Тает сизый лед

После такой ночи не хотелось просыпаться. Не потому, что не хотелось терять событий, произошедших под ее покровом; не потому, что хотелось продлить удовольствие; не потому, что не хотелось терять эти воспоминания – а потому, что не хотелось с ними встретиться нос к носу. Не хотелось чувствовать себя предательницей по отношению к самой себе, быть противной самой себе. Смотреть в глаза отражению в зеркале и стремглав бежать в уборную – избавиться от содержимого желудка. Хотела же оборвать связь. Не смогла. Не хватило смелости. А теперь тошнит от самой себя. Его немой вопрос «Долго мы еще будем играть в кошки-мышки и скрывать происходящее?» крайне плохо отражался на ее психическом состоянии, когда они оказывались лицом к лицу в общей компании. Хотелось убежать. Не получалось. Он ее провоцировал. Она отвечала. Все ради того, чтобы добиться отклика, не спрашивая напрямую. Воины должны понимать маневры друг друга. Иначе им не суждено быть вместе, ни о каком взаимопонимании без слов и речи быть не может. Ему было невдомек понять и принять тот факт, что без слов понимают друг друга люди, которые довольно-таки долгое время находятся бок о бок, а не тайно встречаются всего лишь полгода. Заученное правило, подсознательный сценарий, который повторяется из раза в раз, когда ты изучил человека, знаешь, что ему нравится или нет, чем он живет и дышит. И не любовь все это, а так… привязанность и привычка. Она же – вторая натура, избавиться нелегко. Так и живут шесть миллиардов людей, привыкая. Говорить что-то кому-то по поводу их странных отношений ей совершенно претило. И мысль о том, что это зайдет слишком далеко - и тогда придется, раздражала и вызывала совершеннейшее беспокойство. Ему, может, и нравилось играть, ей – нет. С этим надо было кончать. Резко, чтоб не очухались. Пора бы начать отвыкать, иначе добром это не кончится. Встречу в этот раз назначила она. В нелепом кафе, где обычно парочки назначают свидания, чтобы помиловаться вдали от людских глаз. - Ты всё такой же плейбой. – После долгого молчания произнесла она, поцеживая коктейль через толстую соломинку. Начать с чего-то надо было. Да так начать, чтобы был реальный повод разрубить гордиев узел, иначе он не отстанет – она это знала наперед. - А ты всё та же пацанка. – Думая, что девушка играет, Сейя поддакнул. - Вот и поговорили. – Она невесело хмыкнула. Его это уже должно было насторожить. Он продолжал играть. – В общем, времени в обрез, я просто хотела предложить закончить все… Доигрался. Обухом по голове. Обида на цыпочках подбиралась к горлу и начинавшим краснеть от злости глазам. - Сложно закончить то, что не начиналось, - ерничал парень, уязвленный донельзя, пытаясь сохранить мину при плохой игре. Не в его пользу. Он не верил в происходящее. - …не начиналось… - глухо вторила девушка, смотря в окно, за которым уже сгущались сумерки. – Хорошо. Раз не начиналось, то говорить не о чем. – Харука натянуто улыбнулась уголками губ. Встала, и, словно пуля, улетела прочь в неизвестном направлении, оставив за собой еле слышный, полный свежести бриза шлейф парфюма. Вечер не удался. Совсем не удался. И чтобы это осознать, не надо было обладать даром ясновидения – все и так было понятно по его лицу и сжатым кулакам. М-да, это вам не Усаги. К Харуке подход нужно было найти – обойти все преграды и препятствия, которые она вольно или невольно лепила - и прийти к цели, не ударив в грязь лицом, не запыхавшись и не помяв костюм и мину. Иначе рассчитывать на что-либо было бы верхом хамства, которое она и ждала от звезды шоу-бизнеса. Бросить бы все на полпути, но нрав и характер игрока и победителя, видимо, как талант - не пропьешь и не просадишь в карты. Он, в принципе, и себя-то толком понять не мог: то ли это, действительно, характер показывается, то ли он потерял голову по-настоящему. Можно ли любить Харуку Тено? Можно ли любить мужеподобную скалу? Или к ней можно испытывать только страсть - и, пока она с головой тебе не отдалась, разыгрывать этот джек-пот до потери сознания? Он все больше путался в собственных чувствах. Видимо, его избранница это подозревала и не торопилась сказать что-либо, что отражало её истинные чувства. «Она вернется! Она всегда возвращалась! Она не может просто так уйти», - думалось парню. И она пришла. Снова. Бестолковая привычка. Наутро после очередной ночи вместе эта скрывающаяся ото всех парочка вела себя так, будто между ними ничего и не было. Особенно этим ранним утром. Коу пытался доказать, что настолько подходящего ей парня она больше не найдет, всеми известными ему способами. На деле оставляя следы не только на теле девушки, но и ставя зарубки в ее мыслях. Она все больше утверждалась во мнении о том, что для него Тено Харука – не больше, чем просто «постоянный секс без обязательств». Знал бы он, что отдаляет её таким образом от себя еще больше… Кухня. Повисшее в воздухе молчание. Кофе на столе. Длинные музыкальные пальцы обнимают кружку с обжигающим напитком. Слабые попытки поговорить, контакт глазами на несколько мгновений. Включенный телевизор. Изредка реплики по поводу очередных новостных выпусков. Как только Харука меняла передачи во время рекламы и натыкалась на парочки на экране, она со злостью прыгала на другой канал, пока не находила нейтральные выпуски программ. Брюнет не мог этого не заметить. И, видимо, понимал, что его избраннице нужны не только поступки и дела, но и слова. Он теперь явственно понимал, что Харука такая же девушка: она тоже любит ушами. Гонщица ничем не отличается от своих сестер по разуму. Но нужные ей слова метеору пока не удавалось из себя выдавить. А она считала, что он ее использует. Как грелку. - Почему? – вдруг спрашивает Старс. - Потому что я не хочу и не буду делить тебя ни с кем. – Что за бред? Ему никто больше не нужен. - Остаешься? – с надеждой, не смотря ей в глаза и вертя кружку с кофе, нервно спрашивает Воин. - Ухожу. В конце концов, ей все это надоело. Ну вот и точка в этих странных отношениях. А облегчения ни ей, ни ему не досталось. Одна зияющая и засасывающая дыра: после ее ухода что-то больно отозвалось в грудной клетке. Парень закусил губу и сощурился. Нет, ну не может такого быть, чтоб он ее любил всем сердцем. Он просто привык. Привычка. Больше ничего. Пройдет время, он успокоится. Может, найдет другую. Мягкую, теплую, женственную… Только пока в это слабо верилось, не хотелось претворять в жизнь. Как игрок он чувствовал, что упускает, наверное, самый большой куш в своей жизни, который когда-либо ему приходилось выигрывать. И при потере Усаги ему не было так больно. Зачем, после того, как хотела все спустить в унитаз, снова возвращалась к нему? Зачем, не отпуская, мучил ее? Будучи не в состоянии найти ответ, они оба выносили друг другу мозг. Пока Харука не ушла. А потом он улетел на Кинмоку. И не вернулся. Ни через год. Ни через два. Тено совсем забыла его запах. Она стерла практически все из своей памяти, что было связано с инопланетным существом. Пыталась не участвовать в совместных с Принцессой действах, иначе бы она докучала своим вниманием, а Плутон точно бы проболталась ей. Она была единственной, кто все знал, но ничего не мог сделать, грустно глядя на приятельницу. Уран пыталась все вычистить из памяти сама… Но не могла забыть родинку на его теле, во впадинке между ключицей и шеей, которую любила рассматривать и поглаживать в мгновения передышки между почти еженощными забегами страсти и нежности. Дурак. Остолоп. Мог бы сказать всего одно слово. И она бы осталась. Она бы осмелилась раскрыть всем свое семейное положение. Тено утешала себя мыслью, что он просто выбрал ее в качестве постоянной девушки. Не любил. Не хотел сделать своей навсегда. Гонщица, по его мнению, скорее всего, не подходила на роль той, которую можно было бы будить по утрам, говоря «Вставай, соня, сегодня на завтрак твои любимые гренки… Ну вставай же, Хару: розовые пятки, серые глаза…» И что это вообще за глупые мысли, что лезут ей в голову? Гнать их прочь. Да, так она и будет думать. Так легче. Никаких терзаний больше. Баста. Она так будет думать до тех пор, пока Коу не истомится весь в ее отсутствие, пока не наплюет на все и не удерет на Землю, чувствуя, что если он не скажет ей этого сейчас – то не скажет никогда. Он прилетит, нарушая военную дисциплину, полный решимости закончить игру раз и навсегда. Жутко нервничая, найдет ее на треке, где Уранус, измазанная машинным маслом, будет копаться в своей «малышке». Воин нагло выдернет крипер из-под машины, силой поставит ничего не успевшую сообразить Харуку на ноги с ключом в руке, поцелует, вымажется сам и шепотом произнесет так, что уши девушки заалеют: - Не могу больше. – Поцелуй шеи. – Все-таки люблю. – Легкий чмок в губы. – Пойдем домой, - соприкосновение лбов, - я скучал. Он смотрит в ее глаза, в которых медленно тает сизый лед.