Devil May Cry

Куникида держал в руке мел, остановившись в миллиметре от доски. Он снова чувствовал взгляд этого мальчишки. Этого прекрасного человека. Его. «Я не могу сосредоточится». -Куникида-сан. Цветы через спину вонзились в тело учителя, распускаясь, будучи омраченными кровью его плоти. Акааши позже замолчал – пытался обратить на себя внимание мужчины. Он видел, как учитель истекает цветочной кровью. Лишь он один. Класс прилежно заткнул рты, пытаясь уловить каждую деталь разговора учителя и влюбленного в него учителя, чтобы потом оставить свое впечатления вырезанными на стенах туалета, которые парень с чрезмерной педантичностью игнорировал, опираясь на раковину окровавленными от драки руками – он был слишком прекрасным, чтобы обращать на это внимание, со своими легкими волосами цвета молодого черного жемчуга, запахом еле уловимых фиалок, глубиной взгляда и синяками хрупкости, смешанной с невероятной мужественностью – это был он. Прекрасный рассветный мальчик, насыщенный сумеречными красками жизни. -Да, Акааши, - черт. Его голос снова сорвался. На осенней улице собирался такой ненавистный дождь. -О чем мы сегодня поговорим? – мел скрипнул. Куникида сжал губы, отмечая, что ничему не позволено омрачать звучание голоса его мальчика. Повернувшись к классу, рассматривая каждого с привычной пустой строгостью, мужчина не смотрел на Акааши – на чудесный утренний цветок, не достойный произрастать в куче обычного сорняка. -О вашей любимой тригонометрии, дурачье, - и учитель уткнулся в книгу, положив кисти на стол по обе стороны от нее. Послышались возмущенные вздохи, кое-кто неуместно пошутил. Атмосфера напряжения исчезла, но Куникида напрягся еще больше – теперь на него смотрит только Акааши. Теперь они действительно наедине. Но мужчине пришлось выбросить цветы, проросшие в его сухом сердце, оторвать их, больно скрипя зубами, и диктовать-диктовать-диктовать… Лишь бы прекрасные глубокие глаза не заметили, как он их любит. Прозвенел звонок. Бархатная тишина нарушилась буйными воплями. -Наконец-то! – заорал Бокуто с последней парты, бросая учебник перед собой. Дал Куроо пять, заставляя отчего-то нежный слух учителя треснуть. – Я думал, что эта херня не кончится никогда! -Закрой рот, Котаро, - бросил Куникида, снимая очки. – Где твои родители? Я вызвал их еще четыре дня назад. -У меня ж нет родителей. Опомнитесь. Учитель закатил глаза. Конечно, он же из детдома. Мужчина отвернулся, вытирая уравнения со старой доски. Ученики желали ему удачного дня, прощались, некоторые краснели, проходя мимо. Некоторые посылали. Например, Тадаши. Кажется, он даже чем-то кинул в него. Но учитель игнорировал их, желая как можно скорее попасть домой – именно этот утренний мальчик убивает его. Ему нужно уйти. -Пододвинься, педик, - послышался голос Бокуто. Грохот. Кажется, упал чей-то портфель. Затем, когда Куникида пораженно обернулся, по кабинету под визг редких девушек раздался громкий шлепок от удара – Акааши врезал совенку по лицу. Птенчик, пораженный и обиженный, упал на парту, прижимая руку к кровоточащему носу – цветы Акааши всегда были кровавыми. -Я все еще твой капитан, кусок дерьма, - сказал тихо парень, вытирая кровь о толстовку Бокуто, подбирая упавший рюкзак. Эти пятна останутся с ним навсегда. Было ясно, что тот любил своего капитана, поэтому через мгновение его уже не было в кабинете. Его не будет, скорее всего, и на тренировке. На второй день. На пятый. Никто не увидит его больше – совенок нуждался в любви, но не знал, как ее выразить. Совенок впервые полетит, оставляя кровавые пятна на дорожной полосе. Девушки испуганно выбежали, когда Куникида повысил голос: «Какого черта вы здесь забыли?». Выдох. -Куникида-сан. Снова эта музыка речи. Теперь ближе, чем никогда. Холодный, но более звучный тон – Акааши был серьезно намерен что-то сделать. Куникида отвел взгляд от двери, которую последняя ученица в чувствах захлопнула. Теперь его глаза смотрели на мальчика. Мальчика, который хотел завладеть им. Очки снова лежали на столе. Учитель оперся о стол, потирая переносицу. -Да, Акааши, - привычно ответил мужчина. Их разговор никогда не зайдет дальше. Он даже не надеялся. Неожиданный холод – парень провел длинными пальцами по бедрам преподавателя. Куникида не смог убрать рук с глаз – ему было стыдно. Он не хотел, чтобы это заканчивалось. -Вы думали, что я не могу постоять за себя? – неожиданный жар обдал уставшее тело учителя – голос парня звучал у самого уха. Мужчины чувствовал, как его тонкие губы еле ощутимо касались мочки уха. – Что я – это цветок, который нужно лелеять? Вы ошибались. Очень сильно, сенсей. Пальцы скользнули вверх. Запах фиалок все сильнее проникал внутрь, обволакивая легкие, заставляя расслабится. -Вы всегда будете моей игрушкой. В этих руках вы совсем другой, - сильные кисти Акааши сжались. Куникида резко выдохнул, сжимаясь, все еще не в силах оторвать рук от лица. Он чувствовал, как каждый открытый уголок его кожи горит. Как он нуждается в этом парне. Ученик ухмыльнулся – казалось, его не беспокоило то, что их могут увидеть. Лишь учитель был в его мыслях, в его руках. -Я чувствую, как в тебе распускаются цветы, Куникида-кун, - и теплые губы накрыли костяшки сцепленных пальцев. – Дай мне тебя поцеловать. Я хочу почувствовать, какие твои губы на вкус, сенсей. Кисти продолжали скользить вверх. Чем выше, тем Куникида сильнее дрожал. -Давай же. Позволь мне. Некуда бежать, мальчик, - шептал Акааши, оттягивая такую нежную мочку уха. Руки Куникиды ослабли. Словно крылья предавшего рай, они упали на стол, безжизненно сцепляя стол длинными пальцами. Началась гроза – они стояли в полутьме, освещаемые случайными разрядами молнии. -Хороший мальчик, - и сначала аккуратно, а потом все более надменно, взросло целовал Акааши изнеможенные долгим ожиданием губы учителя. Рот мужчины непроизвольно, после лишь небольшого требования, открылся, позволяя парню почувствовать его конца. Акааши не был нежным. Он кусал, оттягивал, неожиданно двигался, временами чрезмерно сильно нажимал пальцами. Но Куникида чувствовал, что он там, где должен быть – как сильно бы этот мальчик не повредил его сердце. Его душу… Ученик выбрал своего учителя. Учителю остается повиноваться. Слишком близко. Слишком жарко. Слишком влюбленный Акааши. Раскат грома. -Стой! – боль пронзила глаз, тело Куникиды. Он дрожащими руками поднес пальцы к щеке – красные разводы остались на них. – Акааши, что со мной? Что случилось? Парень улыбнулся, облизывая губы. На его одежде багровыми пятнами сияла мрачная…кровь? -Ты расцвел, Куникида. В моих руках. Ты всегда был моим лучшим цветком, - хищность мелькнула в его глазах. Учитель в ужасе посмотрел на окно – он отражался в нем. Из его глаза вырвалась омытая кровью роза. Шикарная – полная, словно налитая его чувствами. Мужчина не мог ничего сказать – Акааши снова его целовал. -Я тоже тебя люблю, - лишь успел прошептать мужчина, падая в бездну боли. -Кого вы любите? – Хината кричал откуда-то. Куникида почему-то чувствовал, как тепло Акааши уходит от него. Словно он увядает. Парень улыбнулся. – Хэй, сенсей! Блин, Бокуто, что делать? Ученик исчезал. Куникида искренне пытался дотянутся до него. -Блин, что же это с ним? Может, позвать медсестру? – предложил Суга. Акааши исчез. Куникида держался за пустоту, протянув дрожащую руку к ушедшему теплу. Роза все еще окровавлено росла из глаза, прогибаясь в месте, где обычно это делает стебель. Бутон был тяжелым, красивым, холодным… Ночным. -Куникида, - голос Акааши. Только учитель не видит его в комнате. Где он? Где его мальчик? – Куникида-сан. Мужчина резко открыл глаза. На улице солнечный день. Класс не выглядит таким серым, блики солнца играют на его стенах. Оранжевая форма Корасуно мелькает вокруг него. Листья сакуры кружатся за белым окном. Мальчик в черном большом свитере. С прекрасными волосами цвета молодого черного жемчуга, запахом еле уловимых фиалок, глубиной взгляда и хрупкостью, смешанной с невероятной мужественностью. Мальчик, который держит за руку Бокуто. Любит своего капитана. Игнорирует своего учителя. -Вы просто упали в обморок, Куникида-сенсей, - Хината замотался вокруг, припрыгивая по привычке. -Да, мы переживали о вас! – учитель непонятливо посмотрел на волнующегося Бокуто. Разве он не ушел? Разве Акааши не разбил ему нос? Мужчина дотронулся до своего глаза – никаких цветов. Ничего. -Ох, простите, - замотал он резко головой. – Я, вероятно, переутомился. Простите. Давайте начнем уже урок. -Двадцать минут осталось, - взвыл Нишиноя. Куникида через силу улыбнулся, вставая со стула. Акааши даже не смотрел на него. -Ну сенсей! -Не донимай сенсея, идиот, - и Даичи, улыбнувшись Куникиде, протолкнул парня вперед. -Итак…тригонометрия, - и мужчина снова повернулся к доске. Слеза скользила по щеке. Время никогда не шло так медленно. Кажется, оно разъедало его. Даже те отравленные воспоминания о том, чего не было. -Да, удачи, Нишиноя, - сенсей улыбнулся парню, когда тот поклонился ему. Класс опустел. Бокуто поспешно выбежал из кабинета, крича что-то Акааши. Последний лишь завозился с сумкой – никаких иных мотивов. Почему учитель влюбился именно в него? -Ой, сенсей, а можно родителей не приглашать? Я исправлюсь! Они просто слишком сильно в меня верят, я не хочу их расстраивать, – Куникида, отрицательно покачивая головой, вытирал длинные уравнения со старой доски. – Придется, Бокуто. -Ладно, так и быть. Жду тебя, Акааши, - и вышел. Тяжелые шаги. Шелест теплого свитера. Скрип половиц. -Спасибо тебе, Кида-кун. Учитель резко обернулся. Парень уже вышел. Дверь закрыта. Силуэт его мальчика уходит куда-то с Бокуто. Взгляд скользнул на освещенный весенним солнцем стол. Кровавая роза лежала, завернутая в плотную зеленую ткань. Аккуратным почерком на листе черной бумаги было выведено белыми чернилами: «Твоя роза поразила меня. Твои губы воскресили меня. Твое тело дало мне силу. Тебе ничего не приснилось, сенсей. Прими меня, разреши приходить к тебе в снах, и мы никогда не расстанемся. Я – это твой личный демон. Помнишь, твоя бабушка рассказывала тебе обо мне? Я взял себе тело этого больного раком мальчика. Он умер пять лет назад. И теперь, когда я наконец могу существовать в физической оболочке, я хочу завладеть тобой. Я ждал тебя сто сорок три года. Прошу, полюби меня. Я покажу, какую прекрасную оранжерею создал из твоих цветов. Спасибо, Куникида. Спасибо, мой маленький мальчик». -Куникида-сенсей! – неожиданно Тадаши ворвался в кабинет. Учитель выронил из рук лист плотной бумаги. – Простите за вторжение, но Акааши согласился помочь в нашей ярмарке! Мы сможем сделать выставку цветов! Вы бы видели, какие они красивые. Невероятные, - счастливое лицо парня буквально танцевало перед глазами учителя. – О, Акааши и вам принес? Согласитесь, прекрасные! Куникида покосился на свою розу. Улыбнулся. Еще шире. Засмеялся. -Точно-точно, Тадаши! Прелестные! – глаза парня засияли. Он давно любил Куникиду. -Ой, - щеки ученика покраснели. – Сенсей, вы… Легкий поцелуй остался на щеке парня. Сильная рука взяла мальчика за предплечье. -Найди себе кого-то достойного, Тадаши. Мной завладели мои же демоны. Тебе не стоит быть со мной. Парень пораженно прикоснулся к лицу. -Я же люблю вас… -Я не единственный, кто сможет рассмотреть то, какой ты прекрасный. Цуккишима любит тебя еще с восьмого класса. Открой свои глаза и признай это, - Куникида обнял Ташадаши. Тот еле заметно плакал. – Я обещаю сопроводить тебя на этом пути. -Я-я, - парень запнулся. – Боялся разлюбить вас. Мне было страшно оттого, что эти чувства могут исчезнуть. Скажите, - Тадаши сжал пиджак. – Цукки не сделает мне больно? Куникида улыбнулся. -Он не позволит никому сделать тебе больно. Доверься ему. Не бойся любить. -Спасибо, Куникида-сенсей! – и счастливый мальчик поцеловал его в губы. Легко, неумело, почти незаметно. Помахал рукой, убегая. Мужчина посмотрел на розу. Насыщенно красная. Красивая. Пышная. Он сейчас же выследит Акааши. Сейчас же поцелует его в губы. Он не сможет видеть его только во снах. Он готов приручить своего демона. Он – это Куникида Доппо. Экзорцист. Убийца демонов. Полюбил одного из них.