От прошлого не убежишь

      С трудом открыв глаза, я неуверенно шевельнула руками, болезненно морщась. С каждой минутой жёсткие веревки все сильнее и сильнее впивались в кожу моих рук, каждое движение приносило тупую, саднящую боль. Сведенные за спиной руки доставляли неудобство да ещё и мешали нормально передвигаться. И я не решалась лишний раз пошевелиться, поэтому устало опустилась на холодный пол, подогнув под себя ноги.       Мелко дрожа от холода, я ругала себя за то, что не надела более тёплую одежду, когда выходила из квартиры. Ну а что? Всего один пролёт - в лёгкой водолазке и джинсах можно дойти. Но ведь я не знала, что вместо нормального праздника окажусь в подвале какого-то дома! И телефона нет...       Умудрившись вытереть влажные дорожки слез о ткань кофты на плече, я тихо шмыгнула носом и тяжело вздохнула. Сидит ведь, смотрит на меня откуда-то из темноты. А глаза у меня слишком болят от слез, чтобы зазря напрягать их и всматриваться в темень.       – У тебя удивительные глаза, – произнёс мужчина, подходя к маленькой девочке на улице вечером, когда фонари уже зажглись, а на небе появилась луна. – Словно ягодки.       Беловолосая девочка слабо улыбнулась, смотря себе под ноги и продолжая идти вперёд, неосознанно подходя ближе к незнакомцу. Мужчина почему-то внушал к себе доверие. Может, из-за тёплого блеска в глазах. Может, из-за приятной улыбки.       – Меня зовут Витольд, если хочешь, можешь пойти со мной. Я покажу тебе одно потрясающее место.       Малышка с сомнением уставилась на взрослого мужчину, прикидывая в голове, чем все это может обернуться. Но уже через несколько секунд утвердительно кивнула.       Глупая! Почему я тогда согласилась пойти с ним?! Ведь если бы не согласилась, то не была бы в таком положении сейчас! Но... ведь тогда я бы не встретила всех тех ребят, с которыми так подружилась в Италии. И пусть они меня сейчас ненавидят. Раньше я чувствовала их искреннюю дружбу.       – Черт, Кас! – тихо воскликнула я, вновь чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слезы. Давненько я так много не плакала. Неужели, этому гаду удалось сломать меня?       Ведь парень наверняка беспокоится... Сколько я уже здесь? Час? Несколько? Или день? Я же знаю, как Кастиэль дорожит мою. Как любит и бережёт. Но сейчас он не смог уберечь. Забавно получается. Видимо, придётся самой спасать свою шкуру.       Неожиданно недалёко от меня послышался какой-то шорох, а после пара гулких шагов, разлетающихся по пустому помещению протяжным эхом. Он стоит совсем рядом. В паре метров от меня. А в руках, я совершенно точно уверена, вертит нож. Острый, от удара которого можно скончаться на месте.       Вдруг в комнате вновь загорелся свет, который Витольд потушил несколько минут, а может, и полчаса назад. Я совсем потеряла счёт времени. И неожиданный поток света совсем обескуражил меня, заставляя щуриться и отворачиваться от лампочки.       – Потрясающе! Такой большой прыжок! – восхищенно кричала молодая девушка, неотрывно наблюдая, как мужчина, согласившийся стать её наставником, спрыгивает с высокого каменного забора так ловко, как будто с детства занимался только прыжками.       Он походил на огромного рыжего кота, улыбающегося во все тридцать два зуба, вдобавок ещё и объевшийся сметаны. Грациозность, сила и ловкость - все это сочеталось в мужчине с необычным медным цветом волос.       – Пустяки, – молодой человек усмехнулся, принимая из рук своей ученицы бутылку воды. Он внимательно следил за ней и уже сейчас видел соперника. Но чтобы разбить крепкую выдержку девушки, нужно поднять её как можно выше. И сделать это любыми способами.       – Знаешь... – беловолосая смущенно опустила глаза, дергая себя за косичку. – Ты мне... нравишься.       Вот оно. Появилась одна зацепка. Осталось только раскурить и заставить верить, а потом посильнее ударить и разбить все мечты. Это же легко.       – Ты такая милая, – мужчина усмехнулся, ероша мягкие волосы девчушки. – Ты мне тоже нравишься, но я намного старше тебя.       – Это неважно! Вот увидишь, я вырасту и сумею очаровать тебя!       – Посмотрим, малышка, посмотрим...       – Какая я была дурой, что влюбилась в тебя! – гневно воскликнула я, с усилием раскрыв глаза и с ненавистью взглянув на Витольда.       Он стоял прямо передо мной, мерзко улыбаясь. Он что-то задумал, но я не могу нормально рассуждать. Воспоминания как назойливые мухи кружат рядом, выводя меня из спокойного состояния.       – Думаю, что отрицать этого я не буду, – мужчина хмыкнул и подошёл ко мне, присаживаясь рядом на корточки и разглядывая моё лицо.       Так неприятно видеть его лицо совсем рядом. Ненормальное, раздражённое и сумасшедшее. Точно, сумасшедшее. Он сошёл с ума ещё давно, но умело это скрывал, прячась за маской добродетеля.       – Тебя все равно посадят. Хотя, лучше бы убили - проблем меньше было.       Все свои слова я буквально выплевывала мужчине в лицо, не желая нормально с ним говорить. Он не заслуживал ничего, совершенно. К своим друзьям я отношусь с тёплой любовью и уважением. Кастиэля я люблю всей душой. Но к своему бывшему наставнику я даже не знаю, как относиться. Разочарование и разрушенные мечты - вот мои ассоциации, связанные с Вито. Хах, забавное прозвище. Как у собаки.       Лампочка несколько раз мигнула, но не перестала гореть, разбавляя тишину слабым жужжанием. Где-то капала вода, слышался шорох - опять крысы приползли. А Витольд продолжал прожигать меня взглядом. Таким же холодным, каким и тогда, пять или шесть месяцев назад. Когда мы узнали, что ребята погибли. Взгляд такой же холодный и сдержанный. Будто бы мужчина хочет ударить меня, но держится из последних сил, чтобы не навредить сильнее перед чём-то более устрашающим.       Девушка металась по комнате, как тигр в клетке. Взгляд испуганный, опустошенный, разбитый. Вся радость, присущая ей, постепенно испарялась, оставляя на своём месте пустоту, где впоследствии вырастет стена, отгораживая девочку от всего мира. Настенные часы пробили полночь, и от неожиданности морально раненная глава банды вздрогнула. Словно загнанная лань она смотрела большими глазами на охотника и ждала своего приговора.       – Что ты мечешься? – отстранённо выдохнул её наставник, даже не планируя поддерживать свою любимую. Но любимую ли?       – Разве ты не понимаешь? Они... погибли. Из-за меня! Я не могу спокойно сидеть, – заламывая руки, беловолосая дрожащими пальцами тёрла ракушку, будто бы она могла чем-то помочь. – Что мне нужно сказать им всем? Как поддержать? Не молчи! Скажи хоть слово!       Крик девушки раздался в комнате, не вылетая за её пределы. За окном начинал накрапывать дождь, отражаясь в голове набатом. Не успев опомниться, ученица оказалась прижата к стене, чувствуя острую боль в плечах. Её наставник больно сжимал пальцы на плечах, оставляя за собой ноющую боль, зато в красных глазах застыли слезы, так и не успев пролиться.       – Заткнись! Возьми себя в руки и успокойся! Если ещё хоть что-то вякнешь, я не знаю, что сделаю!       Резкие, ранящие сердце слова. Но их нужно выдержать. По крайней мере, они немного привели девушку в чувство. Ведь она знала, что её любят, а поэтому так быстро простила. Хоть и не следовало.       Вырвавшись и выбежав из комнаты, светловолосая незамеченной оказалась на улице, шлепая легкими кроссовками по небольшим лужам. Нужно бежать. Её друзья не поймут. Все потом. Сейчас нужно, хотя бы, прийти в себя. А потом уже принимать решение.       Витольд протянул руку и, не успела я отстраниться, сжал костлявые пальцы на моем подбородке, запрещая шевелиться. Его глаза, цвет которых нравился мне, смотрели на меня с презрением. Этот взгляд убивал намного быстрее, чем что-либо другое. Он выжигал меня изнутри, терзая сердце и не оставляя шансов на спасение. Почему на меня до сих пор влияет этот мужчина? Думаю, что ответ на этот вопрос можно найти. Он был моим наставником и другом, которому я доверяла, а поэтому никак не могу полностью забыть о нем.       – А ведь я скучал, – произнеся это, Витольд резко приблизился ко мне, впиваясь в губы поцелуем. Да, именно впиваясь. Это было неприятно, словно два острых лезвия терзали нежную кожу, доставляя тупую боль и омерзение.       Умудрившись сомкнуть зубы на верхней губе мужчины, не успела я оглянуться, как получила очередную звонкую пощечину. Казалось, кровь уже просто не может сочиться из моих ран. Лицо мертвенно бледное, дорожки крови уже подсохли, а боль распространялась по всему телу. Скорее бы это все закончилось. Мне уже все равно, какой будет исход этой истории.       – А характер-то окреп, – хмыкнул мужчина, облизывая губы. – Что, почувствовала вольную жизнь? Не нужно было мне тогда отпускать тебя. Вынесли бы тебе приговор, и не мучилась.       Закрыв глаза, я опустила голову, редко и тихо дыша. Я слишком устала. Больше не могу терпеть. Как там говорят все «умные» философы на страничках соцсетей? Каждый должен пройти свой жизненный путь сам? Или ему должны помогать другие? Боюсь, мне нужна помощь. Там, у меня дома, я, возможно, и не дождусь её. Ведь по словам Витольда они все хотят наказать меня. Но ведь у меня есть и другие друзья. Кастиэль, Роза, Лиз... Они же не бросят меня! И наверняка сейчас волнуются.       – Я не обязана жить, следуя твоим указаниям.       Мужчина повернулся ко мне и склонил голову набок, отчего его спутавшиеся медные пряди упали на плечо. Смотрит пристально, как будто бы не верит. Но я все это говорила от самого сердца. Хватит с меня! Возможно, это мои последние минуты жизни, но я больше и секунды не проживу по чужой указке.       – А разве не ты считала меня своим наставником? Ведь... – он замолчал, устало глядя на меня, – ведь я желаю тебе только добра.       – Оно и видно! Совсем недавно ты хотел убить меня. Да и сейчас не откажешься. – Я горько усмехнулась, сплевывая на пол кровь. Что-то мне совсем паршиво стало. Ещё не хватало морально проиграть этой заразе.       – Боюсь, это не я тебя убиваю, – тихо пробормотал Витольд, ероша мои волосы, из-за чего я снова вздрогнула. – Тебя убивают твои же друзья.       Что? О чем он сейчас? Ведь не знает ничего, откуда такая уверенность в хриплом голосе?!       – Не удивляйся. Я же не с пустыми руками пришёл к тебе. Я наблюдал за тобой, твоими друзьями и парнем. Такие лживые слова и улыбки, – усмешка на его губах и мой шокированный взгляд в пол. Я сейчас в таком состоянии, что готова верить всему, даже уверенная в неверности всех слов. – Друзья пропадут после школы, парень бросит через пару лет, если не раньше. Тебе некуда податься. Не в Италию же соваться.       «Объявляется посадка на последний рейс в Париж, Франция. Повторяю, объявляется посадка...»       Ну вот и все. Остались считанные минуты до конца старой жизни. Впереди ждёт новая, но счастливая ли?       Девушка стояла со всеми своими скудными вещами в одной сумке и смотрела на ночную улицу. За спиной был тот самый рейс, на котором совсем скоро беглянка должна была улететь из своей родной страны. Навсегда. Может быть, даже не связываясь больше никогда со своими родными. Если и будут искать, то не скоро найдут. Разве что бабушку жаль. Ведь у неё был цветочный магазин, в котором девушка постоянно помогала.       Опустив глаза и проверив небольшой пластырь, приклеенный под правым глазом, светловолосая развернулась на сто восемьдесят градусов и зашагала прочь от темных улиц. Пусть там везде горели фонари, мерцали вывески и смеялись люди - все это было уже прошлым. Хотелось бежать. Куда угодно, но главное - бежать.       Бежать от прошлого.       – Я не боюсь! – крикнула я, отчего мой голос звоном отразился в пустой голове. Уже все равно - кричать или нет. Ведь я чувствую свои последние минуты, утекающие, словно песок, сквозь пальцы. – Я хочу встретиться с ними лицом к лицу!       – А не безрассудно ли это? – неожиданно перебил меня Витольд. – Умереть от моей руки, от рук друзей или просто со временем. Все эти варианты плохи. Но...       Мужчина обошёл меня и встал сзади, резко хватая меня за веревки и поднимая руки вверх, до хруста заламывая их. Я вскрикнула, а из уголков глаз по щекам полились слезы. Неожиданно и, как всегда, больно. Стискивая зубы до боли в челюстях, я пыталась подавить протестующие стоны, но Витольд тянул сильнее, отчего я уже была готова просить пощады.       Чувствую себя сломанной куклой. Ненужной, которую закопали на пыльном чердаке. Вместо чердака - подвал. Пыль заменила кровь. Но кто меня бросил? Хочется увидеть тех людей, которые решили это сделать. Но одновременно и не хочется представать перед ними в таком жалком состоянии. Остаться бы здесь, вот только боль убрать совсем.       – Тебе не кажется, что к своей жизни можешь прикасаться только ты? – шепнул мне мужчина, склоняясь к самому уху, чтобы я слышала каждое шипящее слово. – Бог дал, бог взял, так? Но ведь жизнь по праву принадлежит тебе. Так отними её у себя сама.       Совершенно неожиданно веревки на моих кистях разрезали. Они упали куда-то на пол, но больше не волновали меня. Растирая затёкшие руки и возобновляя кровообращение, я пыталась понять, что происходит, но здравые мысли уже давно покинули меня.       Витольд вновь встал передо мной, держа в руке нож. Неужели он думает, что я... покончу с собой? Чего таить, это и так видно по его глазам. Но соображать ещё получалось, и я замотала головой, тут же морщась от нового приступа головокружения.       – И не подумаю, – тихо выдохнула я, на что мужчина цокнул языком.       – Не бойся, это не больно. Ты просто заснёшь, – голос вкрадчивый и утешающий, как будто маленького ребёнка укладывают спать. – Идти тебе некуда, в скором будущем ты лишишься всех своих друзей. Неужели ты хочешь жить совершенно одна в этом мире и бояться, что в любой момент тебя могут найти и прикончить?       И мне приходиться слушать, потому что заткнуть уши просто нет сил. И с каждой секундой, с каждым сказанным словом эта затея не казалась мне такой уж и безумной. Да, этого нельзя делать, но... другого выхода нет. Или выход есть всегда? Стоит потянуть время или попытаться образумить Вито? Нет, лишь один выход казался мне самым простым.       Я сломалась. Последние камни моей стены, защищавшей моё сердце от внешнего мира, рассыпались и превратились в песок. Противный и сыпучий. Который проникает везде, раздражает и скрипит. Я проиграла. Проиграла себе, проиграла Витольду, проиграла миру и жизни. И уже совершенно не хочется начинать новую партию, когда предыдущая попытка также закончилась провалом. И я просто устала.       Витольд довольно хмыкнул, и голос его отразился от ледяных, сырых стен помещения. Он тоже чувствует, что я сдалась. И собирается воспользоваться этим, надавив ещё немного, чтобы уж наверняка... Чтобы до конца, навсегда.       – Не бойся, – вновь повторил он. – Просто проведи несколько раз - немного поболит, но потом ты почувствуешь облегчение. Хватит тебе мучаться здесь, мне и самому тяжко смотреть. – И недолгое молчание. Как будто мужчина подбирает нужные слова. – Я буду с тобой. Как и раньше, чтобы ты ничего не боялась.       Противный комок вновь подступил к горлу. Как эта скотина может говорить такие вещи? Как?! Но... неужели это и правда конец? Я вот так вот и умру? Среди крыс, плесени и рядом с ним? Моим противником, врагом и первой, бывшей любовью. Может, это прозвучит глупо, но обидно. Никто не придёт, не пожалеет и не увидит мои последние минуты.       – Простите, ребята, – одними губами прошептала я, закрывая лицо руками. – Кастиэль, люблю тебя и буду помнить все оставшееся время. И друзья... Мои самые первые, настоящие друзья. Может, слова Вито - чистая правда, и вы правда не хотите меня видеть. Но для меня вы остаётесь самыми любимыми и дорогими людьми. И бабушка... ты просто заменила мне мать. И этим все сказано.       Глупо: вот так прощаться с людьми, которые никогда не услышат моих слов. Но то, что я хочу сделать - практически осознанно. И безвыходная ситуация только давит на меня.       Мне в ладонь уткнулась холодная рукоять ножа, и я непроизвольно сжала её. Всего лишь пару раз? Не больно и быстро? Я слишком устала. И хочу только отдохнуть. Надеюсь, я и правда засну.       Откинув мешающую белую прядь с лица, я посмотрела на острое лезвие. Блестящее и манящее. Что-то в моей голове отключилось, и мне захотелось увидеть на этом чистом клинке красные капли. Руки ужасно дрожат, вот-вот выронят нож. Мне остаётся только сильнее сжимать его в холодной руке, прижимая к тонкому запястью, не решаясь надавить посильнее, разрезая тонкие ткани, под которыми четко видны темно-синие вены.       – Я отказался от мести, когда понял, что люблю тебя! – и я отчётливо почувствовала тот непривычный запах и вкус руки, резко накрывшей мой рот, прерывая тираду моей ругани. И настоящий ужас в темно-серых глазах оттого, что я скажу «нет». Мне есть, зачем жить. И уж точно не следует верить словам человека, доверие к которому уже давно потеряно.       – Нет! – крикнула я, отбрасывая нож в темноту, откуда сразу же донёсся плеск - бросок пришёлся аккурат в неглубокую лужу.       И теперь нужно только выдержать. Не отступать и верить в себя. Ноги в оковах? Не беда, и так справимся. Силы уже на исходе? Кому это раньше мешало? Я уже ничего не боялась. Хотелось покончить со всем - раз и навсегда.       Неожиданный, тут же выбивающий из колеи удар пришёлся мне в районе груди, заставляя задыхаться и пытаться глотнуть хоть немного воздуха. С ноги бил. Черт, ведь я могу и проиграть. Ещё один удар рукой по щеке. Наотмашь, заставляя поднять голову и открыть беззащитное горло. Чтобы потом сразу же сжать руку на нем до хруста, до помутнения в глазах. Сжимать так сильно, как будто оголодавший стервятник нашёл первую маленькую мышку.       Я кожей чувствовала костлявые пальцы на своей шее, как они давили на трахею, пытаясь сломать. Цепляясь пальцами за сильную руку, я глотала ртом воздух, который никак не мог попасть в лёгкие, и старалась разорвать сжимающие тиски, чувствуя, что с каждой секундой приближаюсь к проигрышу. Закрыв глаза и извиваясь, как уж на сковородке, я на что-то надеялась. На чудо, на первое чудо в своей жизни, которое должно было произойти сию же минуту.       Но свет в моих глазах медленно потухал, запахи смешивались и становились похожими друг на друга, боль во всем теле, лице и горле притуплялась, а звуки затихали, донося до меня лишь едва слышный топот откуда-то сверху, вероятнее всего, из квартир. Лишь последняя связная мысль, возникшая в моей голове, была о Кастиэле. Ведь именно такие торопливые и тихие шаги я слышала, когда парень хотел в шутку напугать меня, неожиданно подкравшись сзади.