по столу. Самому обыкновенному дрянному столу, каких здесь тысячи. Барабанят в таком же дрянном, как и стол, кабинете. Крошечная каморка, доставшаяся мне по «наследству» от троюродного дядюшки, благополучно двинувшего коньки позапрошлым летом. Повышение не заставило себя ждать, но я так и не продвинулся наверх. Ни ступеньки. Лучший сотрудник месяца. В пятый раз уже. В пятый гребаный раз мое скуластое лицо глядит испуганными рыбьими глазами с фотографии под толстым стеклом на доске почета. И в пятый раз старший менеджер зажилил прилагающуюся премию, отделавшись лишь партией липких улыбок. Вздрогнул, поневоле вспоминая блестящие темные как маслины глаза мистера Гобса. Ну его к чертям. Припрется еще и обломает мне весь «ланч». Снова бросаю взгляд на часы и морщусь. Еще полчаса до перерыва. Пол бесконечных часа. А после, когда этот жирный боров свалит в ближайший ресторанчик, можно будет обеспечить себе перерывчик в обществе Тери. Оу, Тери… В штанах становится тесно при одной только мысли об этом мальчишке. Тери был любимчиком. Парень среднего роста, с крашеными волосенками и очень гибким телом. Провожу влажным языком по губам, тут же ставшим сухими как наждак от одних только воспоминаний. Снова взгляд устремляется к циферблату. Время, как назло, еле ползет, как восьмидесятилетняя бабка за баклажанами в огород. Разминаю уставшие от постоянного клацанья по кнопкам пальцы, сцепляю их в замок, заставляя каждую косточку смачно хрустнуть. Не глядя, завожу руку за монитор, где стоит серый допотопный телефон. Цепляю трубку и неосторожно опрокидываю пластмассовую подставку для ручек и карандашей. Соберу позже. А сейчас пальцы тыкают по кнопкам, набирая заученный наизусть номер. Вслушиваюсь в длинные гудки. Короткий щелчок, и на том конце провода поднимают трубку, раздается вполне свежий и бодрый голосок, что не может меня не радовать — неужели я сегодня первый? Хотя, как тут угадаешь? Но мечтать-то не вредно. Верно? — Здравствуй, Тери. — Всегда в одно и то же время звонишь, Макс. Сегодня как обычно? — Да. — Окей. Вот так всегда. Тери не любит трепаться по телефону. Он вообще предпочитает находить своему рту другое применение. Несмотря на смазливую мордашку с огромными наивными глазами не любит разводить треп и ненужные сопли. Сначала я обижался даже. Первые пару раз. Обижался на шлюху по вызову. Нервно хихикаю, поправляя тонкую оправу очков. Короткие гудки все еще раздаются в трубке, а я все еще некоторое время задумчиво накручиваю длинный провод на палец, раскачивая трубку. Сколько еще я буду пользоваться услугами «Сладких мальчиков»? Уж пока не разведусь со своей меркантильной курвой, точно. А там уже… Видно будет. Сознание цепляет кусок неприятной мне, невесть как всплывшей, обрывочной мысли. Моя когда-то милая Кларисси оказалась фригидной склочной стервой и за пять лет совместной жизни состарила меня минимум на десять. Тогда-то я и натолкнулся на Тери. Тери… Покусываю губы, задумчиво ероша короткие волосы пятерней. Трубка летит на рычаг, а я со вздохом снова принимаюсь гипнотизировать часы. Полчаса на все про все. И снова здравствуйте, отчет по последнему кварталу и кипы графиков. Успеет. Он всегда успевал. Дергая настольную лампу за подвесной выключатель, на мгновение окутывая помещение мраком, затем снова нажимаю, возвращая былой искусственный свет. Люблю я так… От нечего делать подолгу залипать, пялясь на лампочку, пока глаза не заболят. Даже если сломается, не перестану. Таких в нашем захолустье много, спишу на неисправность и заполучу новую лампу. И ее запытаю до смерти. Откидываюсь на кресле, подъезжая к большому обогревателю, который намертво приварен к стене за спиной. Закидываю руки за голову, прокручиваясь единожды на кожаном кресле, которое впервые не издало ни единого скрипа, знаменуя о том, что не все так удручающе плохо. Раздается короткая трель. Не глядя, снимаю белую трубку местного телефона. Консьержка на том конце провода. — Макс, к тебе паренек, — хриплым голосом тарахтит женщина, заставляя поморщиться. Киваю, и тут же мысленно ругаю себя за тормознутость. — Да-да. Я курьера жду, — привычно лгу я, и так же привычно своим низким басом усмехается она. Знаю же, что ни на грош мне не верит, но все равно продолжает пускать ко мне мальчишку. Надо бы осмотреть кабинет на предмет припрятанных камер. А то мало ли, чем развлекает себя одинокая пожилая женщина? Сглатываю, кидая трубку на рычаг. И успеваю сделать на кресле еще два оборота, прежде чем щелкнет дверная ручка. Ему двадцать, но выглядит не старше пятнадцати. Просто мечта педофила. Должно быть, пользуется успехом у престарелых толстосумов. — Привет. Улыбается мне, и я молча протягиваю ему заранее приготовленную стопку купюр. Берет деньги и, не пересчитывая, откладывает на стол, словно обиженно надувая полные губешки. — Эй, ну ты чего, обиделся? Пробирается ко мне за стол, останавливаясь у кресла, и деланно робко прикасается к моему плечу кончиками пальцев. — Конечно, нет. Тут же выдыхаю, и он улыбается. — Вот и ладушки. Тут же сияет мальчишка, а я, как и всегда, готов сквозь землю провалиться от стыда. Мне стыдно. Стыдно перед шлюхой. Уже проплаченной шлюхой. — Как хочешь? Краснею еще больше, словно он и не спрашивает раз за разом. Спрашивает, только для того, чтобы смутить меня. Ему это нравится, должно быть. Вдоволь насладившись моими мучениями, фыркает и говорит, что и так прекрасно помнит, что и как я предпочитаю. Тянет меня за галстук, поднимая с кресла и, не теряя больше времени, быстро расстегивает ремень на форменных брюках. Лишь приспускает, одновременно цепляясь проворными пальцами за резинку трусов, стягивая их вместе. Никогда я не видел на его лице удивления, смущения или стыда. Настоящего, не показного. И сейчас он лишь проводит пальцами по губам, впиваясь в меня взглядом, словно пиявка. Соблазнительно заталкивает два пальчика в рот, посасывает их, обильно смачивая слюной, не спешит вытаскивать, лишь немного высовывает, приоткрывая губы, демонстрируя мне свои ровные зубки. С пошлым причмокиванием выпускает пальцы изо рта, возвращая руку к набухшей плоти, проводит от основания, распространяя ниточки слюны по всему члену. Продолжая сверлить меня взглядом, свободной рукой ныряет в задний карман джинс. Выуживает из него серебристый квадратик и, не медля, подносит его шелестящий край к зубам, кусает, одним движением разрывая обертку презерватива. Защипывая большим и указательным пальцем кончик, не давая воздуху попасть, подносит к набухшей головке, надевая прохладный латекс на чувствительную кожу. И на минуту потеряв ко мне интерес, приспускает свои узкие джинсы и, развернувшись, ладонями упирается о край стола, прогибаясь в пояснице. Сглатываю и осторожно, словно никогда его раньше не трогал, провожу пальцами по оголившейся коже спины. Такой приятный. Теплый. Представляю, какая куча бабла улетает на картинку а-ля «конфетный мальчик». Теперь я вплотную, головкой члена упираясь в его маленькую тугую попку. Мальчишке не терпится, и он ерзает, словно пытается насадиться сам. Подхватив его под живот, толкаюсь вперед, медленно, постепенно проникая все дальше, нетерпеливо кусая губы. Такой узкий… Приятно быть первым. Когда он тугой и… чистый. Во всех смыслах. Плавно раскачиваясь, и только убедившись, что мальчишке не больно, вдалбливаю его в стол, наваливаясь сверху. Обхватывает просто чудо как узко, сжимаясь вокруг моего члена, лаская тугими мышцами. Ладонью неуклюже забираюсь под его бордовую водолазку, царапая ногтями живот, пробираясь к маленьким затвердевшим соскам. Выхожу, оставляя в нем лишь головку, описываю небольшой круг бедрами, заставляя мальчика прогнуться, сгорая от ожидания и истомы, которая обволакивает наши тела. Подаюсь вперед бедрами, будто пробуя это сладкое упоительное ощущение. Выхожу, выслушивая недовольный и разочарованный стон Тери. Самому не терпится взять его грубо, взять так, чтобы самому стало больно, но сдерживаю в себе этот порыв, подавляя жгучее желание. Лишь продолжаю медленно входить и выходить обратно. Прикасаюсь пальцами, обхватывая его бедра, направляю к себе, не двигая тазом, — сам насаживаю на член, затем резко вдавливаю в стол, стараясь не причинить ему боли. Вскрикивает, задирая голову, из-за чего кажется, что он вот-вот затылком коснется собственной спины. Гибкий. Сладкий. Срываюсь на грубые рывки и после первого же сладострастного выкрика мальчишки затыкаю ему рот ладонью. Принимается облизывать мою ладонь, просовывая язычок между пальцами. «Хороший мой» Хочется шептать ему на ухо, запуская пальцы в темные пряди, хочется до безумия, но взгляд падает на пачку купюр на столе, и полузадушенный порыв гаснет сам собой. Кабинетик совсем крошечный, окна плотно закупорены, дверь закрыта — неудивительно, что у меня начинает ехать крыша. Дышать нечем. И вот уже почти… Почти… Тери мычит в предвкушении, тонкими пальчиками лаская себя, как громкий хлопок соседней по коридору двери возвращает меня в реальность гулким звуком шагов. Приближающихся шагов! Вот же…!!! Останавливаюсь, паренек подо мной тоже приподнимается, опираясь на руку. Все ближе и ближе… Тери приходит в себя первым. Буквально соскочив с меня, хватает за галстук и, придерживая свои джинсы, ныряет под мой стол, утягивая меня за собой, усаживая в кресло, вплотную задвигая его за стол и ладонями опираясь о мои разведенные колени. В этот же момент с коротким скрипом в дверях появляется жирная задница мистера Гобса собственной персоной. Проклинаю себя за то, что так и не нанял рабочих, чтобы врезали уже замок в эту идиотскую дверь, за то, что не придумал ничего лучше, чем трахать мальчишку на рабочем месте и просто за то, что я это я. Чертыхаюсь в душе, натягивая на лицо улыбку, на мгновение запуская руку под стол и касаясь макушки мальчишки. — Максимилиан, — кивает боров, по недоразумению втиснувшийся в дорогущий костюм вместо хлева. В ответ улыбаюсь еще шире, благодаря всех богов за то, что пространство между стеной и моим столом слишком узкое, чтобы ему пришла в голову мысль встать за моим плечом. — Итак, как дела, Макс? Да вы издеваетесь?! — Э… У меня все хорошо? — осторожно спрашиваю я. Опасно утверждать что-то наверняка, мало ли, зацепится, как он любит, и выслушивай пламенные речи, пока петрушка не завянет. — У нас, у нас, Макс! У компании! Где твой корпоративный дух? Неловко лыблюсь, пытаясь скрыть гримасу, которой так и перекосило мое лицо. Началось… Оседлал любимого конька. Упс… Вздрагиваю, чувствуя прикосновение ловких пальчиков к своему опавшему члену. Они гладят, ласкают, сжимают плотным кольцом. Но у меня не встает, хотя бы из-за разгуливающего по моему кабинету старика Гобса, вдохновенно вещающего о тонкостях тимбилдинга. Тери возится под столом, недовольно шипит и, ерзая, подвигается поближе, устраиваясь прямо между моих раздвинутых ног, коленями опираясь на спущенные штаны. Только не… Цепляет резинку и стаскивает ее с меня. — Ты согласен со мной, Макс? — А? Что? А… Да! Конечно! — поддакиваю я, даже не вникая в смысл сказанного. Он важно кивает и продолжает разглагольствовать, а все мое внимание и, кажется, даже нервные окончания, собрались на головке члена, на которую сейчас так старательно дует мой мальчик. Касается носом, трется губами и, приоткрыв рот, втягивает ее в себя, тут же принимаясь посасывать. Чувствую, как он морщится от привкуса латексной смазки, должно быть. Но не отстраняется, и его язычок вкупе со страхом быть застуканным дарят поистине непередаваемые ощущения. Убирает руки, удерживая тело в равновесии с помощью моих колен, используя их как опору. Наклоняется ближе, щекочет меня волосами. Вздрагивает от пронзительного баса мужчины, но не перестает прогибаться вперед, вновь пробуя на вкус мой член. Берет в рот, втягивая в себя головку, обволакивая ее слюной, так медленно, что аж скулы сводит от удовольствия. Еле держусь, пытаясь не краснеть или, хуже того, не издать ни единого вздоха, а так хочется… Хочется, по крайней мере, откинуться назад на спинку кресла и застонать в голос. Снова чувствую прикосновение пальчиков, притрагивается к яичкам, поглаживая их и, осторожно перебираясь к стволу, трется носом о член, проводя языком, собирая смазку. Вновь заглатывает, проталкивая до самой глотки, выпускает чуть, не позволяя покинуть влажного рта, упирает головку в щеки, царапая зубами, словно надевает тугое кольцо. Подумай тут о тимбилдинге, когда малыш так старается… О, боже, забери к себе этого мудака в костюме! Или хотя бы в Антарктиду к пингвинам! — С тобой все в порядке? Ты что-то покраснел. — Да… Да. В порядке. Жарковато нем… немного, — как блаженный идиот, медленно сбиваясь на рубленые слоги, отвечаю я, запустив левую руку под стол и пальцами перебирая волосы мальчишки, тщетно пытаясь не сжимать в кулаке тонкие прядки. Сидеть приходится неестественно прямо, и он то и дело утыкается макушкой мне в живот. Босс задумчиво кивает, указательным и большим пальцем потирая двойной подбородок, и интересуется положением дел. Оу, что я нес… Не помню смысла, помню только то, что стоило только этому мелкому негоднику ускорить темп, и я начинал бредить в два раза активнее, сбиваясь чуть ли не на фальцет. Наконец, он направляется к двери, а Тери к губам добавляет еще и пальцы, обхватывая ими мой член у основания. Дышу носом, упорно пытаясь не разжимать челюсти. Ни звука… Ни единого… Кончаю одновременно с хлопком двери, тут же закусив кулак. Мальчишка глотает, облизывая меня, острыми ноготками царапая колени и, проворно изогнувшись, выбирается из-под стола, присаживаясь на его край, застегивая штаны. Растрепанный, с красными, пухлыми губами… Облизывает их, физически чувствуя мой взгляд, должно быть. Скользит, усаживаясь ко мне на колени, и смотрит так невинно, засранец, словно только что и не он вовсе вдохновенно отсасывал у меня под столом. — Я забыл сказа… — дверь распахивается резко, неожиданно, и я, непроизвольно подпрыгнув в кресле, едва не сбрасываю вцепившегося в мои плечи мальчишку на пол. Гобс беззвучно открывает и закрывает рот, а его и без того круглые водянистые глаза, кажется, сейчас и вовсе выкатятся из орбит. Не может выдавить из себя ни звука. Немая сцена. Вот только… Тери кривится, по инерции с силой сжимая мои плечи, его рот некрасиво изгибается, придавая лицу едва ли не комичное выражение. Продолжают пялиться друг на друга. Босс багровеет. Но, прежде чем он успевает открыть рот, Тери робко, словно извиняясь, тянет: — Папа?! http://cs306910.userapi.com/v306910736/2944/wB40fy1Cxuw.jpg