Особенности вестеросской рыбалки

Искры от костра завораживают, улетая куда-то вверх. Задержать в легких дым, медленно выпустить и наблюдать, как едва заметные волны зарождаются где-то в воздухе между тобой и костром. Горьковато-острый аромат застревает в моих усах. Передать Вонючке. Тот неловко и немного суетливо перехватывает у меня косячок – на верхних лапах не хватает нескольких пальцев, да и вообще в нём немало странного. Например, сломанные длинные уши, свисающие на манер гончей собачки. Хотя в остальном он типичный лепусоморф. Но мне сейчас хорошо, тело расслаблено от основания вибрисс до кончика хвоста, поэтому я чувствую себя толерантным как никогда, а странности и недостатки моих клиентов вызывают у меня лишь философскую констатацию того, как богат и разнообразен мир. - Хороша! Из Асшая трава? - Из него. – отвечаю. Теон-Вонючка сидит на коряге у ног Рамси, который вальяжно откинулся на спинку скамьи, временами лениво потягивая того за ошейник. Настоящее имя Вонючки Теон, но в присутствии его бойфренда приходится соблюдать деликатность, называя имя правильно, а не то, не дай бог, можно ранить его чувства. Его чувства! Я прыскаю, зажимая лапой рот. - Что такое, Крутон? – спрашивает Рамси самым ласковым своим тоном, который не обманывает меня ни на йоту. Вальяжно приняв из лапы своего дружка поданную тем папиросу, Рамси мастерски затягивается, иглы на его голове топорщатся в момент затяжки, задевая ствол чардрева, к которому прислонена скамейка. Потом медленно выдыхает, выпуская дым колечками. Иглы опускаются вниз, закрывая шею. - Крутон! – хихикает Вонючка. – Почему тебя зовут Крутон? Я не сержусь, для этого мне сейчас слишком хорошо. - Так назвала меня Серсея. - Твоя леди-симбионт? – не унимается Вонючка, криво ухмыляясь. Он всегда так ухмыляется, и я не помню, чтобы хоть раз видел его зубы. Хотя у зайцеподобных они, как правило, очень заметны. - Бывшая. - Что с ней случилось, Крутон? – с подколкой спрашивает Рамси, протягивая мне косячок обратно. - Теперь ты вынужден сам себе на жизнь зарабатывать, со мной вот дела вести… - он делает большие глаза, становясь похожим на веселого маньяка. Это правда. С поркупинами не каждый рвется иметь дело, недаром говорят - где на поркупина сядешь, там и слезешь. И еще - напугал поркупина голой жопой. Кстати, упаси вас Семеро в глаза назвать поркупина ёжиком, большей бестактности и представить невозможно. - Говорят, ее похитил и убил некто Ауран Уотерс. Только не спрашивайте, кто это такой. Я не знаю и мне все равно. Дело прошлое. “Гори ты в пекле, сука”. – мысленно прощаюсь я с Серсеей. На миг меня пронзает фантомная боль в том месте, где когда-то были яйца. Она видела во мне только кота, и слишком мало видела человека. Затягиваюсь и снова передаю косяк Вонючке. Рамси тем временем подбрасывает в костер пару поленьев и шевелит их палкой. Рядом на углях в фольге запекается мясо для нас с ним и морковка для Вонючки. К слову о мясе. Точнее, о рыбе. - Пойду гляну сети. - В воду не свались! – хихикает вслед Вонючка. На мягких лапах иду к пирсу. Над Речными землями уже занимается рассвет, где-то вдалеке едва видны огоньки – это другие туристы, приехавшие сюда на рыбалку. Что-то заставляет меня свеситься с пирса и глянуть на свое отражение. Широкий нос, чуткие уши и полосатые бакенбарды. Приглаживаю их руками. Было бы лучше, если бы проклятые валирийские ученые не проводили своих генетических опытов на Вестеросе и я был бы обычным человеком? Или нет? Иной его знает. Сети я проверять сейчас не буду, я здесь для другого. Основание пирса чуть скрипнуло, и я поворачиваюсь к Рамси Болтону. От одного его вида слегка не по себе, как и всегда, когда я оказываюсь с ним наедине. Я знаю, что в сапоге он носит нож из валирийской стали, а две его жены растворились в неизвестном направлении одна за другой. Не удивительно, учитывая, что в итоге он оказался с Вонючкой и не особо скрывает свои наклонности. Бизнес я начинал еще с его отцом, персонажем, в своем роде не менее колоритном, и после его смерти Рамси достался мне вместе с налаженной схемой поставок травы и веществ с Эссоса, одинаково выгодной и мне, и клану Болтонов. - Ну что ж, лютокот… - говорит он, подчеркивая последнее слово. Внезапно он прижимает когтистую руку к розовой рубашке, сгибается и начинает хохотать, как умалишенный. Даже слезы выступают на глазах, непривычно светлых для поркупина. У старика Болтона, впрочем, были такие же. – Ой, ладно! – он хлопает себя по коленке, ему удалось наконец отдышаться и он мгновенно настраивается на деловой лад. Эти его резкие перепады эмоций почти так же пугающи, как и внешность. - Дегустация удалась на славу, товар отличный. Беру всю партию. Когда? - Через неделю. Там же, где всегда. – сегодня я бесконечно снисходителен.

***

Когда мы вернулись к костру, Теон-Вонючка ухитрился добить косяк, достать из пепла запеченное мясо и овощи, разложить их в по одноразовым тарелкам и даже сообразить нам на троих. Когда только успел. Отличный самогон из Простора обжег горло, и я не удержался и крякнул, вытирая усы. Теон потерся головой о колено своего дружка, а Рамси смотрел куда то сквозь огонь. Внезапно он вывел неожидаемым от него тенором: - Черный воооороооон….что ж ты вьешьсьааааа! Над моееею головоооой! Мы с Вонючкой подхватили, не сговариваясь: - Ты добыыычии не дождешьсяяя! Черный ворон, я не твоооой! Слова песни еще звенели в воздухе, а каждый уже задумался о своем. Рамси, возможно, о своем шурине по фамилии Сноу, начальнике таможенно-пограничной службы на северной границе, который в последнее время норовит ставить палки в колеса нашему бизнесу. Из-за черной формы пограничников называли “воронами”, хотя де-факто среди них было каждой твари по паре. Взяток Сноу не брал. Небо над Речными землями все больше розовело, костер алел раскаленными углями поверх россыпи серого пепла. Первый день рыбалки плавно перетекал во второй.