Спасибо... Сакура

You know I can take you straight to heaven If you let me. You know I, I can make Your body levitate If you let me. Знаешь, я могу отвести тебя прямо в рай, Если ты мне позволишь. Знаешь, я, я могу Заставить твоё тело левитировать, Если ты мне позволишь. Hollywood Undead — Levitate

      Она сидела на излюбленном пассажирском месте у иллюминатора. Именно в этом кресле Сакура когда-то летела на самолёте первый раз. Кто мог подумать, что всего через пару лет она станет стюардессой и будет работать именно на этом боинге? Мечта исполнилась так легко, что Сакура не могла отделаться от плохого предчувствия. Она всегда знала, что где-то есть подвох. И сегодня Харуно пережила то, к чему готовили на курсах стюардесс, но что не учили преодолевать простых людей. Сегодня они чуть не разбились…       Сакура не прекращала смотреть в окно иллюминатора на почерневший от влаги дождя асфальт. Мозг услужливо подбрасывал картины того, как разметочные полосы мелькают за стеклом, когда земля, при взлёте, уходит из-под ног. Подвешенное состояние, ощущение шаткости и иллюзорного баланса. Всё это раньше помогало выпрыскивать в кровь такой приятный адреналин, разгоняющий по венам уверенность и желание набрать запредельную высоту, чтобы почувствовать себя свободной. Но теперь она боялась. Сакура не представляла, как снова будет летать. При отказе нескольких двигателей адреналина в её крови набралось чересчур много, и его действие изменилось: она еле подавила свою панику, что была на грани сумасшествия. Ответственность за пассажиров всё-таки на толику взяла над ней верх, призывая к здравому рассудку. Стюардесса должна показывать пример. Стюардесса должна доверять своим пилотам, которые, несомненно, справятся с любой ситуацией. Стюардесса должна нести крест осознания действительности на своих плечах, утешая остальных и не давая им усомниться в их безопасности. И неважно, что она сама не догадывалась, выживут ли все они в этот дождливый день.       Сакура сидела, закинув ногу на ногу и сложив на колене руки в замок. В таком положении её тело не так сильно трясло. Все её сослуживцы удалились в административный корпус аэропорта, дожидаясь там спецслужбы, чтобы дать свои показания о случившемся и помочь обнаружить причину проблемы. Сакура не могла заставить себя пойти к ним. Она не хотела показывать свою слабость, что предательски выдавали её подрагивающие губы и слёзы, застывшие в малахитовых глазах, которым Харуно не давала волю. Ей необходимо было скопить в себе силы для допроса, а затем — и для продолжения работы. Глупо было отказываться от мечты из-за пережитого риска, что всегда её так манил.       Со стороны носовой части самолёта послышались шаги. Мужчина в форменном, тёмно-синем костюме и со значком главного пилота на груди предстал взору Сакуры. Даже близость трагедии ни на дюйм не сдвинула маску безразличия на его бледном лице. Он снял капитанскую фуражку, откладывая её на сидение у прохода и присаживаясь посередине, рядом с Сакурой. Учиха. Этим было всё сказано. Непредсказуемость поступков, но железобетонная гарантия того, что даже без четырёх двигателей самолёт сядет на землю, не потеряв ни одну жизнь. Исключительно такая непоколебимость читалась в его взгляде. К счастью, в этот раз отказало всего три, и Саске не пришлось демонстрировать свой запредельный профессионализм.       Харуно не повернулась и своим видом дала понять, что её не тревожит появление мужчины. Она лишь нетерпеливо подняла руки вверх, наманикюренными пальчиками поочерёдно вытаскивая невидимки из волос, что придерживали на собранных в высокую причёску нежно-розовых прядях пилотку, затем также, как и Учиха, опустив головной убор на колени. Безмолвие не настораживало. Это было чем-то вроде своеобразного общения с Саске. За несколько лет, что Сакура его знала, она могла с точностью заявить, что даже со своими близкими он немногословен.       Дождь за иллюминатором превратился в ливень, и Харуно подумала, что было бы удачно пробежать под ним до аэропорта: после не придётся оправдываться, почему её косметика растеклась. Попросту хотелось рыдать от нервного перенапряжения. Выплеснуть наконец все те чувства, что комом вставали в горле и собирались тугим узлом в районе лёгких, затрудняя дыхание. Сакура ощутила, как солёная жидкость собралась в глазницах: стоит моргнуть, и влажные дорожки орошат слегка румяные от стресса щёки.       Она встала. Слишком длинные ноги пилота загораживали весь проход, и её и без того короткая юбка платья стюардессы задралась, обнажая кружево телесных чулок, когда Сакура перешагивала через мужчину. Просто потому что он не стал бы подниматься и уступать. А просить и выдавать свои истинные эмоции дрожью в голосе она не хотела.       В мгновение ока Учиха, устроив свои крепкие ладони на девичьей талии, потянул Сакуру на себя. Она оказалась сидящей на нём, так ещё и с раздвинутыми в разные стороны ногами, сомкнуть которые не было возможности. Харуно чуть не поперхнулась от возмущения, намереваясь высказать нахалу мнение о его поступке и залепить ему за то смачную пощёчину, как сама, от негодования, моргнула, позволяя одинокой слезе скатиться вниз по бархатной коже и затормозить на подбородке. Пока Сакура с ошарашенным выражением лица и распахнутыми до предела веками уставилась на Саске, он поднёс свою руку к её подбородку, размазывая слезу вверх, доводя влагу до нижней губы и давая ей почувствовать солоноватый привкус её страха. Инстинктивно, Харуно решила облизнуть покусанную ещё во время их опасного приземления губу, но Учиха и здесь не дал ей выбора: он, придвинув за талию Сакуру вплотную к своему торсу, сам слизал оставленную на шершавых устах жидкость, встречаясь с язычком Сакуры и вовлекая её в отчаянный, залечивающий душу от пережитого поцелуй.       Она подалась к нему, углубляя поцелуй и находя в этом утешение. Всё, что осталось невысказанным, всё, что накопилось под тоненькими рёбрами, задавая темп биения её сердца, словно выкачивал из неё Саске, поглаживая выпирающую молнию платья на хрупкой спине и заключая в мощной ладони её шелковистые волосы на затылке. Возможно, ему это тоже было нужно.       Немного меняя наклон своей головы в поцелуе, но продолжая распробовать Учиху на вкус, Сакура развязала стискивающий горло, небольшой платок, отбрасывая его на пол, к уже валяющимся там фуражке и пилотке. Она запустила свои пальцы под тёмно-синий пиджак, по тонкой белоснежной рубашке очерчивая контуры рельефных и широких плеч, побуждая Саске избавиться от верхнего предмета одежды. Он послушно дал рукавам освободить его предплечья, на миг выпуская Харуно из своих объятий. И она этим воспользовалась, чтобы вскочить с мужчины, освобождая его от тяжести своего тела. Он удивился, но ни один мускул на его лице не выдал этой эмоции.       Слегка растрёпанная и помятая, Сакура взяла его за руку, побуждая встать. Развернувшись к Саске спиной и открывая его взору неприкрытые контуры ягодиц и кружева чулок под ними, она направилась в сторону кабины пилота. Левая бровь Учихи взметнулась вверх. Такого поворота он точно не ожидал.       Оказавшись в кабине и закрыв дверь, Харуно будто пригвоздила к ней мужчину, который откровенно поражался силе её желания. Они вновь соединились в поцелуе, и Саске добрался-таки до замочка на молнии её платья, с животным рыком расстёгивая его и спуская к их ногам. По телу Сакуры тут же табуном пронеслись мурашки от прохлады, окутавшей её, и она не захотела отставать, начав высвобождать пуговицы из петель на его рубашке.       Оставшись без верха, Саске потянулся к застёжке лифчика, обнажая небольшую грудь, что так удобно ложилась в его ладонь. Он разорвал непрекращающиеся доселе, жадные поцелуи, поглаживая тазобедренную косточку Харуно одной рукой, и очерчивая ореол её левого соска другой, пока Сакура ощупывала кубики его пресса и пыталась справиться с ремнём его штанов. Учиха резко выдохнул ей в ухо, посасывая мочку, когда она сумела проникнуть под брюки пилота, сжав его твёрдую плоть. Он не собирался медлить.       Склонившись и припав языком к её груди и набухшим от возбуждения соскам, Саске лишил себя остальной одежды. Его член, ранее неприятно стискиваемый тканью, облегчённо врезался в капроновую ткань чулка на девичьем бедре, и это вскружило Сакуре голову. Опьяняюще было осознавать, что именно она, пусть даже таким примитивным и грязным способом, разбила стену безразличия Учихи, а теперь он склонялся перед ней, играясь с её сосками и прощупывая влажную ткань её трусиков, отчего нестерпимо хотелось свести ноги и запрокинуть голову назад, сладостно выдыхая исступление.       Саске резко оторвался от девушки, поднимаясь и влеча её за собой. Он сел в своё место пилота, приглашая Сакуру присоединиться к нему. И она не разочаровала его, второй раз за день забираясь к нему на колени. Учиха бесцеремонно отодвинул мокрые трусики Харуно в сторону, задевая тканью налившийся кровью клитор. Она выгнулась в спине от неожиданного прикосновения к тому месту, что требовало разрядки, и под удобным углом Саске медленно, растягивая удовольствие, вошёл в неё, поражаясь узкости внутри девушки.       Сакура шумно выдохнула, опускаясь на разгорячённый половой орган пилота и опираясь руками на его плечи, слегка царапая липкую кожу Учихи. Из-за капелек пота места разодранной кожи щипало, но его сейчас волновало не это. Наблюдая за колышущейся грудью, что едва касалась его торса розовыми сосками, за упругие ягодицы Саске насаживал на себя Харуно, создавая удовлетворительное для обоих трение.       Ливень продолжал барабанить по огромным панорамным окнам пилотской кабины, своей пеленой скрывая слившиеся друг с другом тела от чужих любопытных глаз. Сакура запустила пальцы в смоляные волосы, прижав голову мужчины к своей груди и поддерживая ритм, заданный Учихой. Она почти была на пределе, а влагалище начало слегка сокращаться в преддверии сокрушительного оргазма, но в планы Саске это не входило. Он остановил девушку, вовлекая её в очередной, но уже страстный поцелуй, изучая ровный ряд её верхних зубов и не давая выйти её язычку из её же рта. Сидеть на мужчине и чувствовать в себе его, но не двигаться, было для Харуно ново. Крышесносно и неимоверно возбуждающе. Казалось, резервы её естественной смазки почти на исходе, но Учиха заставлял её течь сильнее, не позволяя возобновить половой акт и с остервенением сжимая её ягодицы, на которых потом, бесспорно, останутся следы от его властных рук.       Рывком он приподнял Сакуру, из-за чего той пришлось встать на ноги, чтобы не потерять опору. Саске не дал ей опомниться, разворачивая Харуно и облокачивая её на отключённую приборочную панель. Предоставляя их телам передышку, он стянул с неё трусики до колен, пока Сакура искала свободное от кнопок место для своих локтей. Но она не успела, потому что, не предупредив, Учиха вошёл в неё резко, набирая бешеную скорость, словно навёрстывая упущенное во время их паузы. Харуно, прогнувшись в позвоночнике, упёрлась ладонями в стекло, скользя по запотевшей поверхности и оставляя следы, через которые чётче были видны капли дождя. Её постанывания заглушали частое и шумное дыхание Учихи, но не лишали ощущений его рук, изучающих её тело.       Саске, нагнувшись, скользнул своими пальцами к влажным складочкам, отыскивая клитор. После серии круговых движений Сакура вздрогнула и прогнулась в спине ещё сильнее, касаясь затылком его плеча. Учиха провёл языком по лебединой шее, слегка прикусывая кожицу в конце пути, а Харуно чаще стала подмахивать ему бёдрами, привыкая к этому оглушительному темпу. Сладостная истома внизу её живота всё нарастала и нарастала, а Саске выпрямился для удобства, потому что он чувствовал, что тоже подходит к своему пику.       Девичьи руки переместились выше по стеклу, а Харуно вскрикнула: оргазм взорвал её внутренности, а член, пробивавшийся сквозь сокращающиеся мышцы влагалища, похоже, творил с её телом чудеса, выдвигая ощущения от долгожданного наслаждения на новый уровень. Ей чудилось, будто они летят, а ливень оттого такой сильный, что самолёт в движение разрезал воздух и шквал дождя высоко в небе. И ей совсем не было страшно. Она хотела летать дальше, потому что поняла, насколько это может быть прекрасно.       Саске замедлился, продлевая удовольствие Сакуры, и через несколько фрикций кончил вслед за ней, наполняя её изнутри тёплым семенем. Дав себе и ей несколько секунд, чтобы отдышаться, он помог Харуно подняться, падая вместе с ней в кресло пилота и целуя обнажённое плечо. Её липкая спина ощущала, как грудь Учихи вздымалась с каждой минутой всё реже, а откуда-то сверху нагого тела, что опять покрылось мурашками от остывшего воздуха в помещении, появилась белая рубашка, укрывая всё интересное от чёрных глаз.       Молчание снова сковало этих двоих. Они мирно восстанавливали дыхание, а Харуно даже блаженно сомкнула веки, растворяясь в уверенных и крепких объятиях мужчины. В этих руках было спокойно, и Сакура сможет довериться этим рукам, будь то полёт на самолёте или их личный полёт за удовольствием. Учиха её убедил в своей компетентности.       Они просидели так около получаса, но задерживаться было нельзя: дождь прекратился, значит, скоро сюда нагрянет комиссия для выявления причин неисправности боинга. Саске без слов вызвался застегнуть молнию на её платье, и Харуно уже приготовилась к его уходу, как ловкие пальцы убрали нежно-розовые волосы за её ушко, а бархатный баритон прошептал:       — Спасибо… Сакура.