Остаться

Стелий вошел в переднюю мегарона, осторожно проскользнул через зал и заторопился хорошо уже знакомыми коридорами дома Хрисанфа. Он скучал по своему мальчишке: так давно не ласкал его гибкое тело, не гладил темные волосы, не проникал в жаркое нутро. Мужчина вспомнил яркие вспышки их свиданий тайком, когда Стелий бывал здесь гостем Хрисанфа и находил заливистые предлоги, чтобы остаться на ночь. Тогда он пробирался к юному любовнику, на утро унося отметины зубов и ногтей. Спартанец замер у входа в комнату. Изнутри доносились шорохи. Он вошел, оставаясь в тени, и увидел своего мальчика распластанным на ложе... Между загорелых, покрытых ссадинами и синяками ног, расположился Хрисанф, его руки оглаживали бедра сына, а рот завладел фаллосом и двигался по стволу, пощипывая губами. Стелий отпрянул назад, испытав ужас и отвращение; занавесь зашелестела, выдавая его. Он был в коридоре, когда окрик "А ну стой!" настиг его. Догнав беглеца, Хрисанф остановился позади. - Бегство не достойно спартанца. Ты готов так быстро забыть? Так мало ценишь моего сына? А я-то думал: "вот человек, кому я доверю Астина". Стелий обернулся. - Я не знал, Хрисанф. Мужчина опустил глаза. - Я и сам не знал... поначалу. Стояли молча, покуда тишина не сделалась в конец невыносимой. Вдруг Хрисанф, решившись на что-то, кивнул сам себе. - Вот что. Идем. Стелий молча вернулся в покои. Астин стоял посреди комнаты очень бледный. Он вздрогнул, когда увидел пришедших. - Вот человек, которому я доверю тебя. Что ты думаешь? Стелий неожиданно для самого себя смутился. Было стыдно и больно от того, что пришлось увидеть и, на самом деле, он сбежал бы с огромным удовольствием. Астин качнул поникшей головой. - Что "нет", - Хрисанф начинал досадовать на обоих мальчишек. Он подошел и приобнял сына сзади. Тот сжался, затравленно посмотрев на Стелия. Издав вздох и сокрушенно качнув головой, спартанец протянул вперед руки с раскрытыми ладонями. - Ну, иди ко мне. Хрисанф осторожно подтолкнул сына и тот, шатнувшись вперед, вжался лбом в жесткую грудь любовника. Астин услышал шаги направившегося к выходу отца, их взгляды встретились на мгновение. В глазах отца была тень печали: он прощался... Юноша, смущенный и растерянный посмотрел в льдисто-голубые глаза Стелия. Тот понял и, хоть было не по себе, произнес ровным голосом: - Не уходи, Хрисанф, - позвал он. - Раздели с нами свой дар. Мужчина собирался отказать, но взгляд сына был таким смятенным, запутавшимся и затравленным, что он уступил. Когда две пары рук обвили Астина, он постарался забыть, что здесь его отец, но так и не смог избавиться от смущения перед обоими. Хрисанф гладил сына по темным волосам. Пальцы Стелия, жесткие и цепкие, придерживали подбородок, пока мужи соревновались в сладости поцелуев, едва не доведя мальчишку до беспамятства: юный спартанец никогда не получал столько разом. Они ощущались по разному и оба - по родному. Старшие почувствовали, что Астин едва держится на ногах. Хрисанф отступил, позволив светловолосому отнести сына на ложе, уложить поперек. Тот и не брыкался почти. Потом Командир присел на край, рядом с головой юноши. Астин доверчиво потянул к нему руки. Хрисанф сдержался от упоенно-нежного "мальчик мой" и наклонился, чтобы губами без слов сказать обо всем. Стелий провел ладонями по бокам загорелого тела, слегка царапая ногтями, что, как, он знал, нравится любовнику. Юноша в его руках изогнулся, бедра качнулись было, но Астин унял свою пылкость - это вышло легко: он был скован смущением. Мужи же, не сговариваясь, задумали побороться со сдержанностью спартанского мальчишки. Они начали гладить и целовать его всего, нарочно избегая лишь бедер и фаллоса, соревнуясь друг с другом в искусстве. Их пальцы то и дело соприкасались, но ни один не отдергивал рук. Со стоном сквозь стиснутые зубы побежденный Астин откинулся головой на колени отца. Хрисанф погладил губы сына пальцами. Мальчик сжал их, обвел языком. Рот был совсем пересохшим. - Отец.. - простонал Астин, глядя вверх невидящими глазами. Хрисанф задохнулся от жара захлестнувших чувств: его мальчик, его сын.. его гордость. Он подался вниз, облизал губы эфеба, с трудом проталкивающего выдохи из вздыбленной груди с жестким остовом ребер. А затем глубоко поцеловал, срываясь в звериную страсть, наполняя пересохший распахнутый рот слюной. Астин пылко отвечал: казалось, он вовсе перестал испытывать стеснение и полностью открылся. Стелий испытал укол ревности, слыша жалобные стоны, заглушаемые ртом Хрисанфа: ему захотелось, чтобы от его ласк мальчишка метался и кричал. Он понимал, что Хрисанф всяко лучше знает сына, опыта у него, возможно, также больше. Но желал выйти победителем в этом любовном соперничестве. "А Командир-то не пытается тебя переиграть, - раздалось внутри. - Он просто любит". Стелию стало стыдно за ревность. Он решил не спрашивать у юного возлюбленного: как так вышло; захочет - расскажет сам. Спартанец медленно склонился к паху юноши. Тот ничего не мог видеть, поглощенный глубоким поцелуем отца. Тогда Стелий шепнул с кривой улыбкой - Хрисанфу: "Смотри" и опустился ртом на торчащий вверх, подрагивающий фаллос. Астин содрогнулся всем телом и застонал громче. В его голосе слышалась мука. - Потерпи, мальчик, ты же спартанец, должен терпеть, - пророкотал Командир, отрываясь от припухших губ. Стелий отбросил мешающие видеть вьющиеся пряди и поднял глаза на Хрисанфа. Тот посмотрел в ответ, замерев на мгновение. Не выпуская фаллоса изо рта, дикий кот ухмыльнулся. Жезл Командира был спешно освобожден от набедренника. Крепкое, словно дуб священной рощи, тело было приятно созерцать. Стелий сглотнул, увидев поднявшийся, с темным навершием фаллос, не длиннее его собственного, но на пару пальцев толще. Плоть изнывала в плену его горячего рта. Подобное же лакомство было предложено Астину. Мальчик с готовностью принял его в распахнутый рот. Хрисанф придвинулся ближе и, уютно расположив макушку сына в своих сцепленных ладонях, стал направлять его, следя, чтобы не протолкнуть слишком глубоко. Возбуждение Стелия от такого зрелища стало невыносимым. Он заторопился за маслом у изголовья, прыжком преодолев расстояние обратно. Налив на ладонь он, шипя сквозь зубы, сжал в ней своего змея. Несколько капель замерло в паху среди светлых колечек. Два с избытком умащенных маслом пальца проворно проникли в юношу. Астин тяжело задышал, из открытого рта донеслись хлюпающие звуки: Хрисанф позволил себе пробраться поглубже, из уголков рта мальчика потекла слюна. Пальцы Стелия не причинили боли. Юный лаконец принял их и сам двинулся навстречу, стремясь быть заполненным. Стелий добавил третий, покрутил внутри и вынул, чтобы пристроиться к дырочке фаллосом. Протолкнув головку он замер с закрытыми глазами на запрокинутом лице, сквозь приоткрытый рот просочился удовлетворенный стон. А затем вошел полностью и взял медленный, исполненный чувственности и позволяющий проникнуть до самой глубины темп. Хрисанф аккуратно переместился, улегшись рядом с бедром сына. Во время этого движения Астин выпустил член старшего любовника изо рта, а затем поспешно прихватил его губами, пропустил в глотку, лаская языком ствол. Командир поцеловал горячую чувствительную кожу, мягко поглаживая ягодицы, оттягивая то одну, то другую. Кончиками пальцев воин ощутил плотную мошонку Стелия, шлепающую по заду мальчика. Всей ладонью Хрисанф охватил фаллос Астина и задвигал по нему, задирая кожицу вверх. Юноша изогнулся дугой, стоны, заглушаемые движущимся меж губ поршнем, становились все громче. Стелий ускорил темп, издавая короткие громкие выдохи, а затем, чувствуя, что на подходе, опустился на бок, придерживая себя на локте. Его фаллос провернулся, заставив Астина вскрикнуть и едва не прикусить Хрисанфа. Командир с силой впечатал ладонь в ягодицу Стелия. Бедра спартанца подались вперед тягуче-медленно, затем фаллос замер, ощущая разгорающуюся агонию внутри юного тела. Астин, ощущая восхитительно сильное трение в заднице, позволившее ему прочувствовать каждой клеточкой абсолютную заполненность, выгнулся, застонал жалобно. Одна его рука вцепилась отцу в волосы, другая - в бедро Стелия. Оба получили отметины и один за другим вознеслись на самую вершину, содрогаясь и наполняя воздух хриплыми стонами. Потом они лежали, сплетя конечности, слушая удары сердца - и не возможно было понять, где начинается один и заканчивается другой. Отдохнув, Астин поднялся и принес вина. Они пили его медленно, смакуя, обмениваясь пряным вкусом. Почти не говорили. Когда наступило утро, все трое выбрались из дома тайком, словно нашкодившие мальчишки. Хрисанф коротко прижал сына к груди и поспешно отстранился. - Иди, - сказал он и обратился теперь к Стелию. - Учи его отваге и благородству, сын. Воин кивнул, исполненный гордости и достоинства. Утро предвещало жаркий полдень. И, едва отец скрылся в доме, двое помчались наперегонки к берегу Эврота.