***
Чимин оказывается той еще дивой и занозой в заднице. Работу выполняет, конечно, беспрекословно, но от извращений всяких отказывается, от Мина нос воротит и вообще смотрит на него как-то свысока, будто бы это Мин — шлюха, а не Пак. Пак Чимин заносчивый и слишком большого о себе мнения. Оправданно, если быть честным, тело у него — спортивное, личико — умилительное, а манеры — как у аристократа, что вкупе с его нереальной пластикой делают его просто шлюхой первого класса. И Юнги безумно эту шлюху хочется опробовать.***
— Ты ахуел? — орет Мин, когда дверь перед ним захлопывается. Чимин по ту сторону смеется издевательски себе в ладонь, разглядывая кольцо, которое Юнги ему притащил, и не ясно вообще, новое это, или с ломбарда стащенное, главное — у Чиминни новая побрякушка. И не важно совсем, что Мин к нему подкатывал сейчас, глупо это все, и не нужно — отойдет парень. Зато колечко красивое, к чиминовским глазам подходит. У Юнги в голове не укладывается просто. Ему кажется, что он слишком добр. Что ему мешало просто зайти в его комнату и оттрахать мальчишку, прикрывшись «проверкой качества» предоставляемых услуг? Но его шлюхи прекрасно знают — Мин их никогда не тронет. В плане секса. И Юнги впервые пожалел об этом своем правиле.***
— Что скажешь? — Юнги приобнимает Чимина за талию и ставит подбородок ему на плечо. — Красивое, — Чимин разглядывает очередную побрякушку на своем пальце и улыбается отстраненно. Он поворачивается, своим носом врезаясь в миновскую щеку, но улыбается все так же, в то время как Юнги током прошибает. — Это ты красивый, — выдыхает Мин, сжимая пальцами бок Чимина сильнее. — Это мне кто-то из постоянников передал? — интересуется Пак, опять обернувшись. Его чертовски забавляла реакция Юнги, то, как у него дыхание учащалось, или как сердце в чиминовскую спину начинало неистово долбиться. — С чего ты взял? Это мой тебе подарок, — Юнги возмущается, укладывая и вторую ладонь на талию Пака. И плевать, что они стоят посреди дома, и другие шлюхи смеряют их двоих странными взглядами. Юнги как-то — все равно, а Чимину на душе странно, тепло и злорадствовать хочется, мол, смотрите, как он для меня старается. — Да? А есть какой-то повод? — Чимин поглаживает пальцы Юнги, что впиваются в его кожу даже сквозь ткань легкой майки и улыбается своей маленькой победе. Какой победе — Чимин не знает пока еще сам, но праздновать уже хочется. — Да просто так, — Юнги пожимает плечами и отстраняется, наконец, хотя не хотелось, особо. — О, хён, ты слишком добр ко мне, — Пак разворачивается к нему и улыбается ослепительно, сражая Мина наповал. Чимин слишком близко, улыбается искренне, а мимо Юнги галактики проносятся, и сердце в пляс пускается. «Твою ж мать…»***
— Я готов выкупить его. Юнги кусает губы и сжимает кулаки, сдерживает в себе порыв наорать и обматерить постоянника. Чимина. Чимина выкупить. У него. Выкупить. Чимина. Это что за бред вообще, как ему такое в голову пришло? Сам Чимин лежит на кровати, совсем не смущаясь своей наготы, улыбается по-лисьи и потягивается, перекатываясь по кровати. Забавляет его. «Хозяин» Мин очень его забавляет. Вот от чего он сейчас готов врезать этому мужику? От того, что Чиминни — его шлюха, и никому он его продавать не будет, правильно же? Но других же продает? Чимин сам путается. Может, просто, Юнги не хочет терять такой прибыльный доход, ведь Пак, и правда, принес ему слишком много, прославив в своих кругах. Чимин хмурится. Да, скорее всего, дело только в этом. Ведь это Мин его нашел, Мин привел сюда, Мин открыл этот мир, и самому как-то предавать не хочется. — Господин Мин? Я заплачу огромные деньги, вы не думайте, я высоко оцениваю этого мальчишку, — мужчина все еще надеется на ответ, а Чимин качает головой, как бы говоря: «Зря-зря-зря». Юнги сжимает кулаки крепче, силясь не ударить прямо сейчас, и цедит что-то сквозь зубы, не слышно совсем. Мужчина переспрашивает, и Юнги срывается, ударяет кулаком в скулу и шипит: «Он не продается». Постоянный клиент в шоке, как и охрана, в принципе, а Мин орет, чтобы все выметались из комнаты и не смели его беспокоить. Чимин довольно улыбается, прикрыв глаза, когда дверь его комнаты хлопает. Пак думает, что остался, наконец, один, что можно сходить помыться и предаться долгим раздумиям на тему: «Как жить дальше». Но Юнги все еще здесь. Дышит тяжело, готовый разнести эту комнату в пух и прах, но сверлит Чимина злым взглядом, пытаясь найти в нем что-то, отыскать ответы на все свои вопросы, но найти не может. Как и не может заставить себя не думать о том, о чем нельзя думать. Но гнев и желание слишком сильны, Юнги стягивает через голову пиджак и водолазку под ним, кидает куда-то в сторону, и подходит к парню, осторожно залезая на кровать. Чимин резко открывает глаза и встречается взглядом с Юнги, который оказался, почему-то, слишком близко. — Х… Хозяин Мин?.. Юнги скалится — не нравится, когда Чимин его так называет. «Хён» из его уст звучит куда лучше и интимнее, чем это, приевшееся. Так его называют его «дети», и Юнги никогда это настолько не корежило. Чимин смотрит слишком удивленно, и вопрос застревает где-то в горле, когда губы Юнги опускаются на его шею. Юнги не думает о том, что он делает, просто его губы сейчас изучают тело Чимина с какой-то не свойственной им настойчивостью, руки раздвигают Чимину ноги, и ведь Пак не сопротивляется совсем, только в потолок смотрит с улыбкой отстраненной, и не шевелится вовсе, только дышит тяжело. Мин совсем теряет голову, когда входит в податливое тело мальчишки, который издает свое первое «А-ах» под ним, шепотом, как будто бы нельзя. Рваный темп, Юнги всматривается в лицо Чимина, которое не выражает ничего, и ему хочется хватать, трогать, сжимать Пака как можно крепче, хочется отдачи, хочется, чтобы Чимин был сейчас тем Чимином, который заигрывал с ним, смотрел игриво, хотелось этой, выжигающей все, похоти в его глазах, хотелось того Чимина, которого он знал. — Если ты с клиентами такой же, то зря я тебя не продал, — сквозь зубы хрипит Мин, входя в тело парня особенно сильно. Чимин резко открывает глаза и смотрит на Мина зло, всего секунду, а потом его взгляд меняется. Снова черти во взгляде, ноги обвивают талию Юнги, а Чимин прогибается в спине, не отрывая взгляда, стонет громко и чертовски, блять, красиво. У Мина крышу рвет, он трахает парня быстро и резко, хватает за бедра больно, и взгляда оторвать от чиминовских глаз не может. — Сильнее, — шепчет Пак, вцепившись ногтями хозяину в плечо. — Юнги-я, — как-то совсем пошло тянет, и Мин затыкает его губы своими, врываясь языком в рот, глаз не закрывая. Чимину не хватает воздуха, он, кажется, задыхается, и не хватает совсем чуть-чуть, чтобы кончить без рук. Войди в него Мин чуть глубже, и на пару толчков больше, Чимин бы сдался, а так хён кончает в него, обхватывая член Пака ладонью, и двигает рукой быстро, забыв про поцелуй и тяжело дыша парню в рот. Чимин кончает, плотно сомкнув губы, и выгибается сильно, соприкасаясь с торсом Юнги. Хозяин Мин доволен, как никогда, а улыбка с чиминовских губ пропадает тут же. Юнги выходит из него и садится на кровати, наблюдая за парнем, который тяжело дышит и двигаться не хочет. — Хозяин Мин, продайте меня, — шепчет Чимин, повернувшись на бок, подальше от миновского лица. А Юнги, все-таки, разносит комнату Пака.***
— Как сбежал? — орет Юнги на охрану, а те только руками разводят. — Клиент сказал, что Вы все одобрили, деньги он оставил в комнате. Сказал, что Пака не будет неделю, не больше, — вкрадчиво объясняет охранник, пока Мин расхаживает по своему кабинету из стороны в сторону. — Сука… какого хрена вы, блять, его не остановили, не спросили меня, мрази бесполезные, — шипит Юнги, впиваясь пальцами в дубовый стол. — Господин Мин… — Скройтесь, инфузории, видеть вас не хочу! — он одним размашистым жестом сметает все со стола. Охрана переглядывается и выходит из кабинета, а Мин плюхается на стул, стараясь унять бушующую внутри ярость. Мало того, что этот мальчишка унизил его (как думает сам Мин), так еще и подрывает его бизнес, сбегая с каким-то клиентом? Немыслимо. Хоть одна шлюха поступала так? Хоть одна его шлюха выкручивала ему настолько яйца? Хоть одной своей, блять, шлюхе, он дарил побрякушки? Хоть одну свою шлюху он, сука, трахал? Уму не постижимо. Что о себе этот Пак Чимин возомнил? Прибыль идет на убыль всю неделю. Постоянники сливаются, отказываясь от других парней и девушек, даже от лучших, когда-то, вариантов, только разевают рты, мол: — О-о-о, а так можно было? Тогда я следующий его выкуплю, хорошо? Запишите, мое имя… Но Юнги выставлял их за дверь раньше, чем те успевали закончить фразу. Мину рвет крышу, он даже раздобыл где-то телефон этого клиента, но после того, как услышал на том конце провода довольный голос Чимина, желание звонить отпало совсем. Сука, просто, блять, сука. Юнги подарил ему дом, приют, своеобразную семью, высокооплачиваемую работу, а он плюет ему в душу, воротит нос от заботы и стабильности. — Херова блядь, — сквозь зубы произносит он, сжимая телефонную трубку. Нужно расправиться с этим парнем. Нужно, как от непригодной шлюхи, избавиться от него! Но тогда его подберет кто-то другой… черт! Телефон разлетается на куски от столкновения с полом, но парню совершенно плевать. Что есть бездушный атрибут связи в сравнении с его душевными терзаниями? Нужно избавиться от них. От него. Как это делали раньше — отдать охране, пусть изуродуют красивое личико, пусть оставят калекой, пусть испортят его ангельскую красоту до неузнаваемости, пусть больше, блять, никто не захочет пригреть эту змею на своей груди. Юнги сжимает кулаки крепче, буравя взглядом стену, и игнорирует что-то в душе, что-то, что рвется, ломается только от одной этой мысли. Что-то, что не дает нормально существовать, не дает с наслаждением представить, как лицо Чиминни будут уродовать два огромных амбала. Завтра. Его должны вернуть завтра. Вернуть в этот дом, вернуть в жизнь Мина, но не в его мысли — он и так тут извечный обитатель. — Нужно от него избавиться, — шепчет он, зарываясь пальцами в волосы. С глаз долой — из сердца вон. Только, не просто, чтобы ушел. Совсем «долой». Ни себе, ни людям. К черту. Еще бы он еще ему-то достался. Сейчас же. Юнги усмехается, крутя в руках зажигалку. Еще чего. «Мой, либо ничей». Все его шлюхи просто боготворят Хозяина Мина. Ведь он заботливый, своих «детей» ценит, каждого бережет и не дает в обиду. У дома мощная охрана, как и у каждой проститутки. Выезды на квартиру — пожалуйста, но только с охраной у двери, тут все серьезно. «Дети» могут спокойно существовать и вне дома, главное — не сбегать, да и куда бежать? У них есть все — Юнги забирает себе всего шестьдесят процентов заработка. И то все почти уходит на аренду и счета. Остальным шлюхи обеспечивают себя сами. Единственный пункт — ежемесячные проверки у врача за их счет. Гарантия качества, больных не держим. Все ценят Мина. Все приходят к нему за советом. Только не Пак Чимин, только не он. Наблюдает издалека за очередной шлюхой, которая бежит к Юнги, поджав хвост, и усмехается похабно. И Мина корежило от этой ухмылки каждый раз. Дьявол во плоти. Во плоти ангела. Какого, просто, хрена, почему Мина так заботит этот парнишка. У него в доме есть парни куда красивее, да и девушки тоже, но, нет, твою мать. Чимин. Пак. Чи. Мин. Сердце предательски сжимается, когда он представляет разукрашенное в кровь лицо Чимина, но он выдавливает из себя усмешку — надо так. Так надо, Мин Юнги, его существование в этом доме никому ничего хорошего не принесет.***
Клиент оказывается добросовестным мудлом, Чимина возвращает вовремя, светясь от счастья, а Мин поджимает губы и опускает взгляд в пол. «Главное — не сорваться сейчас. Юнги, ты выдержишь». — Серьезно, Господин Мин, я заплачу очень хорошие деньги, подумайте, я готов его выкупить за… — Выпроводите Господина Ли из нашего дома, пожалуйста, — хоть голос и дрожит еле заметно, но Юнги говорит громко, и охрана сопровождает клиента за дверь. Чимин успевает поклониться и попрощаться, светя улыбкой во все тридцать два, а как только дверь закрывается, улыбка с его губ пропадает. Как и терпение у Юнги. — Тебя разве кто-то отпускал? — шепотом произносит он. Чимин не поворачивается и молчит, вообще не подавая признаков жизни. — Я кого, блять, спрашиваю? — Юнги делает шаг в его сторону. Охрана возвращается в дом, но Мин жестом показывает, чтобы парня пока не трогали. Пока. Пока он попытается разобраться с ним сам. Чимин все так же молчит. Чувствует, что Юнги становится ближе, и у него только дыхание учащается. Юнги хватает парня за волосы, подойдя достаточно близко, и оттягивает его голову назад, осматривая шею. — Это что? — он тычет пальцем на яркий засос на шее, рядом с кадыком. Надавливает больно, такое чувство, стараясь забраться пальцем под кожу, в мясо. Он чувствует, как Чимин сглатывает, как Чимин дышит, и находит в этом какое-то своеобразное очарование. Пак закрывает глаза и принимает тактику полного повиновения. — Отвечай! — рявкает Мин. — Это засос, Хозяин Мин, — шепчет Чимин, приоткрывая глаза, глядя на Юнги совсем безразличным взглядом. Мин рычит сквозь зубы и за волосы тянет Чимина в гостиную. Случайные свидетели — «дети» на отдыхе, подскочили с дивана, как только в комнату зашел разъяренный хозяин, таща за собой за волосы Пака. Чимин даже не сопротивляется, когда Юнги кидает его на пол, совершенно не заботясь о том, что затылок парня пролетает в сантиметре от стеклянного столика. Две девушки в страхе прижимаются к стене, впервые видя своего хозяина в таком гневе, ведь он никогда не поднимал на кого-то из них руку. А сейчас его глаза горят такой ненавистью и страстью к расплате, что становится действительно страшно. — Засос? Девушка с короткими волосами вскрикивает и закрывает лицо руками, когда хозяин приподнимает парня за ворот кофты и бьет наотмашь по лицу. — Да, Хозяин Мин, — все так же шепчет Чимин. — Наверно, он классно трахается, раз ты даже решил сбежать с ним от меня, — Юнги поднимает Чимина выше к своему лицу и шипит ему это сквозь зубы, ударяя снова. — Это всего лишь клиен… — Чимин не договаривает, так как получает еще один удар. — Отвечай! — орет Мин, а девушка, блондинка, начинает плакать, зажимая рот рукой. — Просто потрясающе, хён, — Чимин по-блядски улыбается, глядя Юнги прямо в глаза, и у Мина разжимаются пальцы. Пак падает обратно на пол, не переставая улыбаться, а Юнги не узнает себя от гнева. Седлает бедра парня и награждает его тело ударами, одним за другим, ударяет безжалостно, со всей силы, наслаждаясь видом крови на своих костяшках, но Чимин, какого-то хрена, до сих пор слишком красивый. У Юнги внутри что-то крошится и распадается на мелкие кусочки, невыносимо больно впиваясь острыми краями в остатки его души. Видеть Чимина таким, оказывается, чертовски больно, и, оказывается, рука на него даже не поднимается, когда гнев сходит на нет. — Х-хозяин Мин, в-вы плачете? — осторожно спрашивает блондинка, сама не понимая, как осмелилась. Юнги моргает пару раз, замечая на ресницах непривычную влагу, смотрит на избитого Чимина, который смотрит прямо на него, кривя разбитые в кровь губы, и противно от себя становится. Он вытирает щеки ладонями, размазывая по ним кровь. — Валите. Все валите из комнаты. Живо! — кричит он дрожащим голосом, но с Чимина не встает, разглядывая результат своей первоклассной «работы». Чимин проходится по нижней губе языком, кривится, но через секунду снова ухмыляется. Юнги хочется сквозь землю провалиться. — Прости меня. Пожалуйста, прости, — шепчет он, осторожно опускаясь на парня. Утыкается ему в плечо и тихо всхлипывает, впервые показывая свою слабость перед кем-то. Впервые показывая, что он тоже человек, что ему тоже больно, но человеку под ним сейчас явно больнее, чем ему, в триллионы раз. — Я отпущу тебя, правда, Чиминни, не продам, нет, отпущу, понимаешь? Ты свободен, все, понимаешь? Хватит. Юнги пытается справиться с тем потоком слез, да и слов, в принципе, что льется из него, но не может, перемешивая слова с всхлипами и оторваться от парня не может, утыкаясь ему уже в шею, пачкаясь в крови, но вдыхая его запах, в последний раз, хотя бы. — Найди себе кого-нибудь, что-нибудь, дело всей жизни, Чимин, только не попадайся мне на глаза больше никогда, слышишь? — Мин находит в себе силы и ставит руки по обе стороны от головы Пака, опираясь о них, смотрит в глаза пристально, видит в глазах Чимина нотки недоверия и надежды. — Ты серьезно сейчас, хён? — шепчет Чимин, боясь спугнуть, наверное, проявление такой добродетели. Юнги пытается улыбнуться, но выходит слишком ненатурально и вымученно. Он прижимается своими губами к его, осторожно слизывает кровь, даже не старается углубить поцелуй, просто проявляя заботу, если это можно так назвать. А потом встает с парня и уходит из комнаты. — Хён, ты серьезно? Ты, правда, серьезно, хён? — раздается вслед, а Юнги за дверью встречается с охраной. — Если он сейчас выбежит из дома — не пытайтесь его остановить. — Пистолет?.. — Я же сказал — не пытаться остановить, идиота кусок. — Хён, я, правда, могу уйти? — что есть силы кричит Чимин, и Юнги зажмуривает глаза, направляясь в свой кабинет потом. Он слышал, пока поднимался по лестнице, как дверь гостиной открылась, как Чимин тихо попрощался с охраной, а потом громкий топот — прочь из дома. От него, от Мина подальше. От, оказывается, глупого, влюбленного Хозяина Мина.***
Когда закончилась зима — только тогда Юнги перестал считать дни. Чимин ушел в середине сентября. Первого марта было сто шестьдесят шесть дней, а сейчас уже конец марта. Если поднапрячься, конечно, можно понять, что прошло целых сто девяносто дней, но Юнги дни больше не считает и Чимина не вспоминает. Он оставил после себя кучу вещей и безумную тоску в сердце. Мин же понимал, что должен был сделать что-то не так. Но единственное, что он понял точно — лучше бы им не встречаться. Совсем и никогда. В какой-нибудь другой, странной вселенной — пожалуйста. Где-нибудь, где они обычные люди, не шлюха и ее сутенер, а, например, студенты какого-нибудь юрфака. Юнги бы долго ухаживал за Чимином, а тот бы, через недели три после его подкатов, сдался бы, выдохнув тихое «Да» после тысячного предложения пойти на свидание. Мина раздражало это терзание себя несбыточными сценариями, ведь, скорее всего, у Чимина все хорошо. Нет — прекрасно. Его одержимость дошла до того, что на семьдесят восьмом дне он приказал охране разыскать мальчишку и проследить, что с ним, да как. Как он живет теперь, ушел ли в другой бордель или же решил завязать, как и просил Мин. Охрана, естественно, выполнила его приказ, но лучше бы Юнги не знал, что: — Пак Чимин живет у Господина Ли уже около двух месяцев, Господин Мин. Охранник откланялся, скрывшись за дверью, а у Юнги впервые было такое сильное желание нажраться.***
Дела пошли очень плохо. Юнги срочно нужна была «свежая кровь», но поиски не венчались успехом. По барам искать — последнее дело, но Мин, отчаявшись, отправляется и туда. — Что, все так плохо, Хозяин Мин? Юнги кажется, что у него галлюцинации, ведь единственное, о чем Юнги так отчаянно просил — чтобы Чимин не попадался ему на глаза, неужели не ясно? Но это, вроде, он, стоит по ту сторону барной стойки и наливает кому-то какой-то коктейль. Юнги кажется, что он сходит с ума, потому что Чимин улыбается. Ему улыбается, как-то по-доброму совсем, от чего сердце плавится. — Я тебе не хозяин больше, вроде, — не веря, выдыхает он. — Привычка, — Чимин подмигивает ему и ставит напротив Мина стакан. — За мой счет, хён. У Юнги внутри все снова вверх дном, сердце долбится, и он замечает маленький шрам над губой, видимо, оставленный им. Внутри что-то ёкает. Все такой же красивый, только цвет волос теперь другой — серебристый, зачем, только, Мин не понимает, но теперь Чиминни еще больше похож на ангела. — На работу устроился, да? — Господин Ли хорошо мне помог в свое время. «В свое время. То есть, теперь не помогает?» — А… ты… — Выпьем как-нибудь вместе, хён? — Пак улыбается ярко, опираясь на стойку и оказываясь к Мину как-то слишком близко, Юнги, от непривычки, даже чуть назад не отбрасывает. — Д-давай? Юнги точно с ума сошел, это ведь не может быть правдой, да? Ну, что они встретились вот так, и после того, что было, Пак улыбается ему приветливо и даже выпить предлагает. — Увидимся, — Чимин перегибается через стойку сильнее, прижимается своей щекой к миновской, и у Юнги, кажется, сейчас инфаркт случится, — Хозяин Мин, — томный шепот в самое ухо, и парень отстраняется. На секунду Юнги снова видит тот самый взгляд, полный демонов и похоти, и будто бы током прошибает. — Наверное, я слишком преданный, — Пак ухмыляется, выдыхая эти слова прямо Мину в губы и отстраняется, уходя куда-то. — Ч… Чимин! — зовет его Юнги, но парень только машет, не оборачиваясь, скрываясь за дверью служебного помещения. А у Юнги внутри тепло разливается. Он тоже слишком, чересчур, даже, преданный.