the last moment

Нужно бежать. Далеко и как можно быстрее. Забежать за угол, скрыться за ближайшим поворотом, запрыгнуть куда-нибудь, заползти под выступ. Куда угодно, только подальше от них. Нужно дышать. Нужно жить. Хвататься за любую возможность, чтобы не сгнить в этом обезумевшим мире и найти выход. Они видят отдаляющиеся тени и глубоко вдыхают такой необходимый кислород. В этот раз они бежали дольше обычного. По пути не встречались места для укрытия, и это не давало шанса остановиться и передохнуть. Шестеро преследователей уже были на достаточном расстоянии, голоса и топот не были слышны. У них было около часа, чтобы найти более надежное укрытие и переждать там до утра. После долгого бегства ребята оказались где-то в горах, недалеко от своего города. Кроме гор и океанов на Земле ничего не осталось живого и натурального. Да, именно живого. Деревья давно вырублены, а замену им нашли в новых технологиях. Теперь по всем городам были расставлены многочисленные трубы, фильтровавшие углекислый газ и вырабатывающие кислород. Живые цветы давно потеряли свою актуальность, а искусственная трава никогда не теряла свою яркость. Огромные стеклянные купала над землёй были способны регулировать погоду и контролировать климат. Человеческий глаз уже несколько лет не видел настоящих чудес природы. Теперь всех восхищали возможности технологий. Вся поверхность Земли была сплошь застроена городами. Никаких лесов, никаких полей, никаких равнин. Всё занимали застройки. Каждый метр земли занят новостройками, не оставляя и пяточка жизни. Раньше была возможность увидеть небольшие аллеи деревьев вдоль улиц, а сейчас их заменили столь качественные голограммы, иногда воспроизводящие модель человека, которую невозможно отличить от живого. Что уже говорить о деревьях? Люди превратились в запрограммированных роботов, чье мировоззрение — это установленные правительством правила. Ни у кого нет собственного мнения, никто не способен рассуждать или мыслить своей головой. Каждому с рождения повторяли одно и то же: что нет ничего важнее, чем слова, сказанные высшими правительственными органами. Если сказать «не убивать», то никто не убьёт, если сказали ходить на работу ровно к восьми, то никто никогда не опоздает. Сказали умереть - умри. Здесь живут по заданным правилам. Сейчас на территории страны идёт беспощадная гражданская война. В бесконечной веренице городов деление государства происходит с помощью огромных стен, за которые теперь выйти не в состоянии никто. По всему периметру находятся хорошо подготовленные военные, у которых нет никакого права выбора. Видишь человека вблизи — стреляй. Такое распоряжение дали в связи с войной, дабы ограничить доступ к вывозу информации за пределы страны. Города, находящиеся около тех стен - пусты. Оставшиеся пару десятков человек доживают свои последние дни, но не покидают своих селений. Заброшенные дома, пустые улицы, освещение давно отключено. Люди бежали в центр, надеясь найти там спасения от жестоких законов. Войны как таковой не было, но назвать это обычным протестом против власти было невозможно. Подпольные группировки часто устраивали аналогичные терактам нападения, но только на людей с высшей ступени власти и военнослужащих. Бороться можно было бесконечно, но такая борьба только усугубляла ситуацию, усиливая гнёт мирного населения. При побеге с территории страны за тобой отправляли специально подготовленную группировку, которая на месте расправлялась с пойманными беглецами. Потеряв надежду на будущее, да и вообще на спокойную жизнь, люди сводили с последней счеты или просто бросались в бессмысленное бегство. Небольшое количество граждан, не потерявшие рассудок и способные трезво мыслить, искали свободы, в то время как остальные слепо следовали приказам. Мин Юнги, ненавидящий неволю, любитель свободы и спокойствия, ищущий в каждом мгновении некий смысл и переносящий его в мелодию, терпеливый и твёрдый в своём решении; и Пак Чимин, добрый и отзывчивый, солнышко в сердце, улыбка на губах, открытый и жаждущий перемен парень. Они оба лишились всего в один день, когда семью каждого в их отсутствие обвинили в измене и расстреляли на общественной площади на глазах миллионов людей. Современный мир возвращал былые порядки: начались массовые репрессии, понятие демократии давно потеряло смысл. Судьба свела их и предложила рискованный путь. Стать беглецами и быть на прицеле государства. Они не видели смысла оставаться в этой давно убитой стране, не искали причин и просто сбежали. Сбежали, как множество других. Веря только в свои ноги. Вера в Бога утеряла свой смысл тогда, когда картины будущей жизни превратились в тысячу осколков, не подлежащих восстановлению. Тяжёлый груз страха давит на плечи, сознание и чувства. Страшно передвигаться по улицам или даже посмотреть кому-то в глаза неправильно. Больно смотреть. Собрав необходимые вещи, ребята покинули город, перед этим найдя нужных людей и собрав необходимую информацию. Им дали подсказку, как лучше пробираться, чтобы военные не заметили, но предупредили, что никто ещё не смог перейти границу. Юнги был старше и грамотнее, поэтому Чимин уважал его и был уверен в нём. Посоветовавшись, они решили выдвигаться рано утром, когда военные ещё не сменились, но уже менее бдительны из-за бессонной ночи. Они прошлись по указанной им дороге и выбрались за пределы своего города. Теперь только бежать. Сейчас они обнаружили небольшой городок, спрятанный в горах. Здесь было множество ходов и небольших пещерок. Они не знали, где находятся, но главное - это скрыться от преследователей. Оторвавшись и запутав свои следы, Мин и Пак спрятались в одной из так называемых комнаток. Тишина. Они смогли уйти. Но оставаться долго на одном месте нельзя. Нужно найти укрытие поглубже и остаться на ночлег. Было потрачено слишком много сил, которых уже не оставалось, чтобы двигаться дальше. Ноги в мозолях, исцарапаны, небольшие вывихи, на которые уже никто не обращал внимание. Грязную и протёртую одежду давно пора сменить, но никак не удавалось найти то ли времени, то ли самой одежды. Парни даже не задумывались об этом. Отсидевшись и вернув себе ровное дыхание, они двинулись дальше. Не шуметь, молчать, лёгкие шаги — главные правила. Из-за большого количества разветвлений уходить далеко нельзя, но скрыться нужно достаточно хорошо. Несколько комнаток и Юнги замечает небольшое помещение, заваленное камнями. С первого раза не заметишь, да и сквозняка нет, поэтому на решение о ночлеге ставиться точка. Переползая через небольшую горку камней, Юнги зажигает ручной фонарик, чтобы осмотреться. Тёмный тупик и ничего больше. Возможно, раньше здесь что-то хранили, но после бегства отсюда - ничего не осталось. Чимин облокачивается на стену и съезжает вниз. Они два дня были в бегах, а сейчас наконец-таки можно было спокойно вздохнуть, пусть и ненадолго. Даже твёрдые и холодные камни казались мягкими и комфортными подушками. — Хён, садись. Пока есть время, лучше расслабиться. Через пару минут Юнги всё-таки оставляет осмотр пещерки и поворачивается к другу. Его взгляд останавливает на окровавленном плече. — Что это? — А? — Чимин оглядывает свою руку и замечает кровавое пятно. Через дыру в рубашке виден глубокий порез. Мин быстро спохватился и дёрнулся в его сторону. — Не надо, хён, я в порядке. Слова Чимина были проигнорированы. Юнги закатывает короткий рукав чуть повыше, чтобы видеть рану, достаёт из небольшого рюкзачка на спине баклажку воды и, отдавая фонарь Чимину, начинает промывать. — Не трать воду просто так. Всё пройдёт. — Свети. Пак никогда не смел ослушаться Юнги. Он следовал его советам и приказам, потому что доверял. Мин промыл рану, достал небольшой набор из аптечки, обработал рану всем, что можно было найти. Зашить не было возможности, поэтому оставалось только перевязать и сильно не напрягать руку. — Останется шрам. — Угу. — Чимин чувствовал эту заботу и любовь через прикосновения. Он не был точно уверен, любовь братская или другая, но он знал, что после всех испытаний, которые им предстоит пережить, хочется остаться и жить вместе с Юнги до самой старости. Мин перевязал рану и неожиданно потянулся губами к плечу. Он медленно и легко прикоснулся к бинтам и отстранился, будто от этого всё заживёт намного быстрее. И действительно, боль сразу испарилась. — Хён, я… — Замолчи, Чимин. Выпей воды и засыпай. Это ненормально, но Паку плевать. Он любит своего хёна, поэтому каждое прикосновение отдаётся надеждой. Они будут вместе не до конца жизни, которая их преследует, а до глубокой старости. Когда вдвоём будут выходить на терраску своего маленького домика и наблюдать закат, держаться за руки, сжимая ладони крепче, впитывая всё до последней капли. Знать бы только, взаимно это всё и выживут ли. Юнги устроился между камней, держась поближе к выходу, чтобы в нужный момент быть готовым. Чимин сделал один маленький глоток - воду надо беречь - и поплелся к Юнги. Он устроился поближе, чтобы они могли согревать друг друга в течение ночи, как привыкли. Через минуту вымотанный Пак сопел под боком Юнги, уложив голову на холодный камень. Мин переложил беднягу на себя и обвил руками, передавая всё, что у него осталось. Не только тепло тела, но и чувства. Ту любовь и ласку, что не успел подарить родным, он хотел сохранить в этом парне. Он должен был жить, если этого не сможет Мин. Ночь была на удивление тёплой для Чимина. Наверное, он просто не знал, как сильно его обнимает любимый человек, не ощущал горячих слез, капающих на его щёки, и не слышал этих согревающих и искренних извинений. И снова бег. За ними не гонятся, но надо скорее уходить. Возможно, военные ещё проходят по холодным пещерам в поисках беглецов. Нельзя терять времени. Каждая секунда отбивает ритм в сердце, напоминая об угрожающей им опасности. Поворот за поворотом, снова тупик и обратно. Меняют направления, возвращаются обратно и кружат на одном месте. Слишком долго, нужно быстрее искать выход. Слышны голоса. Бежать. Бежать куда угодно только подальше от них. Слышны шаги за спиной. Заметили. Быстрее, быстрее. Слышен шум и чувствуется ветер, значит где-то выход. Юнги старается отгадать повороты и бежит к холоду. С каждым разом воздух становится прохладнее, приближается. Виден свет. Бегом туда. Не останавливаться. Они выныривают наружу, погрузившись в тёплые лучи солнца. Погода на удивление приятная, но не самое время наслаждаться нежностью небесного светила. Перед ними деревушка. Неожиданно было увидеть ещё настолько древние сооружения для сегодняшних дней. Видимо, до гор ещё не дошли высокие технологии или было не выгодно тут что-то возводить, поэтому они решили оставить хотя бы одно место, нетронутое цивилизацией. Парни устремились вперёд, дабы найти хоть какое-то укрытие. Они знали, что за горами уже граница. Там не было никаких стен, мешающих проходу. Горы сами были стеной и мало, кто добирался до них. Можно быть уверенным, что и тут есть военные, охраняющие границы, но Юнги и Чимину не раз удавалась проскользнуть мимо них. Возможно, они станут первыми, кто смог преодолеть преграду и станут новой надеждой для тысячи сердец. Слышен звук приближающейся погони. Надо ускорить темп бега. К несчастью пространство тут довольно открытое и скрыться можно только за постройками, разбросанными по небольшой территории. Можно без спросу вломиться в какой-нибудь дом, но тогда есть возможность подвергнуть опасности жизни невинных людей, но вдруг Пак замечает около небольшого домишка пожилую старушку, подзывающую их к себе. Она держалась за ручку двери, как бы говоря, что у неё есть местечко, чтобы укрыться. — Хён, там… Пак указывает в сторону женщины, и Юнги без раздумий двинулся в её сторону. Он не знал, что она хочет, сдать их или спасти, но если думать об этом, они точно не успею спрятаться. Рисковать стало привычкой. Когда они были близко, она отворила дверь, и двое парней забежали внутрь. Старушка зашла за ними и прикрыла дверь, когда группа людей появилась из-за гор. Она быстрыми мелкими шажками просеменила по комнате к небольшой кровати. Поманив к себе, она начала толкать кровать в строну. Было странно наблюдать, с какой лёгкостью дряхлая женщина двигает мебель. Под кроватью был небольшой коврик, и женщина убрала его, открывая вид на небольшой выделяющий квадрат в полу. Она дёрнула его за ручку, открывая проход в подвал, и подтолкнула парней туда. Те, не задумываясь, спрыгнули, а женщина повторила все свои действия в обратном порядке. Уже через несколько секунд в дом ворвалось два человека. Они застали старушку, когда та, ставила старый медный чайник на огонь. — Что-то случилось, милые? Военные оглядели помещение. Любые на их месте посчитали бы, что искать беглецов у старушки было бы странно. Старая женщина не смогла бы им помочь, ведь она даже передвигалась от плиты к столу очень медленно. За пару минут она бы не смогла укрыть двоих юношей. Но теперь нет разницы между молодыми и старыми. У всех есть причина быть убитыми. — Мы обыщем ваш дом. Мужчины стали заглядывать в каждую комнату, в шкафы, под столы и другие возможные места, где могли находиться беглецы. Один из них встал на колени и стал искать что-то на полу. — А что вы ищите, голубчики? Может мне помочь? — Женщина никак не реагировала на действия посторонних. Она не показывали никакого волнения или удивления. Наверное, часто случалось, что она прятала кого-то у себя дома, а может к ней в дом часто приходили местные военнослужащие, чтобы убедиться в соблюдении порядка. — Посидите молча, пожалуйста. Нашёл? Ползущий на коленях мужчина двинулся в сторону кровати, продолжая стучать по полу и выискивать что-то взглядом. — Пока нет. Ни намёка на подвал. Он стал тянуться рукой под кровать, чтобы сдвинуть ковёр и проверить, что под ним. Пальцы ухватились за конец ковра и медленно потянули на себя. Уже показался конец ручки, когда напарник положил руку на плечо: — Она бы не успела отодвинуть кровать, посмотри. Нет смыла. Их тут нет. Они переглянулись и посмотрели на старушку, улыбающуюся им из-за стола. Оценив возможности старухи, они плюнули на это дело и, молча, ушли из дома, громко хлопнув дверью. Может, просто остались такие военные, которые могут мыслить и без помощи управления? Несколько минут, бабушка сидела неподвижно, учитывая возможность возвращения. Но потом двинулась к кровати и отодвинула её в сторону. Юнги первый выбрался из подвала и помог Паку выбраться следом. — Кушать хотите? Женщина улыбалась так, будто к ней пришли внуки, которые давно не навещали её, и теперь была возможность подарить им всю свою заботу. Юноши переглянулись. Есть хотелось неимоверно, но в любой момент могли вернуться те мужики и застать их не в самом лучшем положении. Оставаться тут долго нельзя, надо скорее добраться до границы. Возможно, уже сегодня они смогут обрести свободу. — Эм, не хотим вас напрягать. Вы и так нам очень помогли. Пожалуй, мы пойдём, — Юнги поправил рюкзак на спине, а повисшую тишину нарушил урчащий звук из живота Пака. Все обернулись на него: Юнги вздохнул, а бабушка лишь шире улыбнулась. — Простите, — пробубнил Чимин и машинально накрыл живот рукой, — Я в порядке. Можем идти. — Есть ли у Вас, что-нибудь лишнее и что мы сможем съесть очень быстро, — Юнги поставил рюкзак на пол и уселся за стол, принимая предложение женщины. — Сейчас лапшу подогрею. Подождите. Тем более, сейчас все эти солдатики по деревне рыщут. К вечеру уйдут только дальше. Загремели тарелки, ложки, а чайник на плите усердно пыхтел, напоминая о своем присутствие. Старушка занималась едой и продолжала, что-то бубнить об их деревеньки, как им тут живётся, и сколько людей ей удалось спрятать. Чимин с виноватым лицом сел на стул рядом с Юнги. — Прости, хён. Я не специально. — Я знаю, что ты не в состоянии контролировать процессы своего организма. Всё нормально. И бабушка права, мы не можем сейчас выходить, иначе нас сразу поймают. Я не ради этого столько прошёл, поэтому мы должны выбраться отсюда живыми и пересечь границу. Это просто наша обязанность, Чимин, а для этого нужны силы. Думаю, надо остаться тут до вечера. — Ладно. А если они опять придут? — В дом заходить не будут, но в окна заглядывают иногда, — перед парнями стояли две тарелки горячий лапши и два стакана чая. Аппетит пришёл и к Юнги при такой картине, поэтому они мигом приступили к трапезе. Опять это старушечья улыбка, которую дарят внукам, но женщина почему-то отдавала её незнакомцам. Лапша быстро исчезала из тарелок, наполняя изголодавшиеся желудки парней. Приготовленная с теплотой и любовью еда согревала и напоминала, что когда-то они ели вот так со своей семьёй. — Я вам ванну разогрею, а то совсем грязные. Только вдвоём, ладно? А то я сегодня не очень много воды принесла. У нас недавно перестали воду подавать, забыли видимо про нашу деревеньку. Только газ да электричество подают. Разогрею вам воды, так что будьте готовы. Минут через тридцать бабушка позвала парней в небольшую комнатку, в которой стояла большая металлическая ванна. Пар поднимался от горячей воды, согревая помещение. Больше ничего не было, да и не нуждалась жительница этого дома ни в чём. Ей хватало всего, что имелось. Небольшое мыло лежало с краю и старая мочалка, возможно, для гостей. Было видно, что ей не пользовались, но от старости она потеряла цвет. — Спасибо, Вам, огромное. Мы обязаны очень многим, — Юнги сжал костлявую руку старушки. Она захохотала, и маленькая слезинка скатилась по её морщинистой щеке. Она была счастлива, что кто-то искренне её благодарит, ведь это бывает так редко. Но даже те люди, кто сделал это, погибали на следующий день. И каждый раз, встречая и провожая очередных беглецов, она молилась Богу, дабы сохранить хотя бы одну жизнь. И это парочка не станет исключением. Вечером, когда она отправит их, возможно на очередную смерть, она снова сядет у окна и будет просить у звёзд их спасения. — Ох, оставьте одежду снаружи. Я её прополоскаю. С этим словами она вышла, оставив двоих парней одних. Красные щёки Чимина горели от стыда и жара. Они должны принять ванну вместе с Юнги, и сердце от этого колотилось очень быстро, будто чечётку отплясывало. По лицу Юнги ничего нельзя было сказать. Каменное, оно никак не поменялось. Он снимал с себя вещи: сначала ботинки, кофту и футболку, оголяя белоснежную кожу истощённого тела. Словно тростинка, лишившаяся своего яркого цвета. Юнги и раньше был очень бледен, но после долгих скитаний цвет стал болезненно-белым, словно у трупа. Рёбра и ключицы выпирали, и лишь редкие синяки с царапинами были яркими на этом теле. Чимин засмотрелся, не замечая внимательного взгляда в его сторону. — Чимин? Мыться собираешься? Чёрные глаза выжидающе смотрели на Пака. Такие тёмные и глубокие. — Да. Прости, задумался. Следом Чимин начал стягивать с себя одежду. Его кожа была более смуглой и кости не так сильно проступали. Если Юнги всегда был худым, то младший всегда был не против покушать, а в последние дни Мин часто отдавал свою еду Паку. Конечно, старший хотел есть, но видя, что Чимин растягивают свой приём пищи, как можно дольше, отдавал ему свою часть. Не мог видеть, как он мучается. — Как рука? Пак вздрогнул от лёгкого прикосновения. Холодная рука коснулась перебинтованного места. Юнги боялся нажать не туда и медленно водил по ране. Становилось сложно дышать, ведь хён был так близко и такой открытый. Хотелось сковать его и спрятать от всех этих мук, что они терпели. Никто не должен причинять ему боль. Пак схватил тонкую кисть Юнги и опустил взгляд. Он не мог смотреть в эти глаза, он боялся утонуть, или сгореть, а может свалиться в пропасть. Он не подозревал, что в этих глазах таятся все ответы на его вопросы. Если бы ему только хватило смелости посмотреть в них сейчас. — Мне холодно, хён. Вранье. В комнате слишком душно, а Мин Юнги слишком близко. Чимин умирал от жары, но это должно быть тайной. Бледная ладонь опустилась вниз, и Чимин отпустил её. Почему так тихо? О чём думает Юнги? Ответ в его глазах, но как сложно. Посмотреть в глаза тому, кого так любишь, бывает порой очень трудно и невыносимо. Боишься увидеть презрение, отвращение или ненависть. Но иногда из-за своего страха пропускаешь единственный шанс на своё будущее. — Раздевайся и залезай в ванну. Только мне оставь место. Чимин отвернулся. Чтобы не сгореть от своих чувств и мыслей, он быстро разделся и залез в ванну, подогнув коленки под себя. Сейчас он счастлив, что ростом не вымахал и занимает не так много места. Он не видит, как раздевается Юнги. Спрятав голову в колени, он просто ждёт. Ждёт, сам не зная что. Он почувствовал шевеление за спиной. Значит, Юнги залез в воду. Новый разряд пришёлся по его телу. Мысли путались, щёки жгло, а в груди сильно кололо. Пак почувствовал, как по бокам от него вытянулись чужие ноги. Юнги дотронулся до его плеч и потянул на себя. Мышцы Чимина напряглись, а в глаз зависло недоумение. — Подвинься ко мне. Пак медленно придвинулся к старшему и почувствовал тепло чужого тела. Тонкие руки легли на широкие плечи, смачивая их водой. Совсем невесомо тонкие пальцы передвигались по пылающей коже, оставляя за собой невидимые ожоги. Вечно ледяные руки Юнги плавили под собой кожу, но было совсем не больно. Это было желанно, Чимин хотел умереть под этими руками, сгореть и превратится в пепел. Рот предательски дрожал. Вместе с ним начинало трясти всё тело. Он не хотел выдавать себя. Разум пытался овладеть чувствами, но сердце без его ведома овладело теми нитями, которыми раньше управлял разум мозг. — Тебе так холодно, Чимин? Ты трясёшься. Ни одно слово не могло выскочить. Голова отключилась и отказывалась работать. Единственное, что она повторяла, это: «Быстрее. Мне больно». Но Пак только молчал. Воздух перестал поступать в лёгкие, когда длинные белоснежные руки обвились вокруг шеи, а на спину легла холодная щека. Юнги холодно без Чимина, Чимину холодно без Юнги. Но они оба умирают изнутри от такой близости. — Мне уже теплее, хён. Холодные губы коснулись верхнего позвонка около шеи, и Чимин громко выдохнул. Ему страшно. Страшно от того, что он не понимает. От того, что он так счастлив. От того, то он не видит глаз. Чимин разворачивается лицом к Юнги и умирает. Маленькие чёрные глаза направлены точно в душу, прожигают каждый миллиметр, разрушают каждую клеточку, каждый атом. Они разбирают Чимина по частям, ломают и стирают. Мин медленно опускает узкие губы на бинты и снова целует порез. Так трепетно, с желанием, чтобы все зажило как можно скорее. Чимин не выдерживает. Глаза становятся мокрыми, и по щеке стекает такая ненужная сейчас слеза. Улыбка Юнги лёгкая, редкая и спасательная. Дыхание опаляет розоватую кожу щёк, и губы обоих соприкасаются. Совсем немного, легко, отчего слёзы сказываются уже большими каплями. Нежная рука хёна смахивает их, и, обхватывая голову Пака, притягивает его ещё ближе, углубляя поцелуй. Чимин тянется своими руками к Юнги и - сначала с опаской, но потом уверенно - обнимает старшего. Одновременно страшно и хорошо. Сливаются два океана. Шторм одного происходит от волн удовольствия, счастья, а второй волнуется из-за будущего. Чимин хочет искренне верить, что этот раз его не последний, а только первый из множеств. Он уговаривает себя забыть о том, что происходит, пытается забыть, что за стенами этого дома их ищет смерть. Он не хочет умирать раньше своего срока, ему нужно больше времени, чтобы впитать в себя Юнги. Руки Мина медленно сползают вниз, притягивая парня. И Чимин понимает, что пусть сейчас на мгновенье, пусть уже вечером им снова придётся бежать в страхе, но сейчас он отдаст себя Юнги целиком и полностью. Он раствориться в нём, а Юнги поглотит его, дабы уберечь от всех кошмаров. — Хён, сделай мне больно. Сделай мне приятно до боли. Юнги не надо ничего объяснять. Он уже знает, чего хочет Чимин, и что ему самому надо сделать. Чтобы не случилось в будущем, как бы не решилась их судьба, этот момент будет гореть даже в уже давно застывшем сердце, напоминая о том, что когда-то они жили. — Спасибо Вам за всё. На улице уже стемнело, и деревня погрузилась в сон. Как сказала старушка, военные, скорее всего, уже ушли вперёд, думая, что парни проскочили через деревню. Они попрощались с женщиной и поблагодарили её за заботу. Им невероятно повезло встретить такого человека, и они были благодарны судьбе за это. После произошедшего в ванной, Чимину стало чуточку легче, и он мог свободнее говорить с Юнги. Теперь он был уверен в его чувствах и без страха смотрел в глаза. Они вышли и отправились по намеченному старушкой пути. Примерно в этих местах обычно отсутствовали часовые, и появлялась возможность пройти незамеченными. Мин шёл впереди и вёл за собой Пака. Передвигаясь по низким и редким кустам, перебегая от одного дома к другому, они добрались до противоположной стороны деревни и увидели в скале дыру. Как им и говорили. Только идти надо было не туда, а в следующую. Если пройти чуть вправо от неё, то можно было обнаружить второй проход, о котором не знали военные. Им сказали, что местные жители тоже пытаются выбраться отсюда, но никто ещё ни разу не проходил этот путь до конца. Каждого ловили, а об их смерти быстро распространялись слухи от военных по всей деревне. Говорят, что в конце, прямо на выход к границе стоит часовой и ловит всех, кто выходит наружу. Последнее время никто больше не совершал попытки сбежать, и все забыли даже о существовании этого выхода. Двигаться они пытались тихо, не дыша. На одном из поворотов они увидели свет от фонаря, значит, ходы пересекаются с основным и следует быть осторожными. Слышны разговоры и смех солдатов. Скорее всего, именно тут находится их штаб, в котором они спят и едят. Довольно скудно для людей с таким заданием. Если прислушаться, то можно уловить разговор двух людей. — Вы их нашли? — Нет, сэр. Но мы ищем. Никто не пересекал границу до сих пор, мы в этом уверенны. — Найдите их. Никто не смеет убегать. — Да, сэр. Юнги и Чимин плотно прижались к стене и задержали дыхание. Сегодня их последние испытание, и они обязаны его пройти. Ради себя, ради общего будущего. Легкой поступью они пересекли широкий коридор и в стене напротив нашли другое отверстие. Они передвигались гуськом, медленно и аккуратно. Каждый шорох был слышен. Ни один раз мимо них проходил солдат, ни один раз они были на волосок от смерти, но удача посланная небесами уберегала их. Возможно, вся та боль и мучения, смерть родных и близких уберегали их. Возможно, сейчас судьба заплатит с полна за то, что посмела так сильно потрепать этих парней. Нужно было пройти совсем немного. Последний туннель был очень узким, и приходилось ползти. Около 10 минут они сдирали себе локти и коленки, было потрачено много бинтов для стёртых колен, перед тем, как Юнги почувствовал спасительный холодок. — Выход. Они вылезли в небольшую комнатку, в стене которой был виден выход на улицу. Они оглянулись — вокруг никого не было. Только сквозняк посвистывал, напоминая о спасительном проходе. — Хён, мы спасены? — Да. Думаю, да. Прямо там, за этой стеной, находилась граница. Другая страна, где они ожидали спасения. Та мечта, о которой они грезили, находилась в нескольких метрах от них. Чувствуя радость и, наконец-таки предвкушение свободы, они совсем потеряли бдительность. Их головы были затуманены спасением, глаза накрыла пелена уверенности в своей удаче. Никто не заметил кровавые пятна на стенах и на полу. Не услышали шаркающие шаги из тёмного угла. Они просто стремились на свет, как мотыльки, не думая о возможности обжечься. Юнги оставался один шаг, чтобы оказаться на другой стороне жизни, когда почувствовал руку на своем плече. Он обернулся и увидел полные страха глаза Чимина. — Хён…собака. Юнги замер. Он посмотрел за спину Пака и увидел, как большая собака сжала ногу Чимина в своих клыках. Он не двигался, в груди всё замерло. Огромный камень самоуверенности сильно ударил по лицу и выбил лёгкие из груди. Это был конец. Конец всех испытаний, всех стараний. Что бы они ни делали, всё было бесполезно с самого начала. Никто не обещал им счастливого конца, никто не утверждал, что они будут счастливчиками. Было трудно обойти солдат с новым современным оружием, но они знали, что на границе всё старое и нет никаких технологий. Им казалось, что судьба одарила их короной, дала шанс испытать себя. Но видимо, позволив блаженству испытать себя тогда в ванне, когда они посчитали тот момент, самым лучшим в своей жизни, они использовали свой счастливый билет. С того самого момента их дорога повернула в противоположенную сторону. Прямиком в гроб. — Хён, я люблю тебя. Выстрел. Сейчас он попал в Чимина, но убил Юнги. С улыбкой и со слезами младший падает в объятье Мина, и его сердце замирает в трёх метрах от спасения. Следующая пуля, прилетевшая в голову Юнги, не была такой болезненной. Спасения уже не было, был только Чимин, который уже ждал Мина в небольшом лесу, который они придумали тогда, в ванне. Они пообещали друг другу, что если не выживут, то после смерти встретятся в лесу, которого уже давно не существует в этом мире. Они хотели увидеть живую природу своими глазами, поэтому решили встретить там, где и никто из них никогда не был. Улыбка на лице Юнги была последней в этом гнусном и сгнившем мире. Он идёт вслед за Чимином. — Я тоже люблю тебя, Пак Чимин.