Нотр-Дам де Пари

      Чимин классный, красивый до звона в ушах, до дрожи в коленках, что Юнги хочет тому ударить чем-либо тяжёлым по голове. Мин ненавидит Чимина и его «давай будем всегда вместе, хён» и «ты для меня океан», ведь он хочет просто « давай потрахаемся» и без слова больше. Такой простой Мин Юнги, и до дури ахуенный Пак Чимин.       Мелкий делает очередную затяжку и кладёт свои ноги, на старшего, которому уже явно не до него.       Чимина тянет к искусству, к чему-то большему, нежели секс по дружбе, но Юнги лишь ржёт и докуривает свой косяк, говоря, что он мелкий фантазёр. Пак говорит, что у Мина дурь в голове от недотраха, и что он вообще обнаглел средь белого дня курить траву, но тот хватает его за ногу и шипит, как кот, кусая куда-то в области колена. Чимин глаза закрывает и видит небо Парижа, огромные соборы, и улыбается всему этому.Пака тянет к искусству, а Юнги к этому любителю помечтать. Чимин раздражает до кончиков пальцев, что хочется упасть с девятого этажа, разорвать эту тупую связь между ним и Паком, заставляющую резать вены на запястьях и драть обои на стенах от безысходности. Юнги вытирает лицо рукой и тянет младшего, летающего где-то над маленькими улочками Парижа, за запястье на себя, хватая грубо за волосы. Мин думает, что Чимин жалкий, и жизнь его жалкая, которую разбавляют лишь сны об искусстве. Чимин видит тяжелые бетонные стены и роспись на них, от которой у него глаза закатываются, и шепчет Юнги прямо в губы что-то французское « Нотр-Дам де Пари», отдавая себя в руки искусства с дотошным именем—Мин Юнги. Старший рисует губами узоры на животе Пака, как самый искусный художник, что младшего выворачивает изнутри, а в место крови по венам течёт краска всех цветов и оттенков. Юнги не любит медлить, поэтому он срывает с Чимина ненужную одежду, говоря, что сегодня он будет рисовать его обнаженным, и ловит своими губами губы Пака. Мин проталкивает в рот Чимина два своих пальца, что тот видит самые красивые соборы перед глазами и думает, что он обязан там исповедоваться после грязной работы с этим художником. Юнги проталкивает в младшего пальцы и чувствует, как наркотик требует выйти наружу, и Мин из-за всех сил старается сдержать это чувство в себе, глубже проталкивая свои пальцы в извивающегося под ним Пака. У Чимина крыша едет от всего происходящего, а особенно от мастера, который заставляет почувствовать страсть во всей своей красе, отдающейся возбуждением где-то в области паха. Юнги входит в Чимина, чувствуя, как внутри него влажно и горячо. Пак стонет, как самая дорогая французская проститутка, и думает, что после этого он заберет с собой картину вместе с художником, чтобы показать его самым лучшим соборам Парижа, расписанных не хуже, чем рисует Юнги. Пак видит звёздное небо Франции перед глазами и хватается ногтями за шею Юнги, чтобы не провалиться в эту бездну звёзд, манящую Чимина к себе. Юнги не знает, как Чимину удается заставить его творить, делать нечто большее, чем грубый секс.Он заставляет вместе с ним любоваться красотой Нотр-Дам де Пари, о красоте которого он слышал только от Чимина под наркотой, но ярко представляющего его себе во всей своей красе. Пак видит выступающую венку на шее Мина, и хватается за нее зубами, рыча как голодный зверь, нежелая ни с кем разделять этого бедного художника, что так ярко врывается в него резкими толчками, заполняя всё внутри собой. Юнги толкается в младшего, запрокидывая голову назад, содрагаясь от такой близости с предметом своего обожания и непримиримой ненависти, от чего глотку раздирают стоны, похожие на рык неизвестного человечеству животного. Чимин хватает воздух ртом, боясь, что он закончится, и кончает себе на живот с громким именем художника на своих устах. Юнги падает сверху на Пака, дыша тому в шею, и говорит, что тот невыносим.Пак улыбается и представляет, сколько еще картин он сможет нарисовать с этим мастером. —Я покажу тебя Парижу, —говорит Пак, —я покажу тебе Нотр-Дам де Пари. Юнги смеётся и думает, что в следующий раз, они попробуют что-нибудь новое.