***
Дин пришел в себя в некой колыбели, напоминавшей кровать с водяным матрасом. Поначалу, не открыв еще глаз, он даже поежился, наслаждаясь удобством. Ему было не холодно и не жарко, а поверхность, на которой он лежал, идеально повторяла форму его тела. Словно отлитое по мерке кресло космонавта. Что-то влажное, похожее на слишком гибкий палец, скользнуло по его щеке и губам, пощекотало под ухом. Дин открыл глаза и заорал. Он все еще был в пещере. Вероятно, не той, в которой упал в озеро. Или в какой-то отдаленной ее части. Стены светились призрачным зеленовато-голубым светом, испускаемым то ли плесенью, то ли жившими на камнях микроорганизмами. Он не отбрасывал теней, но превращал полную тьму в сумрак, позволяя рассмотреть окружение. То, что Дин принял за очень удобное кресло или матрас, оказалось свернутыми щупальцами какого-то огромного монстра, голова которого нависала над Дином подобно гигантскому шару. Морда чудовища напоминала пародию на человеческое лицо — огромные, светившиеся ярко-голубым глаза, широкий рот, а не клюв как у осьминогов, и два отверстия над верхней губой, видимо, ноздри. Под головой шея, переходившая в покатые плечи, а дальше тело превращалось в клубок спутанных щупалец разной толщины, часть которых и образовали уютное Диново лежбище. То, что гладило Дина по лицу, тоже было щупальцем, тонким и длинным. Дин попытался замахать руками, оттолкнуться ногами, но щупальца немедленно пришли в движение, обвили его лодыжки, бедра, плечи и талию, растянули конечности в разные стороны, придавая сходство с морской звездой. То самое тонкое щупальце, гладившее Дина по лицу, настойчиво и бесцеремонно ткнулось прямо в ухо. Дин дернул головой, пытаясь избавиться от него, но и голову зафиксировали на месте, не позволяя ей сдвигаться ни на дюйм. Кончик щупальца проник глубоко, глубже, чем ватные палочки, которыми Дин пользовался после душа. В голове возникло что-то вроде щекотки, из которой сформировалась явно не принадлежавшая Дину мысль. "МОЙ!" — скорее почувствовал, чем услышал Дин. — Отвали, сука! — рявкнул он. "МОЙ!" — торжествующе прогремело в мозгу. Пришедшие в движение щупальца вознесли Дина, подвесив в пустоте вверх головой, и Дин смог взглянуть вниз, на свое тело. Он был абсолютно обнажен, куда-то подевались защитный комбинезон, куртка, высокие горные ботинки и все снаряжение. Ни единой нитки не прикрывало его тела, только толстые жгуты темных тентаклей перечеркивали его там и тут. Если Дин думал, что криком сможет принудить чудовище к повиновению, он очень ошибался. Не сводившее с него немигающих, светящихся, словно фары дальнего света, глаз, оно неторопливо принялось растягивать конечности Дина. Как ни напрягал Дин мышцы, сдвинуться или хотя бы воспрепятствовать ставшему очень быстро болезненным натяжению не выходило. Вероятно, так чувствовали себя попавшие на дыбу жертвы инквизиции. Дин открыл рот, чтобы набрать воздуха и снова закричать, но одно из щупалец бесцеремонно проникло в него, разом заполнив до предела и перекрыв доступ воздуха. Пару секунд спустя щупальце двинулось обратно. Дин приготовился орать, как только оно покинет его рот, однако этого не произошло. Только он успел вдохнуть, как утолщивщееся и ставшее более упругим, если не сказать, твердым щупальце сменило направление движения, тараня его глотку. Попытка впиться в заполнившую его плоть зубами ничего не принесла, щупальце было упругим, как резина, и не поддавалось, а двигавшая ее сила была слишком велика, так что Дину пришлось разжать зубы, если он не хотел их лишиться. Движения приобрели ритмичность, и Дин кое-как приспособился вдыхать в те моменты, когда щупальце покидало его горло. Это полностью заняло его, и он перестал выгибаться в растянувших его тентаклях, почти расслабившись. Однако он очень сильно ошибался, думая, что на этом все закончится. Как оно там говорится, если насилие неизбежно, попробуйте расслабиться и получить удовольствие? Удовольствия в происходившем для Дина было мало, однако чем меньше он сопротивлялся, тем меньше неприятных ощущений испытывал, если, конечно, не принимать во внимание всю ситуацию в целом. На поверхности хозяйничавшего в его рту щупальца проступила смазка, облегчая его продвижение. Дин судорожно сглатывал, чувствуя пряный, кисловато-освежающий вкус. Одновременно тентакли потоньше, увенчанные присосками, отыскали его соски и приникли к ним в извращенной пародии на поцелуй. Между ног зашевелилось нечто, и вскоре яйца Дина и его расслабленный поджавшийся член облекло плотным и упруго-мягким. Движения отдельных щупалец постепенно согласовались, обрели ритм и постоянный темп. Дин почти перестал сопротивляться, когда щупальце в его рту проникло слишком глубоко, практически в пищевод, а потом он почувствовал, как что-то потекло внутрь, прямиком в желудок, наполняя его. Остатки выделений попали ему на язык, когда тентакль покинул рот. На вкус они были довольно приятны, более интенсивные, чем смазка. Дин почувствовал, что его слегка повело, словно он выпил чего-то крепкого на голодный желудок. Голова закружилась, зрение перестало быть четким. А еще под кожей появилось странное щекочущее чувство, которое постепенно разрослось в возбуждение. Монстр словно почувствовал происходившее со своим пленником, потому что его манипуляции стали более интенсивными. Поглощенный жуткой, но невероятно приятной дрочкой, Дин не сразу отреагировал на поглаживания между ягодиц. Это просто добавляло пикантности, усиливало удовольствие. Когда же что-то тоненькое проникло внутрь, метаться было поздно. Щупальце, поначалу робкое, довольно быстро принялось утолщаться, растягивая мышцы. Судя по тому, как лeгко оно скользило, смазки и там было достаточно. Поняв, что его уже полноценно трахают в зад, Дин вновь задергался, извергая поток ругательств. "ТИШЕ!" — раздалось у него в голове. "НЕ НАДО ШУМЕТЬ!" И сразу же в рот опять полезло мерзкое, толстое и извивающееся. Несмотря на сладкий дурман и не спадавшее возбуждение, Дин понял, в какой ловушке оказался. Все его тело было опутано тентаклями, покрытыми присосками, и те раз за разом оттягивали кожу, заставляя Дина вздрагивать. Щупальце на члене стало полым, всосало окрепший орган и задвигалось волнообразно, словно выдаивая. Одно щупальце в заднице сменилось сразу тремя, которые не просто двигались взад и вперед, а раздвигали, растягивали мышцы, словно готoвя место для чего-то большего по размеру. Дин запрокинул голову, насколько это вообще было возможно с отростком во рту и еще парочкой, обвивших его шею. Чудовище не мигая смотрело на него с высоты своего роста. Его лицо оставалось совершенно невыразительным, только порой дрожь по коже пробегала. Глядя на эту тварь, Дин попытался дать ей понять, что ему плохо, но она либо не желала этого понимать, либо ей было совершенно наплевать. Щупальца на ногах Дина напряглись, сгибая их в коленях, приподнимая и одновременно растягивая ягодицы. Дин скосил глаза вниз. Откуда-то из середины похожих на змей отростков появился один, большой, твердый даже на вид. Дин замотал головой, точнее, чуть не сломал шею, пытаясь это сделать, но монстра это не остановило. Толстый отросток ткнулся в подготовленный и растянутый анус, преодолел остаточное сопротивление и двинулся внутрь мелкими толчками. Дин чувствовал себя заполненным до предела, нет, переполненным, превратившимся в стакан, из которого вот-вот хлынет сравнявшаяся с краями жидкость. Подобно поршню, отросток двигался мощно и неумолимо, с каждым толчком почти разрывая Дина на части и одновременно доставляя неизведанное доселе удовольствие. Ни один минет, ни один трах, никакие ласки не достигали уровня совокупления с пещерным осьминогом. Внутри у Дина все горело, из низа живота распространялись волны блаженства, иначе назвать это ощущение было нельзя. Быть заполненным одновременно со всех сторон, когда ни один квадратный сантиметр кожи не оставался без внимания, и пребывать при этом в сильнейшем сексуальном возбуждении — это ли не идеальный секс всех времен и народов? Дин закрыл глаза, стараясь не думать о том, как выглядел его нечаянный партнер. Щупальце в заднице окончательно отвердело и ускорилось. Несмотря на отросток во рту, Дин издал какие-то странные, курлыкающие звуки и внезапно кончил. Точнее, кончал он невероятно долго, оргазм не прекращался, выкручивая нервы и поджаривая их на сковородке. Дин послушно проглотил все, что пролилось ему в рот. Он чувствовал, что в зад ему тоже течет, но сделать он все равно ничего не мог, а потому смирился. Все заканчивается, закончился и казавшийся бесконечным Динов оргазм. Рот чудовища приоткрылся, и раздался глухой скрежещущий рокoт, эхом отразившийся от стен пещеры. Многочисленные щупальца, обвивавшие Дина, начали постепенно исчезать. Вскоре полностью обессиленный Дин отключился в упругом объятии тентаклей своего нечеловеческого любовника.***
Сколько прошло времени, Дин не знал. Он проснулся отдохнувшим, только жутко хотелось есть. Тело болело, и, посмотрев на себя, Дин увидел, что оно покрыто следами присосок, в тусклом свете казавшихся черными. Между ног словно образовалась гигантская дыра, и это было самым отвратным. Дин завозился, и немедленно возникла монструозная голова, склонившаяся над ним, как мать склоняется над колыбелью. — Отпусти, — пробормотал Дин. Потом откашлялся и более твердым тоном потребовал: — Не понял? Отпусти, говорю, сука! Вместо того, чтобы последовать требованию, монстр помог Дину принять сидячее положение, а потом вдруг ткнул в лицо еще трепещущую, явно только что пойманную рыбу. Дин задергался, отпихивая подношение и невнятно крича. Монстр рыбу убрал и сунул себе в рот, принявшись задумчиво пережевывать. Тут Дин не выдержал, отвернулся и его стошнило. На это осьминог никак не прореагировал, только опустил Дина на пару секунд под воду и подвигал туда-сюда, словно полоща. Потом вновь устроил дрожащего от холода Дина в объятиях, согревая и — Дин мог бы поклясться, что чудовище попыталось успокоить его, поглаживая по голове, плечам и груди. Согревшись, Дин начал вновь задремывать, но постепенно расслабившийся после спазмов желудок вдруг издал громкое урчание. Монстр зашевелился, приподнялся, придерживая Дина. Несмотря на все манипуляции, он ни на секунду не освобождал полностью его руки и ноги. Движение было слишком быстрым, Дин даже не понял, что произошло, но внезапно перед ним появилась зажатая в щупальце тушка крупной летучей мыши. На глазах у Дина второе щупальце рывком оторвало ей голову, а потом ткнуло кровавый обрубок в рот Дину. Тот заорал, однако щупальца напряглись, удерживая его на месте. В рот текла кровь, и, чтобы не захлебнуться, Дину пришлось глотать. Он и не подозревал, что в таком мелком зверьке может быть столько крови! Напоив Дина, монстр, похоже успокоился. Несмотря на то, что обычно у Дина чувство времени было развито довольно хорошо, в постоянном полумраке пещеры он совершенно потерял ориентацию. Какое-то время он ждал, потом дремал, а потом чудовище разбудило его, бесцеремонно сунув отросток в рот. И начался второй круг траха, практически ничем от первого не отличавшийся. Дин то орал, то терпел, опять наглотался непонятной субстанции, весь обкончался, пока здоровенный член твари (в этом он уже не сомневался) без усилий ходил в его растянутом донельзя заду. День за днем, или, лучше сказать, раз за разом, Дин спал, просыпался, ел предложенную чудищем еду — тот доставал для него белых мидий со дна, и крупные клубни каких-то вероятно подводных растений, которые Дин грыз как яблоки, несколько раз ловил и даже разделывал рыбу. Диета была не самой привычной, и у Дина регулярно бурлило в животе. Тот даже раздулся, и Дин с тревогой ждал момента, когда сдохнет от заворота кишок или еще какой-нибудь дряни. Задница почти не болела, зато монстр перестал вытаскивать из нее отросток, перекрывая растянутый проход и не позволяя ему сжиматься. А потом Дин явно съел что-то совсем неподходящее, потому что у него начались натуральные спазмы. Он стонал, чувствуя, как под его ладонями свод его живота движется волнами. Утомленный этими звуками, монстр бесцеремонно заткнул ему рот, а потом сунул в воду. Щупальце из заднего прохода вышло, и Дин наконец-то опорожнился. Почти сразу живот успокоился, и Дину стало так хорошо, как давно уже не было. Монстр явно ощутил это. С тех пор, как он в начале "говорил" с Дином, он перестал формулировать четкие слова, однако посылал ему порой разнообразные "видения", смутные, но насыщенные эмоциями. В этот момент Дин почувствовал, что его переполняет радость, гордость и другие положительные чувства, пришедшие извне. Ведущий практически младенческое существование Дин погрузился в дрему, опутанный чужими чувствами как щупальцами. Ему снилось, что он опустился под воду и поплыл. Он мог дышать, но это его не удивило — во сне и не такое бывает. А потом он будто уперся в плотную пленку, которая не хотела его пропускaть, но некая сила давила и давила, и внезапно пленка прорвалась, сила швырнула Дина вверх, он промчался сквозь толщу воды и вынырнул на поверхность, задыхаясь и отплевываясь. Человеческие голоса оглушили его, он завертелся, колотя руками по воде, и кто-то прыгнул в воду и потянул его к берегу, в яркий свет прожекторов и клекот генераторов, и в мельтешение чужих рук, слов и лиц... Пока среди этих лиц Дин не выделил лицо Бенни, искаженное, потное, с искривленном в крике ртом. Бенни хлопал его по плечам, обнимал и, кажется, даже плакал... Каким-то образом Дина очень быстро доставили на поверхность, завернув в одеяло, и переправили на вертолете в больницу. Никто не обратил особенного внимания на следы на его теле, приняв их за синяки, а все подробности остались между Дином и его лечащим врачом. Он отсутствовал восемь дней, за это время Бенни, Гарт и Альфи подняли тревогу и организовали спасательные работы. Все вещи Дина, включая нерасстегнутые обвязку, комбинезон и неразвязанные ботинки нашли в озере. Там же были и рюкзак, и каска с фонарем. Дин словно испарился из вещей, а потом появился внезапно из ничего в том же месте неделю спустя.***
Дин не перестал заниматься спелеологией, но переквалифицировался на вождение групп по проверенным и хорошо известным маршрутам, не включавшим посещения подземных водоемов. Прошел год, а он по-прежнему молчал о том, где провел восемь дней, разыгрывая амнезию. Вообще-то, он был бы совсем не прочь забыть. Эти дни изменили в нем что-то, он с трудом выносил людей, его раздражали их запахи и шум, который они издавали. Секс казался пресным, хотя Дин попытался даже "расширить горизонты", но ничего подобного тому щекочущему, безумному, выворачивающему наизнанку возбуждению и удовольствию не испытывал даже под наркотой. А потом начались сны. Они напоминали "беседы" с монстром — невнятные, наполненные эмоциями, а не конкретными образами. Сейчас в них доминировала грусть, словно кто-то по Дину скучал. И Дин решился. Он читал какую-то психологическую хрень про то, что надо лицом к лицу встретиться со своими страхами. Упаковав рюкзак, собрал снаряжение и поехал к той самой пещере. На этот раз он шел один, не оставив сообщения — грубейшее нарушение всех правил безопасности, вместе взятых. Но он был скорее согласен на медную табличку со своим именем и датами жизни у входа в пещеру, чем терпеть дальше эту смутную тоску. Он справился намного быстрее в одиночку, преодолев лаз часа за два. Посмотрел на следы лагеря и, не задерживаясь, двинулся прямиком по левому проходу. Только свет его фонаря разрывал темноту — давно унесли прожекторы, смотали кабели. На берегу Дин присел, выпил кофе из термоса, поел, а потом принялся раздеваться. Он нырнул в черную воду, но та словно насмехалась, не желая его принимать. Раз за разом Дин погружался, но опустившись не больше чем на пару метров, вдруг вновь поднимался на поверхность. Уставший, он выбрался на берег и присел, с трудом переводя дыхание. Его взгляд упал на камень, большой и наверняка тяжелый. В голове вспыхнули образы ныряльщиков за жемчугом, прыгающих в воду с зажатыми между ступней обломками скал. Дин хмыкнул. Дотащил камень, оказавшийся и правда жутко тяжелым, до края, поднатужившись, поднял его и обрушился вместе с ним в воду.***
Первое, что он услышал, были странные хриплые звуки, похожие на кашель. Потом Дин понял, что звуки издавал он сам. А следом — что он опять лежит в свитой из множества щупалец колыбели, как год назад. Открыл глаза. Над ним склонилась человеческая фигура, с нормальной головой, плечами, руками. На лице был нос, и рот, и даже волосы торчали надо лбом в беспорядке. Дин покосился вниз и увидел, что там, где у людей бывают бедра, у монстра начинаются щупальца. Хотя монстром назвать это существо уже было нельзя. Дин ощутил прикосновения щупальца к голове. "КАСТИЭЛЬ", — раздалось у Дина в голове. — Кастиэль, — повторил Дин вслух, пробуя на вкус имя. — А я Дин. — Дин, — хрипло, словно впервые заговорило, произнесло существо. — Дин. Здравствуй, Дин. От этого странного знакомства их отвлекло шлепанье босых ног. Кто-то мчался по коридору к озеру. Дин обернулся и увидел в сумраке фигурку ребенка, мальчика лет десяти или около того. Кажется, у него были светлые волосы. Мальчик бежал быстро, потрясая зажатыми в руках гроздьями, похожими на виноград, а потом, добежав до невысокого обрыва, бесстрашно прыгнул вниз. Уже в полете его ноги неуловимо изменились, превращаясь в щупальца, как и у Кастиэля, и в воду он упал наполовину осьминогом. Он подплыл к ним, покачиваясь над водой и что-то громко вереща. — Сын, — глухим хриплым голосом сказал Кастиэль. — Твой сын. Мой сын. — Наш? — уточнил Дин. Его вновь окутала волна радости и гордости, пришедшая извне как и год назад, но теперь ей навстречу поднялась волна радости самого Дина. — Наш, — пророкотал Кастиэль. И Дин понял, что все сделал правильно.