Сладкая месть

В камине весело потрескивал огонь, вот только ей было не до веселья. Герцогиня сидела у остывших уже ног своего мужа и тихо плакала, не зная, что делать дальше и как продолжать жить, потому что старый герцог был для неё последней надеждой и лучом света в будущем. — Король мёртв, да здравствует король! — послышались крики за окном, и это было словно приговором для неё. — Ты слышала, что они кричат, деточка? — В покои ворвалась её нянька, напуганная как никогда. Кэролайн уже и не помнила жизни без неё. Ровенна всегда к ней относилась как к своей дочери. — Слышу, Ровенна, но что делать, я не знаю, — отчаянно прошептала Кэролайн, вытирая слёзы. — Он не смог зачать тебе ребёнка, а значит, когда узнают о его смерти, — старуха брезгливо пнула лежащий на огромной кровати дряхлый труп, — нас вышвырнут отсюда с позором, и на этот раз придётся уезжать из Англии бог знает куда. Конечно же, молодая герцогиня понимала это. У мужа не было своих детей, и Элайджа, взойдя на трон после своего отца, с удовольствием конфискует у неё замок и аннулирует этот брак, узнав, что она была даже не тронута на супружеском ложе его дядей. Новый король не был жаден, слухи о его благородстве и справедливости распространялись далеко за пределами Англии, но её муж был старшим братом королевы и земли герцога граничили с Шотландией. Элайджа никогда не позволит оставить спорные границы в руках женщины, тем более такой, как она, а значит, им с Ровенной опять придётся скитаться по многочисленным родственникам, которые будут согласны приютить их. Если ранее молодую бесприданницу принимали, то сейчас, после такого позора, рассчитывать ей было не на что. История повторялась, как десять лет назад, после смерти её родителей. Её отец был канцлером короля, и Майкл обвинил его в измене. После казни её родителей Ровенна сбежала с маленькой Кэролайн из Уэльса и они долго скитались по её многочисленным родственникам в Англии. С мужем они совсем недавно познакомились, когда Кэролайн гостила у кузины, и хоть герцог был стар — он был для неё прекрасной партией. Королева дала своё согласие на брак в тайне от Майкла, и теперь рассчитывать на благородство нового короля не было надежды, когда Элайджа разберётся, что этими землями заправляет дочь изменника, но если бы она только понесла от мужа, Элайдже ничего бы не оставалось, как смириться и прислать в замок доверенных ему людей для защиты. — Что ты хочешь от меня? — Кэролайн вскочила, крикнув няньке. Ей казалось, что всё всегда против неё, что на самом деле это её крест и судьба быть неудачницей всю жизнь. — Ты должна понести от него, детка, — заговорщически прошептала в ответ старуха. — От трупа? Ты, видимо, шутишь? — В этот момент Кэролай отчаянно желала задушить ту, что была всю жизнь для неё поддержкой и опорой. — Я решу эту проблему, тебе лишь нужно зачать ребёнка, — чопорно ответила ей Ровенна, — остальное не твоя забота. Слуги побаивались старуху, а под шумок, из-за смерти короля, и вовсе было несложно скрыть на время смерть герцога, которого челядь недолюбливала из-за жестокой тирании. Все подозревали, что герцог вовсе не болен, а мёртв, но также каждый понимал, что их молодая хозяйка, которую все уже успели полюбить, может быть изгнана из замка, а перспектива получить ещё более грозного хозяина, чем прежде, пугала, и все терпеливо помалкивали. — У нас есть неделя, — сообщила ей Ровенна, — потом будет невозможно сохранить труп при помощи моих трав. Ворота уже закрыты, чтобы до случайных путников не дошли сплетни о смерти герцога. — Ну и кого ты мне выбрала в качестве будущего отца моего ребёнка? — скептически спросила Кэролайн спустя время. Идея Ровенны не казалась ей такой уж идеальной. Да и сможет ли она зачать всего за неделю? Она просто не верила в удачный исход, после того что ей преподносила жизнь. — Путник, который устроил драку в деревенской таверне сегодня утром, — Ровенна нервно улыбнулась хозяйке, — охрана задержала его, и это как раз нам на руку. Он обычный бедняк, детка, и когда он сделает своё дело, его вышвырнут из замка. Он даже знать не будет, что побывал тут, — уговаривала её старуха, и герцогиня с тяжёлым грузом на душе всё же согласилась. Обычный бедняк оказался не таким уж и сговорчивым, и когда Кэролайн зашла в маленькую комнатушку, которая освещалась лишь одной свечой, он брыкался и извивался, стараясь освободиться от крепких верёвок, которыми он был привязан по рукам и ногам к узкой, но добротной кровати. На его глазах была повязка, чтобы он не мог видеть её, а во рту был кляп. Мужчина истерически что-то выкрикивал, но у него получалось только сдавленное мычание. Простынь почти сбилась с его голого тела, и Кэролайн даже при тусклом освещении могла заметить, что мужчина прекрасно сложен. Она провела пальчиком по его груди, и он сразу же затих, прислушиваясь. — Прости, ты лишь оказался не в то время не в том месте, мне нужно только твоё семя, — прошептала она, наклоняясь к нему. Он опять отчаянно промычал что-то, и Кэролайн раздражённо выдернула кляп. Мужчина несколько раз сглотнул, подвигав челюстью. — Когда я освобожусь, я убью тебя, ведьма! — поклялся он ей. От его неожиданно властного и грозного тона она резко отпрянула от него. — Я же сказала, что тебе ничего не угрожает. Скоро тебя отпустят и заплатят золотом за причинённые неудобства, — пообещала она ему, на что он жестоко рассмеялся, обнажая прекрасные ямочки, что сразу же захотелось провести пальцем по одной из них, и Кэролайн почему-то в этот момент желала увидеть его глаза. Она была уверена, что лицо незнакомца, если снять повязку, окажется мужественно-прекрасным. Чего стоили только его манящие пухлые губы! — Клянусь тебе, что если не отпустишь сейчас, то я устрою тебе ад при жизни, когда доберусь до тебя, — зло процедил он ей, перестав смеяться. На обычного бедняка этот мужчина был не похож, как начинало казаться Кэролайн, но время поджимало, и сейчас ей было не до выяснений личности незнакомца, тем более герцогиня прекрасно понимала, что нужно действовать незамедлительно. Он сопротивлялся, когда она пыталась воткнуть кляп обратно ему в рот, уворачивался, сжимая челюсть, но после того, как она оседлала его и когда он открыл рот для очередных своих угроз, Кэролайн наконец поймала момент и запихнула ему кляп обратно. — Сам виноват, — усмехнулась она мужчине, — не дёргайся и получай удовольствие, я буду нежна с тобой, — пообещала Кэролайн в лицо незнакомцу. Тогда он почувствовал на своём лице её тёплое дыхание и нежное поглаживание её рук, которые заставили его замереть, ощутив разжигаемое ею желание в самый первый раз. Он получал удовольствие и наслаждался её нежными прикосновениями. Раз за разом его шокировало удовольствие, которое вызывала насильно в нём его тюремщица. Каждый раз ожидая её в своей камере, он клялся себе, что будет безучастен ко всему, что она будет делать с ним невероятное, но, конечно же, не смог сдержаться ни разу. Он поражался её опытностом и умению возбуждать, хоть в первый раз точно почувствовал её девственную плеву, что ещё больше удивляло. Каждый раз, когда он выпускал своё семя в её лоно, он проклинал её из-под кляпа, но она лишь тихо смеялась в ответ, прекрасно понимая, о чём мычит ей незнакомец. Полностью растворившись в своём гневе, он продолжал про себя клясться ей в самой изощрённой мести. Мести за каждое своё унижение, и клялся себе, что не успокоится, пока не заставит заплатить её. Слышать её приглушённые стоны, когда она насиловала его сверху, для него было невыносимой пыткой. Он желал в эти моменты видеть её, уверенный в её красоте, и представлял себе её внешность, но каждый раз образы были разные, и это выводило ещё больше его из себя. Он жаждал освободить свои руки от веревок над головой и прикоснуться к ней, сначала придушить немного, а потом так же наслаждаться её телом часами, днями, творить с ней неведомые ей доселе вещи. Самое ужасное было — когда она уходила и вместо неё приходила ворчащая бабка с тазиком для омывания. Чувствовать после неё шершавые руки старухи на своём теле было отвратительно и ещё больше унизительно, но сопротивляться не было уже сил. В хриплом голосе старухи было что-то знакомое, как будто из далёкого прошлого, и он никак не мог вспомнить, потому как его разум был помутнён. Одна ведьма опаивала его какими-то горькими травами, а другая приходила, когда он более-менее отходил от дурмана, и изматывала его до изнеможения своей страстью. Он уже потерял счёт времени, и к концу заточения его ум был оплетён паутиной ненависти к этим двум женщинам. — Завтра ты очнёшься в другом месте, — наконец объявила она хриплым от страсти голосом, слезая с него в последний раз. – Надеюсь, у тебя хватит ума не разыскивать меня. **** Никлаус Майклсон очнулся ранним утром на опушке в лесу, что был расположен недалеко за деревней. Как ни странно, но он чувствовал себя терпимо, учитывая, что с ним произошло за эти сутки. Он помнил, что его приключения начались с письма брата, в котором Элайджа сообщал о смерти Майкла и призывал его ко двору после изгнания. Это было для Клауса радостным событием, которого он ожидал не один год. Когда его мать призналась королю в своей измене с шотландским королём, Майкл отправил неродного сына к его биологическому отцу, но и с Анселем у Клауса не состоялись отеческие отношения, и король выделил ему замок на границе с Англией, чтобы как можно реже встречаться с незаконнорожденным сыном. После новостей о смерти короля Клаус сразу же в тот же день поспешил со своей свитой отправиться к старшему брату, но и тут ему не повезло, потому как на границе на них напали в лесу разбойники. Клаус чудом остался жив. Его одежды были полностью залиты кровью, и ему пришлось переодеться в одежду одного из бедняков, которая почти была чиста в отличие от остальных. Лошади ускакали от испуга, и ему пришлось идти пешком. Через несколько часов Клаус всё-таки добрался до граничивших с ним земель герцога, который был его близким родственником по материнской линии, и Клаус точно знал, что старик ему поможет добраться до короля. В имениях герцога было несколько деревень, и Клаус зашёл в самую крайнюю, чтобы купить лошадь. Как ни странно, но в штанах разбойника он нащупал несколько монет. Он всего на мгновение зашёл в таверну утолить жажду, но там развернулась драка, в которую Клаус поневоле был вовлечён. Неожиданный удар по голове заставил упасть без сознания. Наутро, когда он пришёл в себя, Клаус был несказанно удивлён, обнаружив мешочек золота в кармане и неподалёку от себя мирно пасшегося коня. Смысла не было возвращаться в деревню и выявлять в одиночку своих обидчиков. С монетами и конём ему уже не нужно было навещать герцога, и Клаус решил, что будет лучше продолжить путь самому, дабы не привлекать к себе внимания. Когда он попадёт ко двору, то прикажет, чтобы в землях, кишащих разбойниками, незамедлительно навели порядок. **** Герцогиня похоронила своего мужа как раз вовремя. Через неделю после похорон прибыл гонец от короля с письмом, в котором сообщалось о том, что на их землях на брата короля напали в лесу разбойники. В нём также была просьба к её мужу навести порядок во владениях, на что Кэролайн написала ответное письмо, где сообщала о смерти своего горячо любимого мужа и о своей беременности, не зная пока наверняка, играя с удачей, а также прося у Элайджи защиты и помощи для ещё не рождённого наследника умершего его дяди. — Я сам туда поеду и выпотрошу все леса и деревни,— заявил Клаус брату, — заодно навещу вдову и выражу соболезнования свояченице. Ходят слухи, что молодая жена старика прекрасна, как богиня, хочу проверить наверняка, — усмехнулся он. — Побойся Бога, она же в положении. Ты мне нужен при дворе, Никлаус, — терпеливо ответил король. — Ты найдёшь и тут себе богиню, и не одну, а граф Касл как раз скучает при дворе. Не правда ли, Люсьен? — Элайджа приподнял властно бровь в ожидании ответа подданного. — Для меня будет честью защитить леди Кэролайн, сколько на это ни потребовалось бы сил и времени, — довольно ответил граф. — Не забывай, что герцогиня вдова, а мне нужен постоянный и надёжный человек на её землях, — намекнул Люсьену король. Клаус неосознанно сжал ладони в кулак, прекрасно понимая, на что именно намекает его брат Каслу, но не понимал, почему это его так задело. Он вообще не понимал себя после того удара по голове. По приезду ко двору выяснилось, что он был без сознания целую неделю, а не всего лишь ночь. По-видимому, его кто-то выхаживал, так как в его потерянной памяти мелькали некоторые события тех дней, но он никак не мог вспомнить всего, а особенно лица своей спасительницы. Только её голос слышался издалека обрывками в его сознании: «Прости, ты лишь оказался не в то время не в том месте... заплатят золотом... завтра ты очнёшься в другом месте». Клаус предполагал, что бредил и рассказал своей спасительнице в горячке, кто он такой, и возможно даже, что она кого-то хотела скрыть от гнева короля, когда он очнётся. Это бы объясняло многое. Но если днями он отчаянно пытался вспомнить тот промежуток времени, то ночами ему снились странные сны. Снились гнев, страсть, клятвы какой-то женщине, образ которой он не видел, и отчаянно стремился во сне увидеть её или дотронуться, но что-то всегда мешало ему; и на смену одному приходил другой сон. В нём была другая женщина, которая точно была старой и ворчание которой ему смутно напоминало кого-то, кого он тоже не мог никак вспомнить. Он просыпался с криком от ощущения её рук на голом теле, и со временем сны становились более яркими и ясными, и казалось, что он сходит с ума, потому как они переплетались с обрывками реальных воспоминаний. **** Четыре года спустя. Чума, пролетевшая над королевством год назад, словно на крыльях смерти унесла многие жизни. Она не пощадила многих, даже короля, и на смену Элайдже на престол взошёл брат. Поговаривали, что Никлаус не родной сын умершего короля, но Майкл не заявлял публично об этом, а значит, все приняли нового короля в надежде, что он поправит положение после чумы на своих землях, но становилось только всё хуже и невыносимей. Смертельная болезнь практически опустошила деревни, и работать на полях, заниматься скотом и охотиться в лесах было некому, а новоиспечённый король требовал неимоверную плату от своих господ для своей армии, собираясь войной на шотландские земли и, по слухам, своего же биологического отца. — Король призывает к себе меня и тебя в Уэльс, — сообщил ей как-то утром граф с кривой улыбкой, которая всегда была противна герцогине. — Я не могу оставить своего сына. Себастьян слишком ещё мал для путешествий, и сейчас неспокойное время. Сообщи королю, что мне нездоровится, — отрезала Кэролайн. Она бы поехала к королю и высказала всё ему в лицо, не побоявшись, но после смерти своей няньки не могла доверить любимое чадо служанкам, которые вечно всё делали не так. И вообще после смерти няни стало очень сложно обходиться без её помощи. Если раньше старуха держала лапы Люсьена подальше от своей любимицы при помощи своих трав, которые ослабляли пыл графа, то сейчас Кэролайн была вся издёргана из-за его домогательств. Он буквально не давал ей проходу, когда к нему вернулись его мужские силы, и умолял чуть ли не на коленях стать его женой. Люсьен ей сразу же не понравился, как прибыл в замок по поручению Элайджи. Без личных земель и с титулом ниже её, такой брак для герцогини был не выгоден, и как мужчина он был ей не мил. Да и относился граф к её сыну параллельно и даже с нотками раздражения, как казалось Кэролайн. Себастьян ей так напоминал того незнакомца, о котором вспоминала одинокими ночами, мечтая повстречать его ещё хоть разок и посмотреть ему в глаза, которые не раз себе представляла и жалела, что не взглянула в них и ни одного раза не поцеловала в его манящие губы. Она желала извиниться за содеянное, объяснить ему всё при встрече, но это были лишь женские мечты, а разум брал верх над глупостями, и она понимала, чем чреваты для неё и сына последствия. К великому сожалению герцогини, король не принял её отказа, и Кэролайн всё-таки пришлось отправиться ко двору, оставив сына на нянек, успокаивая себя, что за несколько дней с её чадом ничего не произойдёт. — Прошу тебя, Кэролайн, следи за своими словами, — попросил граф, когда они стояли у дверей приёмной короля, ожидая, когда их примут. Кэролайн снисходительно посмотрела на Касла, но решила промолчать. — Ты его просто не знаешь... — Мне незачем его знать, — не выдержала герцогиня, — я хочу лишь справедливости от него. Наконец их позвали, и Кэролайн, глубоко вздохнув, успокаиваясь, зашла в приёмную, отмечая про себя кричащее богатство и убранство зала, что разозлило её ещё больше, так как жители деревень должны были из-за его налогов жить впроголодь. Он сидел вальяжно на троне, словно бог из сказок, которые ей на ночь читала в детстве Ровенна. Такой надменный, как будто к нему пожаловали крестьяне. Она заставила себя сделать реверанс перед ним и подняла на него глаза, заставляя себя натянуть дежурную улыбку. — Леди Кэролайн, — лениво поприветствовал король, окидывая её заинтересованно взглядом с ног до головы. Улыбка вмиг спала с её лица, и не оттого, что король буквально снимал с неё платье глазами, а от его голоса, который не спутает ни с чьим, который она бы не забыла до самой смерти. — Легенды о вашей красоте нисколько не преувеличены, дорогуша. — Благодарю, мой король, — заставила произнести себя герцогиня с придыханием, не зная, куда деть себя от его пронзительного взгляда. Боже, её мечты наконец сбылись. Она увидела его глаза и была совершенно права: как и его тело, лицо было прекрасным. Он обладал первозданной мужской красотой. Его могущество подавляло и шокировало, а сила чувствовалась в каждом движении короля. Но что теперь? Кэролайн всегда доверяла Ровенне и её травам, но что, если он всё-таки вспомнит, как и она его голос. Зачем только тогда она вынула кляп и разговаривала с ним. Старуха тогда ругала как никогда свою воспитанницу. Чего ей будет только стоить его клятва, она даже боялась представить. Кэролайн почему-то была уверена, что свои обещания и клятвы этот мужчина всегда исполняет. Король нетерпеливо вскочил с трона и медленно подошёл к ней; она уже не могла смотреть в его проникновенные глаза и старалась смотреть в пол. Он обошёл её несколько раз, осматривая, и в этот момент многие придворные подумали, что у короля скоро появится новая фаворитка, потому как он буквально поедал герцогиню взглядом. — Я помню вашего отца. — Он приподнял её подбородок пальцем, заставляя посмотреть на него, и Кэролайн чуть не вскрикнула от того, что увидела так близко — жуткое мерцание его глаз. Она отчаянно гнала от себя мысль о том, что он вспомнил и понял всё, слабо надеясь на лучший исход после этой встречи. Король наконец вернулся на свой трон и продолжил скучающим тоном, показывая всем, что его внезапная заинтересованность герцогиней так же быстро пропала, как и возникла, отчего она выдохнула с облегчением, заметив про себя, что всё это время и вовсе не дышала: — Он помог скрыть одну тайну моей матери, и впоследствии был казнён Майклом. — Послышался пробежавшийся шум в зале, а Кэролайн непонимающе посмотрела на короля, лихорадочно думая, к чему он клонит. Наверняка он не станет трубить всем о своём позоре и казнит её, припомнив измену её отца старому королю. Герцогиня уже готовилась к самому худшему. Сразу же в голове всплыл образ сына. Его сына. Что теперь будет с ним без неё? — Но ведь дети не должны страдать от ошибок своих родителей, — быстро нашлась Кэролайн, и по виду Клауса поняла, что он уловил её двойной намёк. — Вы правы, но не дали мне договорить, дорогуша, — недовольно заметил король. — Прошу прощения, Ваше Величество. — Она виновато склонила перед ним голову и присела в реверансе. — Так вот, — раздражённо продолжил Клаус, лицезрея полушария груди в тугом корсете, когда она наклонилась, чувствуя мгновенное возбуждение от вида её прелестей, — моя мать перед казнью обещала вашим родителям отослать их дочь в Шотландию вместе со мной, дабы оградить от дальнейшего гнева Майкла, но вы пропали. Полагаю, десятилетняя девочка не могла скрыться со двора одна? — Он посмотрел на неё в ожидании ответа, и до Кэролайн наконец дошло, к чему он ведёт этот разговор, заходя издалека, мучая её в неведении. — Да-а, — сдавленно ответила наконец герцогиня, — мне помогли. — Позвольте узнать, кто? — нетерпеливо спросил король, допытываясь до очевидного, и не было смысла лгать ему. — Моя няня, — прошептала она, продолжая сверлить взглядом красный ковёр под ногами. — О-о-о, я помню ту отвратительную женщину и её противное ворчание, запомнились мне до сего времени. При дворе её называли в то время ведьмой, к ней обращались многие придворные за всевозможными настойками из трав и даже моя мать. Помню, как клялся себе казнить её очень много раз, когда меня пытались отравить при помощи её яда, — жестоко произнёс Клаус, отчего Кэролайн глубоко задышала. — Она жива? — рявкнул нетерпеливо король. — Нет, умерла от чумы, — вздрогнув от испуга, ответила герцогиня. Ведь очевидно же было, что он всё вспомнил и теперь играл с ней в кошки-мышки, предвкушая свою обещанную месть. Он не просто так вспомнил Ровенну, наверняка он вспомнил старухин голос тоже, который всю жизнь был до неприятности хриплым, а то, что Ровенна ворчала, когда ухаживала за пленником, Кэролайн не сомневалась уж точно. — Знаете ли, моя матушка, как и я, всегда сдерживала свои обещания и клятвы. — В ответ она лишь впилась в него взглядом, не выдержав издевательств, хоть и понимала, что он имеет на то полное право. — В-с-е-г-д-а, — произнёс он, выделив каждую букву. — Не сомневаюсь, Ваше Величество. — Она по-бунтарски задрала свой подбородок, чем ещё больше взбесила Клауса. Когда герцогиня зашла в зал, его сердце предательски ёкнуло, и когда она заговорила, Клаус и вовсе еле себя сдерживал. Он мучительно вспоминал не один год. Воспоминания маленькими крохами сплетались воедино в голове, и только совсем недавно он наконец вспомнил всё, что происходило с ним за ту проклятую неделю, тот позор, который нанесла она ему. Сопоставляя факты и события в голове, он не ошибся в том, что именно она окажется той самой мучительницей, которую по беспамятству изначально считал спасительницей. А уж вспомнив голос Ровенны, которую все боялись в то время при дворе, было легко догадаться, кому эта старуха служила. Поначалу он желал сам отправиться к герцогине, дабы подтвердить свои догадки, но сразу же отмёл эту мысль, думая, что куда приятней будет начать свою месть при дворе. Когда она отказала, ссылаясь на болезнь, он был в бешенстве, что ему смеют перечить. Все эти дни до её приезда в Уэльс он находился в нетерпеливом ожидании, и вот теперь она стоит перед ним, столь бледная от страха и одновременно прекрасная. Его. Он будет её использовать, как захочет, пока не насладится своей обещанной местью, пока его клятва не отпечатается на ней сполна. От того, о чём мечтал сотворить с ней, пока был связан и находился под её властью. Сейчас Клаус еле сдерживал себя, чтобы не уволочь её на глазах у придворных в свои покои и наконец не начать платить ей той же монетой. — Задумывались вы когда-нибудь, кто устроил ваш брак с таким могущественным человеком, коим был ваш покойный муж? — насмешливо спросил король. — Не имею понятия, Ваше Величество. — Она действительно не раз задумывалась над тем, почему королева дала разрешение на этот брак в тайне от своего мужа. — Моя матушка. Полагаю, она исполнила данную вашим родителям клятву? Помню, она писала мне, что Майкл был в бешенстве, когда узнал, и грозился аннулировать ваш брак с моим дядей, но она всё же смогла переубедить его. — Король надменно приподнял бровь. — Обязательно поблагодарю Её Величество при встрече. — Герцогиня опять присела в реверансе. — Герцог был слишком стар, чтобы зачать вам ребёнка, леди Кэролайн. — Он опять встал с трона и подошёл к ней так близко, что она могла почувствовать обволакивающий её мужской запах, который запомнился ей с того времени. — Неужели травы вашей служанки способны были помочь старику на смертном одре? — Она многим помогала, — герцогиня нервно повела плечиком, — в этом нет ничего странного. В зале стояла гробовая тишина, все слушали разговор короля и его подданной с особым интересом, лишь один Люсьен переминался с ноги на ногу от явного интереса короля к его будущей жене. Он чувствовал, что его планы стремительно рушатся. — Себастьян, — Клаус словно смаковал, произнося имя собственного сына, — ему ведь чуть больше трёх лет? — Кэролайн молча кивнула, ожидая с придыханием дальнейшей речи короля. — Наследник таких нужных для Англии земель достоин лучшей защиты, вы не находите? — Клаус продолжал сверлить её убийственным взглядом, и Кэролайн нервно сглотнула, не зная, какой именно от неё ждёт ответ король. — Вам виднее, мой король, — хриплым голосом ответила герцогиня, чувствуя, как ловушка захлопывается прямо перед носом. — Но я прекрасно справлялся всё это время с поставленной вашим братом задачей, — не выдержав, воскликнул граф Касл. — А кто сказал, что вы плохо выполняли поручение моего брата? — Клаус раздражённо перевёл взгляд на Касла, которого всегда терпеть не мог. Ревность от того, что он прикасался к ней, сжирала его изнутри. Он хотел кричать ему во всё горло, что она ЕГО и только ЕГО. — Вы и дальше будете охранять земли герцогини, но теперь герцогиня и её сын будут под моей защитой. — Король опять посмотрел на неё. Его дикий взгляд вернулся с новой силой. — Вы ведь не против, дорогуша? — Как пожелает Его Величество. — А что она ему могла сказать в ответ? Перечить самому королю было подобно смертельному приговору, а ей и так дышала в спину смерть, и ради сына Кэролайн была готова на всё. Герцогиня вздрогнула, когда он обошёл её и взял за плечи, почти до боли сжав их. — Ты порочная женщина, — Клаус уткнулся носом в её волосы, вдыхая их аромат, — вероломная, — прошептал король ей на ушко, — не сомневайся, тебя ждёт всё то же самое, что ты сделала мне. — Его голос изменился, речь и манеры определенно были уже не королевскими, а для придворных видеть смену настроения своего короля было уже неудивительным делом. — Не жди от меня сочувствия. — Я не заслуживаю сочувствия, — в ответ так же тихо произнесла Кэролайн, пожав плечами, желая, чтобы он убрал свои руки с них. — Как сентиментально, не находите, леди Кэролайн? — спросил он уже громче, отходя от своей жертвы, возвращаясь на трон. Сейчас многие не понимали, о чём они ведут речь, понимали лишь она и он. — Это свершившийся факт, и я не ухожу никогда от очевидного. — Кэролайн дерзко приподняла подбородок и смело посмотрела ему в глаза. — Для вас уже выделили покои, — он бросил на неё многообещающий взгляд, — полагаю, вы устали после дороги. — Король мрачно кивнул, когда она сделала свой очередной искусный реверанс, прощаясь с ним. Клаус презирал себя за то, что не мог испытывать к ней ненависти при встрече. Его злость улетучивалась, когда он смотрел в её глаза. Его восхищал её вызов, который светился в них. Когда он вспомнил всё, то ожидал от себя холодной мести, но уже сейчас понимал, что не сможет излить на неё свой гнев, как мечтал раньше. **** Кэролайн была удивлена покоями, в которые её поселили. Что ни говори, она ожидала, что её бросят в темницу, а не предоставят величественные хоромы, ведь Клаус пообещал ей, что её ждёт всё то же самое, что она делала с ним. Слуги суетились, наполняя огромную лохань посреди спальни горячей водой, чтобы она смыла с себя усталость с дороги; и когда её купали служанки, герцогиня всё время косилась на двери, ожидая, что он ворвётся в её покои, но король не спешил к ней. После ужина и выпитого с лихвой вина её сморило в сон, и Кэролайн против своей воли уснула на огромной кровати. Она не знала, сколько проспала, но проснулась она от того, что кто-то связывал ей руки. Герцогиня, осознавая, что происходит, с ужасом распахнула глаза, и первое, что она увидела, — его хищную улыбку над собой. — Ты слишком долго спала, моё терпение лопнуло, — хрипло произнёс он ей в губы. Кэролайн ожидала, что он вот-вот накроет её губы своим ртом. — Открой рот, — приказал Клаус, зло прошептав ей на ухо, и она уже знала, что он задумал. Она послушно приоткрыла рот, и он всунул ей кляп, но отметила про себя, что сделал он это с особой аккуратностью. — Теперь это. — Он быстро повязал на её глаза тёмную повязку, и теперь Кэролайн приходилось только догадываться, что он будет делать, но она храбрилась и отгоняла от себя мысль, что он намерен причинять ей боль. Когда он с отчаянием начал целовать ей шею, она почувствовала, что делал он это так, будто сильно скучал по ней и тосковал, что совсем шло вразрез с его обещаниями о мести. Ей послышалось, как он с треском разорвал её шёлковый пеньюар, и она вся сжалась от страха. — Думаешь, что я буду тебя избивать, дорогуша? — Кэролайн услышала его смешок и отчаянно закивала головой в согласии. — Моя месть будет сладкой ровно неделю, я поставлю своё клеймо на тебе, будь уверена, но потом заставлю тебя страдать. Я отберу у тебя своего сына, и ты будешь ходить тенью при дворе от отчаяния и безысходности. Ты заплатишь мне за то, что украла моё семя. Кэролайн всхлипнула, и король заметил, как повязка потихоньку намокает от его обещания. Против его воли сердце сжалось. Клаус не прогадал, полагая, что она любит своего сына. Его сына. Он желал удовлетворения от её страданий, но сможет ли он сдержать обещание, учитывая свою реакцию на её слёзы? Герцогиня почувствовала, как король провёл по её грудям рукой, представляя его горячий взгляд, которым он окидывает её голое тело, точно так же, как и она смотрела на него, когда он был под её властью. И когда он прикусил нежно один сосок, не выдержала и выгнулась к нему навстречу от приятных ощущений. О-о-о, как же она мечтала о его руках и губах, когда он лежал связанный! Она представляла, что они окажутся нежными, чуть шершавыми, и не ошиблась. Прошёл весь стыд и страх, и она отдавалась на волю его рук и губ с превеликим удовольствием. Клаус возбуждал её, как и она его три года назад — медленно, терпеливо, со всей своей страстью. Она выгибала свои бёдра навстречу его жадным пальцам на её лоне, которые делали невероятные вещи, вызывая врыв эмоций в ней. Такого она даже представить не могла. Он дарил ей удовольствие сродни с томительной болью, растягивая этот момент, и когда она ощутила между своих ног его мужское естество, не удержалась и приглушённо застонала. Клаус с нетерпеливым рычанием вошёл в неё, заполняя её полностью собой. Он вбивался в неё словно сумасшедший, а она всё крепче обнимала его бёдра своими ногами, стараясь как можно выше поднять их к нему навстречу. Её приглушённое мычание начинало раздражать короля, он желал слышать её громкие, чистые стоны страсти. Он заставил себя остановиться и нетерпеливо вынул кляп из её рта. — Хочу слышать, как ты стонешь, точь-в-точь когда тогда скакала на мне, — прошептал он ей хрипло в губы, задевая чуть своими, — хочу видеть твои глаза, и только посмей их отвести от меня, когда я беру тебя. — Он сорвал с её лица повязку, и она увидела прожигающую страсть в его глазах. — Всё время представляла себе, как ты целуешься. — Кэролайн, не отводя своего взгляда, медленно облизнула верхнюю губу и сразу же гортанно застонала, когда Клаус впился в неё своими губами; придерживая за подбородок, он не давал ей увернуться, да она и не пыталась под его напором. Он целовал, и казалось, этим поцелуем хотел наказать её за всё, что она сделала. Герцогиня начала ёрзать под ним, и Клаус продолжил услаждать их обоих. Снова и снова он входил и выходил из неё, поднимая всё выше и выше до небес, и это было совсем по-другому, чем тогда. Кэролайн и представить себе не могла, что он сможет подарить ей такое наслаждение. Она выгнулась в последний раз для него и протяжно простонала. Клаус почувствовал, как стенки её лона пульсирующе сжимаются, и он с громким рыком последовал вслед за ней. Затем они долго лежали в тишине слабо освещённых покоев, и Кэролайн казалось, что король уснул, но убедиться в своём предположении она так и не решилась, продолжая смотреть в сторону. Руки начинали затекать над кроватью, и она всё же решилась спросить у него через время: — Действительно это так сладко, как ты мечтал? — тихо спросила герцогиня в ночную тишину, всё так же не поворачиваясь в его сторону. — Твоя месть? — уточнила она. — Всё только начинается, моя герцогиня, — усмехнулся он, поворачивая её к себе за подбородок, заставляя посмотреть на него. — Не похоже, что тебе не понравилось. — Если бы ты развязал мне руки, куда было бы лучше и приятней. Ведь в отличие от тебя я не сбегу. — Она смотрела на него с толикой удивления, когда король откинулся на подушки и захохотал в голос после её слов. Интересно, что именно его так рассмешило, думала про себя Кэролайн. — Ты ещё коварней, чем я предполагал, Кэролайн, — сквозь хохот с трудом произнёс Клаус, а она с придыханием невольно наблюдала за этой сценой, потому как он сейчас похож был на беззаботного мальчишку, и это было так необычно. — Но ты права. — Он вмиг навис над ней. Его веселье как рукой сняло, и король посмотрел на неё со всей серьёзностью. — Не сбежишь, а если посмеешь, я достану тебя из-под земли. Запомни, ты МОЯ, и только МОЯ, надеюсь, я ясно излагаю свои желания? — Кэролайн прикрыла глаза и молчаливо кивнула, соглашаясь с ним. И всё же он развязал ей руки и заставил всю ночь дарить ему наслаждение, которого желал от неё, даря ей такое же взамен. *** В последующие дни герцогиня была взаперти, почти в полном одиночестве, если не считать снующих туда-сюда служанок. От одной из них она всё-таки смогла узнать, что её сына доставили в Уэльс, но так и не решилась спросить о нём Клауса, когда он посещал её по ночам. Они могли любить друг друга ночами напролёт и разговаривать на разные темы, но вопрос о сыне висел в воздухе над ними нерешённый. Кэролайн всё прокручивала в голове обещание короля, что он отберёт у неё Себастьяна, и если бы он знал, как разлука с сыном действовала на неё. Её сердце тосковало по своему чаду с каждым днём всё сильнее, что причиняло ей невероятную боль в душе. Сегодня был последний день недели, и что потом будет, она не знала. Она целый день прокручивала в своей голове их разговор про сына. Давала себе установки, как именно будет с ним общаться, и даже репетировала мимику своего лица перед зеркалом, но всё это было зря, так как король к ней так и не пришёл в эту последнюю ночь. Не пришёл он и через неделю, и герцогиня уже совсем отчаялась. Двери её покоев были давно открыты, и она не была больше узницей короля, но выходить Кэролайн не желала. Она могла часами смотреть в огромные панорамные окна за придворными, что гуляли по саду. Они смеялись, целовались в укромных местечках, и герцогиня так завидовала их счастью. С каждым днём она превращалась в свою тень, как и обещал ей Клаус. Она горевала не только по сыну, но и по нему, ведь она любила его. Полюбила ещё незнакомца. Кэролайн сидела на холодном мраморном полу около окна, когда двери её покоев распахнулись на всю. Обычно служанки бесшумно открывали только одну дверь, лишь только Клаус открывал обе двустворчатые двери с грохотом. Она с придыханием обернулась, ожидая увидеть короля, но это был не он. — Так-так, дорогая, — в покои герцогини зашла королева, — нужно было сразу же догадаться, кого мой сын тут держит. — Кэролайн встала, пошатываясь от слабости, потому как уже забыла, когда в последний раз ела, что приносили ей на подносах еду слуги, но герцогиня всё же умудрилась сделать приветственный реверанс. — Моя королева, — тихо ответила Кэролайн, склоняя голову перед Эстер, которая ничуть не изменилась из её воспоминаний. — Ты отвратительно выглядишь, Кэролайн, — фыркнула королева, — бледная как поганка. Не позволю, чтобы мой внук и сын видели тебя в таком состоянии. — Эстер хлопнула в ладоши, и слуги начали заносить подносы с едой. — Пока не поешь как следует, с Себастьяном не увидишься. Я не хочу, чтобы при моём внуке ты упала в голодный обморок. — Далее королева наблюдала за ней с несвойственной, как и для её сына, терпеливостью: как она спешно запихивала в себя филе фазана, сыр, хрустящий хлеб и запивала всё парным молоком. — Потише, милая, — предупредила её Эстер, — желудок может заболеть. — На что герцогиня начала более тщательно прожёвывать кусочки мяса и сыра. — Ты меня удивила, если честно, — усмехнулась королева. — Я всегда говорила Лиз, что характер у тебя будет ещё тот, но чтобы на такое пойти! Ты выросла настоящим борцом, как и мой сын! — Эстер опять хлопнула в ладоши, и слуга поднёс ей кубок на подносе. — Выпей это. Кэролайн принюхалась к парящей горячей жидкости из трав. Чувствовалась рука Ровенны. Это было зелье её няньки, и герцогиня не задумываясь сделала осторожный глоток, чтобы не обжечься, а затем ещё один. — Точь-в-точь как делала настойку Ровенна, спасибо, моя королева. — Герцогиня чувствовала, как силы возвращаются к ней, и она со всей душой улыбнулась ей. — Любишь моего сына? — неожиданно задала вопрос Эстер, и Кэролайн выпучила на неё свои глаза. — Больше жизни. — Герцогиня нервно сглотнула, так как королева смотрела на неё взглядом, который проникал в самую душу. — Если бы не твоя нянька, то вы были бы давно уже вместе, — Эстер посмотрела на неё со всей серьёзностью, — так было запланировано изначально между мной и твоей матерью. Теперь всё в твоих руках, моя дорогая. Королева оставила опять в одиночестве ошарашенную герцогиню. Еду на подносах убрали, и Кэролайн уже сидела в кресле с закрытыми глазами, переваривая всё то, что сказала ей Эстер. Как может быть всё в её руках, если Клаус потерял к ней интерес после своей мести, которую он продолжает, разлучая её с сыном? Что она может ещё сделать? Ворваться к нему в покои? И что потом? Опять связать? Но это же король, а не бедняк, за которого его изначально по ошибке приняли! Вопросы крутились в её голове, пока дверь тихо отворилась, но она так и продолжала сидеть с закрытыми глазами, предполагая, что это зашли слуги. — МАМА! — послышался громкий, такой родной голосок, и она вмиг открыла глаза и улыбнулась сыну. Они встретились на середине покоев, и герцогиня схватила в свои объятия сына. — Папа сказал, что ты заболела! Папа подарил мне пони! Папа подарил мне кречета! — тараторил не переставая Себастьян. — Мой отец — король! — с гордостью заявил её сын. — А папа знает, что ты сейчас со мной, любовь моя? — с опаской спросила сына она, присаживаясь с ним на пол, крепко обнимая и целуя в обе пухлые щёчки. — Думаю, нет, мам, — нахмурился не по-детски Себастьян, — я сбежал от нянек и проследил за бабушкой, а потом услышал за этой дверью твой голос. — Сын ещё крепче обнял её за шею. — Я скучал по тебе, — пролепетал он ей. — Знаю, милый, — прошептала в ответ Кэролайн, — но тебе нужно вернуться назад в свою комнату, пока твой папа не объявил тебя в розыск, — герцогиня опять поцеловала сына в щёчку, сладкую от леденцов, — и про сладкое не забывай, что я тебе говорила всегда. — Себастьян? — послышался у дверей невозмутимый голос короля. — Не подобает принцу бежать от учителя в разгар урока. Ты так не думаешь, сынок? — Кэролайн от его слов вся сжалась и натянуто улыбнулась сыну. Она не оборачивалась. Боялась и смотрела только на Себастьяна. — Будь умницей, любовь моя, — герцогиня потёрлась носом о носик своего чада, — делай то, что хочет от тебя твой отец. — Хорошо, — печально вздохнул Себастьян, но всё же встал с пола и поцеловал мать в щёку. — Но я ещё вернусь к тебе! — пообещал он. Одинокая слеза скатилась по щеке, когда ей послышался хлопок двери после ухода сына. Увидит ли она его ещё хоть раз? Она казалась Клаусу в этом белом простеньком платье ангелом, который сошёл к нему с небес. Ради неё он пренебрегал всеми своими принципами, клятвами и обещаниями. Она сидела посреди покоев, склонив голову перед ним, словно на плахе перед палачом. — О чём ты думаешь, любовь моя? — услышала герцогиня его голос. Она подняла голову и открыла глаза, пытаясь сдержать всем своим существом рвущиеся наружу рыдания. Он стоял уже у окна, так же, как она эту неделю, и задумчиво наблюдал за своими подданными. — О том... — она пыталась взять себя в руки, но её голос срывался, и ему казалось, что сейчас у неё начнётся истерика, отчего Клаус повернулся к ней и посмотрел печально в её наполненные горечью глаза, — что больше не увижу своего сына... и тебя. — Разве я так важен для тебя, Кэролайн? — тихо спросил король. — Или же это твоя очередная уловка, чтобы видеться с сыном? — Как ты можешь, Клаус? — взорвалась герцогиня, вмиг вставая с пола и сверля короля негодующим взглядом. — После всего, что было между нами всю эту неделю! — Две, если быть точным. — Его глаза с обжигающей теплотой посмотрели на неё, и она недоумённо посмотрела в ответ. Король подошёл к ней и взял её лицо в свои руки. — Я первый раз в своей жизни нарушаю свою клятву. Всё ради тебя, моя королева! — Он легонько поцеловал её в дрожащие губы, чувствуя, что она до конца ему не верит. — Мой разум отказывался принимать, что ты для меня всё, Кэролайн. Тем не менее я почувствовал это в первую нашу ночь, когда ты была беззащитна предо мной, но с отчаянием гнал от себя эти мысли. Наверное, я любил тебя все эти годы, отчаянно пытался вспомнить, но гнев не давал мне различить истинные чувства, милая. — Тогда почему ты так долго не приходил ко мне? — По её бледным щекам текли слёзы, и Клаус сушил их своими губами. — Прости меня, любовь моя, — наконец ответил ей король, — я боролся с собой, но Себастьян не переставал постоянно спрашивать о тебе, а когда я увидел вас вдвоём, то все планы и вовсе рухнули... Могу ли я рассчитывать на такую же любовь? — Клаус заставил посмотреть в его глаза, которые сейчас светились надеждой. — Моё сердце давно принадлежит тебе, мой король...