Остаться в снах

      У вас было такое, что не хотелось просыпаться?      Рассвет.      Бескрайний простор поля, освещаемого ярко-алым солнцем, кружил голову. Тонкие высокие травинки шуршали из-за ветра, будто общаясь друг с другом, а длинные стебельки ромашек и васильков переплетались между собой.      Мальчик был абсолютно один; до линии горизонта не было ни одного человека, лишь природа и легкий утренний ветер, путающийся в светлых волосах.      Бледный туман, стелющийся над землей тонкой пеленой, выглядел так, будто прямо сейчас, посреди мая, выпал снег, укрывая цветы от чужих взглядов. Выглядывали, но тут же прятались лишь белые лепестки.      Оливер аккуратно срывал ромашки, после чего складывал себе на колени. Те так и норовили сорваться и улететь вместе с ветром, но маленький Оутис придерживал их бледной, болезненно худой рукой, на запястье которой болтался лишь один плетеный браслет, сделанный, кажется, около семи лет назад.      Но разве он родился не восемью годами ранее?      Сколько уже прошло времени?      Петелька за петелькой, аккуратные и плотные сплетения хрупких тонких стебельков создавали своеобразный узор. Красивые желтые серединки и белые лепесточки разбавляли однообразные зеленые полосы, добавляли яркости короне самопровозглашенного Королевства.      "У этого Королевства было название... Но разве это не происходило позже?"      Оли, подняв взгляд, заметил вдалеке еле очерченный силуэт.   Он поднялся с места и, обнимая венок обеими руками, побежал навстречу. Это точно был ровесник, а не старший, взрослый человек, во всяком случае, там казалось мальчику.      Копна рыжих кудрявых волос и мешковатый свитер сразу дали понять, кто был чуть поодаль от Оливера - Марк, некогда самый лучший друг, человек, бесконечно и трепетно любимый им.      Оутис подбежал ближе и, встав напротив, поднял голову. У них всегда была большая разница в росте, но сейчас она будто и вовсе испарилась, как и все ненужное, не играющее роли.      - Привет, - Оли лучезарно улыбнулся и, поднявшись на цыпочки, аккуратно надел веночек на голову Тодейра, который, как бы это ни было странно, стоял абсолютно неподвижно и даже не моргал. - Что такое?      - Ты еще нужен, Оливер. Тебе рано умирать, - тихо произнес Марк и стал медленно исчезать, растворяясь в воздухе.      Вокруг осталась лишь пустота; то же поле, те же ромашки, но теперь все стало пустым и лишенным смысла.      Вам когда-нибудь хотелось никогда не просыпаться?      - Боже мой, золотце, - Роуз, держащая сына за руку, выглядела уставшей и заплаканной; под глазами появились мешки, а кожа сильно побледнела. - С тобой все хорошо... Ты так долго не просыпался, я так переживала...      - А? - Оли осмотрелся и увидел лишь стены больницы. Капельницы, куча трубок и катетеры - все это моментально вогнало в ужасную грусть и отчаяние. - Мам, не плачь.      Оутис понял, что ничего так и не изменилось. Он по-прежнему находился в Лондонской больнице, как и почти все пятнадцать лет жизни.      - Мам, а его больше и правда нет?      - Кого, солнце? - не поняла Роуз и подняла обеспокоенный взгляд.      - Он сказал, что я еще нужен.      Вам когда-нибудь хотелось остаться жить в собственных снах?