Ты моя жизнь

      Уже которые сутки безвылазно сижу у монитора, взглядом проедая дыру в его жидкокристаллической поверхности. Чай в кружке давно остыл. Краем глаза замечаю, как где то в углу, в паутине запуталась муха, и из последних сил пытается вырваться на волю. Удручающее зрелище, впрочем, как и я за своим рабочим местом. Плюнул и из последних сил оттолкнулся от стола руками. Кресло на роликах прилично отъехало от стола, и я встал. Забрал со стола кружку и поплёлся на кухню. Окидывая пустующее помещение невидящим взором, мой взгляд упал на огромную гору не мытой посуды. Вылив туда остывший чай, поставил кружку на буфет. В раковине уже не было места. Сам же оперевшись поясницей об столешницу, упираюсь глазами в пространство. Месяц прошёл, а работа всё не идёт. По профессии я художник, зарабатываю на жизнь, рисуя комиксы про заурядных супергероев. Казалось бы, прошло уже более чем полгода с тех самых пор, как я похоронил единственную близкую мне душу, единственного родственника, который был у меня с самого рождения на этой проклятой земле,- своего брата-близнеца. Он был второй половиной меня самого, вместе мы составляли единое целое, как в жизни, так и в работе. И вот, лишь спустя полгода, наконец-то перестав бежать от всего, полноценно ощутил пустоту – потерю всего сущего и самого себя. Как будто не стало пол тела, пол мозга, пол сердца… Брат всегда был весёлым, активным, я же на противовес ему был тихим и спокойным. Мы дополняли друг друга, уравновешивали и вместе составляли единое идеальное целое. Но теперь этого нет. Дао распалось. Исчезло инь, оставив только янь. Вчера ко мне заходил один мой старый знакомый. Окинув взглядом запустевшую квартиру, он с сочувствием похлопал меня по плечу и сказал:       - Дружище, уже пол года прошло, а ты всё оплакиваешь его. Тебе стоит продолжать жить. Твой брат бы хотел этого. Знаешь, тебе стоит развеется. Сьездь куда-то, отдохни. Нельзя же себя хоронить вот так заживо в этой квартире. Ты не виноват в том, что он погиб.       Что ж, может он и прав. В любом случае необходимо что-то делать. Через месяц крайние сроки по сдаче эскизов. Пора шевелиться, иначе я так ещё и без работы останусь. Глубоко вздохнув, пошёл в свою спальню и поскидывал в дорожную сумку все необходимые в пути вещи. Скопировав на флешку всю свою работу, захватил лежащий в шкафу на полке специально купленный для путешествий ноутбук. Одевшись, я было взял пожитки и собирался выходить из спальни, как взгляд мой упал на кисти и краски, и на заброшенный в углу комнаты мольберт, на котором была едва начатая картина. Пожав плечами, взял кисти и краски, не пожелав брать с собой подрамник с картиной. «На месте что-нибудь новое нарисую, например пейзаж, - подумал я, - да, пейзаж всегда приносил мне спокойствие». И, закинув на плечо сумку с компом, взяв в другую руку остальные вещи, я вышел из квартиры и сел в первое, попавшееся мне такси.       В аэропорту я рассеяно пытался объяснить кассирше, куда же мне действительно нужен билет. Глаза безжизненно плавали по табло с названиями рейсов, пытаясь зацепится за что-нибудь знакомое. Девушка уже начинала изрядно нервничать, и щёки её слегка покраснели. Наконец взгляд остановился на каком-то диковинном названии – Эблтруд. Судя по названию, это либо какой то тихий городишко в Техасе, либо же какой то древний город в каких то скандинавских странах, возможно это что-то ближе к Англии, а возможно, это где то в Шотландии. - Любите древности? – спросила девушка. - А, что? Да, люблю. – «Брат их просто обожал», - подумал про себя, а вслух сказал: - Один билет в два конца. - Что ж, мистер Крауз, ваш самолёт отбывает сегодня в 15:30 по местному времени. Просьба, пройдите регистрацию перед вылетом и сдайте свой багаж в багажный отдел. Приятного полёта.       Получив свой билет, сразу же направился на регистрацию. До вылета оставался час и я умостился в кресло, ожидая, когда же огласят посадку на рейс. Музыка в наушниках вполне помогала скрасить затянувшееся ожидание вылета. Наконец то огласили посадку и через несколько часов полёта я оказался на другом конце земли, полной старых и удивительных строений.       Это был милый туристичный городишко, с чистым воздухом и прибранными улицами. Всем своим обликом он бы далёк от шумных мегаполисов. Здесь повсюду были цветы, от чего сам по себе город напоминал пёструю цветочную клумбу. Они свисали с старых балконов, с окон, они были при входе в каждый магазин или кафе, ими были усеяны обочины тротуаров и площади. Зайдя в ближайшую гостиницу, я заказал себе номер. Закинул в него вещи и направился в небольшой кафетерий «У Барни», находившийся поблизости от гостиницы, хозяином которого был высокий статный темноволосый мужчина лет пятидесяти с густыми усами и очень добродушным простым лицом. После нехитрого ужина вернулся в свой номер и уснул как дитя. Так сладко я уже давно не спал. Бессонница мучала меня. Каждую ночь мне снились кошмары, но сегодня удалось забыться безмятежным сном. На следующее утро, позавтракав в том же кафетерии, решил прогуляться по прекрасному старинному городу в поисках подходящих пейзажей для работы, чтобы развеяться и отдохнуть душой, прежде чем приступать к продолжению завершения эскизов комикса.       Прогуливаясь узкими улочками, вымощенные камнем, разглядывая старинные дома, внимание моё привлекла одна милая старая книжная лавчонка, с старыми, ссохшимися дверями и я решил зайти в неё. Двери на удивление открылись легко и без скрипа. Звонкий колокольчик, висевший на дверях, сообщил хозяину лавки о том, что к нему зашел посетитель. Где то в глубине магазина послышалось шарканье ног, но продавец так и не вышел. Закрыв за собой двери, я огляделся вокруг. Пространство этого на первый взгляд, не очень большого магазина, было полностью захаращенно огромным количеством книг – как новых изданий, так и самых древних, в кожаных переплётах, покрытых пылью. С интересом разглядывая старые переплёты, внимание привлекли книги по искусству, соседствующие с книгами по истории города. Стряхнув с них вековую пыль, я открыл одну из них. Пролистывая страницы, я заметил фотографии прекрасных пейзажей старинных развалин. Подписи под ними гласили, что это древний город Эблориус, и что находится он в 10 километрах от города Эблтруд, взявший своё имя из корня названия древнего города. Легенда гласила, что это был некогда очень процветающий город, который постигло страшное несчастье, и ровно за год он вымер от страшной чумы. Но развалины его до сих пор были прекрасны. Закрыв книгу, я решил, что завтра же направлюсь на экскурсию в это замечательное место, чтобы осмотреть территорию. Бодро шагая по улице, я уже предвкушал, каким замечательным и просто сказочным получится этот пейзаж! Отыскав ближайшую автобусную станцию, узнал, когда ходят маршруты к древним руинам и вернулся назад в гостиную, чтобы приготовиться к поездке. По дороге я заглянул в то же кафе и сытно перекусил, откуда направился в ближайший магазин художественных искусств, и заказал себе подрамник с холстом. День получился весьма утомительным. Я бродил по старому городу, вдыхая его ароматы и пропитывая себя его жизнью, и изрядно устал. Вернувшись в номер после кафе, я принял душ, сразу же лёг в постель и уснул.       Чистый Эблтрудский воздух действовал на меня замечательно. Проснулся я рано, за окном ещё было темно и звонко в утренней тиши пели птицы. Приняв душ и одевшись, быстро сложил все вещи в сумку и закинул её на плечё. Оказавшись на тротуаре, я вдохнул полную грудь свежего утреннего воздуха. На горизонте уже во всю разлила свои краски зоря. Солнце лениво выползло из под одеяла, показав свой нежный румяный бок из за сероватых гор. Его лучи озарили небо, и оно посветлело, оставив ещё кое-где тёмно-синие разводы, как будто кто-то пролил темно-синюю акварель на бумагу. Я не спеша двинулся в сторону автостанции, засунув руки в карманы. На душе стало совсем спокойно от этой утренней тишины. Спустя некоторое время благополучно добрался до автостанции, которая лежала в нескольких милях от моей гостиницы, и почувствовал, что изрядно проголодался. К счастью, здесь неподалёку находилась одна забегаловка, и я зашёл туда, чтобы позавтракать. Съев свой завтрак, направился на автостанцию и как раз поспел к отбытию своего маршрута. Дорога была долгая и заняла пару часов. Кроме меня в салоне было ещё человек десять. Пожилая пара, явно находившаяся здесь в своём законном отпуске. Дети их выросли, внуки учились в школе. Они вполне спокойно могли позволить себе кругосветное путешествие на скопленные деньги и не волноваться о том, что происходит дома. Была здесь и молодая семейная пара, приехавшая просто отдохнуть с тремя озорными ребятишками, которые прилипли к окну с широко открытыми глазами и с неподдельным детским восторгом постоянно тыкали в стекло своими пальчиками, показывая друг другу удивительные вещи. А ещё, где то дальше в салоне находился старый историк, приехавший сюда написать свой очередной доклад по древностям для консилиума, всю дорогу клевавший носом в свои чертежи в дневнике, и, пожалуй, ещё пару людей, но я их не разглядел. Добравшись до места прибытия, мы, слегка поджаренной массой, вывалились из кабины душного автобуса. Монотонный говор нашего экскурсовода вводил всех, в том числе и меня, в какой-то непонятный транс и никто уже особо не был рад этой поездке. Незаметно для всех я отстал от группы и устроил для себя собственную экскурсию в поисках чудесных видов. Так, бродя среди огромных развалин, восхищаясь древней архитектурой, я вдруг понял, что заблудился. Это открытие было для меня прискорбным и повергло меня в уныние. Я стал опять вспоминать о брате, и мне стало грустно. Так, за печальными думами я не заметил, как забрёл в чудесное место. Здесь было пару хорошо сохранившихся старинных зданий и поодаль, немало богато оформленных склепов. На одной из полуразвалившихся стен близ лежащих склепов я увидел замечательный орнамент. Присев на прямоугольный резной кусок мрамора, я смотрел на него, как завороженный. Так прошло немало времени. И лишь когда рисунок стало очень плохо видно, я понял, что день уже давно плавно перешёл в вечер, и близилась ночь. Посмотрев на часы, я с досадой подумал о том, что автобус уже давно уехал. Так как было уже довольно темно, и я заблудился, идти куда либо дальше не решился, поэтому, достав из сумки припасенные с собой заранее бутерброды, перекусил и устроился спать на том самом куске прямоугольного резного мрамора, на котором просидел, наверное, несколько часов и положил под голову сумку, а холст положил на землю с обратной стороны камня.       Спалось плохо. Холодный кусок мрамора не располагал к тому, чтобы на нём уснуть, но всё же, спустя некоторое время после полночи, не смотря на взошедшую полную луну, мне всё-таки удалось уснуть. Сморила ли меня усталость, или, возможно, мелодичное стрекотание птиц и кузнечиков, но меня как будто окутало мягким одеялом, и я провалился в сон. Снилось нечто странное. Как будто я плыву, плыву в тумане, в котором смутно виднеются очертания какой-то полупрозрачной фигуры. Она приближалась ко мне всё ближе и ближе, простирая ко мне свои руки. Из-за туч выглянула полная луна, и туман растаял. Предо мной в нежно розовом одеянии стояла прелестная особа. Её лицо было скрыто капюшоном, из под которого ниспадали рыжей волной густые длинные волосы. Кожа её рук была бледного цвета и как будто светилась. Создавалось впечатление, что она соткана из лёгкого лунного света, поэтому была такой прозрачной и мерцающей, словно тысячи маленьких бриллиантов покрыли её своей драгоценной пылью. Девушка слегка приподняла лицо, и из под бездонной тьмы капюшона вдруг появились алые уста. Казалось, она едва шевелила ими, пытаясь мне что-то сказать. На некоторое мгновение я впал в ступор, ощущая, как сердце участило свой стук. В груди разлилось так давно позабывшееся спокойствие и умиротворение. Чудилось, что с этой прелестной особой мы знакомы уже много лет и состоим с ней в очень нежных чувствах. Непонятно откуда возникшее ощущение радости полностью овладело мной и казалось, что я дома, вне зависимости от того, где нахожусь. Но тут туман опять сгустился, прекрасная дева скрылась от моего взора и я проснулся.       Глаза мне ослепило яркое утреннее солнце. Воздух хорошо прогрелся, но, не смотря на это, я всё ещё чувствовал ледяной холод мрамора под своей спиной. С трудом заставив себя подняться, я поглядел на часы – пятнадцать минут одиннадцатого. Что ж, я неплохо вздремнул, учитывая то, где и на чём я спал. Удивительно, как вообще удалось здесь уснуть. Встав и поправив свою одежду, я пошёл искать выход с этого прекрасного места. Как бы здесь не было хорошо и спокойно, но всё же, не мешало бы принять душ и позавтракать. Спустя час с лишним я благополучно добрался до трассы, где меня подкинул до города местный житель. Он с удовольствием рассказывал мне об их городе. Добравшись до гостиницы, я сначала заглянул в кафе, заказал немало еды, от чего его владелец, весёлый полноватый мужчина с усами заметил, что с таким аппетитом я могу съесть целого волка и не заметить. Но после такой ночки я действительно изрядно проголодался. Насытившись вдоволь, наконец-то зашел в свой номер и принял душ. Тело всё болело, и я очень устал. Вспоминая свою вчерашнюю прогулку, я снова вспомнил о брате и загрустил. На душе стало до боли тоскно, и я решил напиться, после чего крепко уснул. О сне, что приснился мне среди развалин склепов, от усталости даже не вспомнил. Очнулся, когда на дворе было темно. Наверное, это было 4 утра, потому что на дворе было так темно, как бывает только в предрассветные часы, когда мрак сгущается в борьбе с рассветом за каждую минуту своей власти над миром. Но, как оказалось, я очень ошибся. Была полночь. И мне вновь снился странный сон про девушку. Она была прекрасна. Посидев некоторое время на краю кровати, решил, что пора включить свет и встал было, но, сделав пару шагов, о что то споткнулся. Чертыхнувшись, я встал, отряхнулся и продолжил путь к выключателю. Включив свет, решил убрать то, о что споткнулся, чтобы потом вновь на это не налететь. Оказывается, это была сумка с художественными инструментами. Странно, но кажется, вчера я оставил ее на столе. Впрочем, я мог и ошибаться, так как был очень уставшим и немало выпил. На душе было одиноко, и я решил снова заглушить свою тоску алкоголем, но тут взгляд остановился на разбросанных по полу кистях и красках. На стуле, что стоял посреди комнаты, стоял холст, накрытый простыней с кровати. «Надо же, допился до чёртиков, - подумал я, - рисую во сне. Додумался же, дурак, накрыть картину простынёю. Владелец гостиницы очень обрадуется». Решив посмотреть, что же я всё-таки нарисовал, я сдёрнул простынь, и предо мною открылось незаконченное полотно чудной красоты…       Бока холста обрамлял всё тот же диковинный орнамент со стены полуразвалившегося склепа, внизу картины расстилался туман, на небе светила полная луна, а на фоне звёздного синего неба была она… девушка, с рыжими волосами, алыми губами и прозрачной лунной кожей… Казалось, в уголке её рта слегка запеклась маленькая капелька крови. Она улыбалась, и всё так же тянула ко мне руки. Как будто молила – защити меня! Спросонья ли, или, возможно, это были последствия обильного употребления крепкого виски накануне, мои глаза вдруг заметили, как девушка на картине слегка зашевелилась. Полы её накидки едва развевались от лёгкого ночного ветерка. В этот миг я мог поклясться, что уста её вновь шевелились, и я чётко услышал, как с них слетал едва ли слышный шепот.       - Ты моя жизнь, - доносил еле слышные слова, сорвавшиеся с её нежных губ тёплый июльский ветер.       Сердце моё сжалось, и забилось очень быстро. Я вновь ощутил, как сердце наполнилось радостью и счастьем, которые наполняли меня в том прекрасном сне. Взяв стул, что стоял у стены, я присел на него и закурил. Не веря своим глазам и ушам, всё никак не мог отвести взгляда от этого неземного существа! Оно манило меня!       Дурак! Я, кажется,… влюбился! Так, просидев за картиной, я не заметил, как вновь уснул. И вновь на меня накатила слабость и то же наваждение, что и в ночь, проведённую среди руин, и вновь приснилась она, но теперь она была ближе, и взору моему открылся её прекрасный милый носик и великолепные яркие изумрудного цвета глаза! Они сверкали, как звезды на небе! Из них мягким светом лилась так необходимая мне нежность, ласка и доброта. Казалось, она совсем реальна и душа моя затрепетала, ощущая возобновившуюся полноту её существования. Проснувшись поздно днём, я почувствовал, насколько изнемог. Силой заставив себя подняться, я вышел в кафетерий, чтобы поесть. Сон не шёл с головы. Ах, чудесная ночная нимфа, как же ты прекрасна! Я отдал бы всё на свете, лишь бы увидеть тебя хотя бы ещё раз! После нескольких часов прогулки и прекрасного ужина я вернулся назад в номер. Картина всё так же стояла посреди комнаты, накрытая простынёю. Но в сей раз, когда я сдёрнул её, я увидел, что так же, как и во сне, картина обрела лицо. Дивясь сему, я подумал, что, наверное, я опять рисовал во сне, поддавшись влиянию луны. Некогда, ещё в детстве, мне приходилось ходить во сне. Так почему же не могло случиться так, что я рисовал во сне?       Картина получилась прекрасной, но я чувствовал, что она ещё не завершена. В этот вечер я решил лечь пораньше и сразу же крепко уснул, окутанный приятным сонливым чувством. Предсонное наваждение повторилось опять, затягивая меня в чёрную мягкую бездну. Сон приснился опять. Девушка и вовсе скинула капюшон и накидку, скрывавшие её прекрасное лицо, фигуру и платье, обнажив ещё и изящные плечи. Она подошла ко мне и нежно обняла.       - О, как же я долго ждала тебя, Руперт!       Её голос, такой нежный и звонкий, был сладок, словно мёд. Слова её затронули моё сердце, и от нежных объятий израненное сердце затрепетало. Мне всё ещё не верилось, что она так близко, и я окунул свою голову в её пышные рыжие волосы. Они пахли полевыми цветами.       - А я тебя. Как твоё имя, о моё ночное божество, моя муза?       - Камилия, - робко ответила она и прижалась к моей груди.       Так мы стояли, обнимаясь, пока утренние лучи не развеяли чудесный сон. Опечаленный, я проснулся, и понял, что это была всего лишь сладкая нега, и что Камилии нет.       Подойдя к портрету, я сдёрнул с него покрывало. На нём Камилия была ещё более прекрасной. Её алые губы стали ещё ярче, как будто налились соком. Вся она похорошела и окрепла. В взгляде таилась ласка, любовь, обожание и... тайна. Тайна, которую могла хранить в глубине своей души только женщина, так нежно и сокровенно, как никто другой не смог бы её хранить. Продолжая стоять, я всё ожидал, что её уста вновь зашевелятся и с них слетят заветные слова любви. Но девушка на портрете так и не пошевелилась. Глядя на картину, я сильно расстроился.        - О, Камилия, я бы всё отдал на свете, лишь бы всегда быть с тобой.       Печальным и разбитым я пошёл и принял душ. Спустившись к ланчу, я заметил, как лицо владельца кафешки изменилось и стало встревоженным.       - Вы прекрасно себя чувствуете, голубчик? – спросил он.       - Да, вполне. Просто, наверное, немного не выспался.       - Я прикажу официантам принести вам хороший ланч и тарелку отменного бульона.       Я согласился, хотя есть мне особо и не хотелось, так как пребывал на тот момент в весьма расстроенных чувствах. Перекусив, поблагодарил владельца кафетерия за прекрасную пищу, который ещё раз справился о моём самочувствии, на что ему ответил, что чувствую себя намного лучше после его прекрасного бульона. Владелец улыбнулся, но по его лицу было заметно, что он мне не очень то и верит. Что ж, тут с этим ничего не поделаешь и я опять решил немного прогуляться. Проходя мимо витрины магазина, случайно обратил внимание на своё отражение – вид был действительно весьма удручающий. Большие тёмные круги под глазами, побелевшая кожа, весь измученный и обессиленный. Да, видимо, я действительно приболел, поэтому решил вернуться обратно, в номер. Зайдя, сразу же облачился в мягкий халат, но остановился на полпути, узрев следующее. Картина всё так же стояла посреди комнаты, но простыня валялась на полу. На картине всё так же присутствовали удивительный орнамент, лёгкий туман, звёздное небо и полная луна, но не было Камилии!!! Я не поверил своим глазам! Бросившись к картине, я взял её в руки и обомлел. Сердце моё замолчало и перестало издавать привычные звуки, кровь отхлынула от и без того, бледного лица. Она исчезла! Картина вывалилась у меня из рук, а я, обессиленный, еле доплёвшись до кресла, рухнул в него тряпичной куклой. Единственная радость, единственное счастье и покой, которые обрёл, спустя долгое время после смерти брата были потеряны! Исчезли, развеялись как сон. В тот миг я даже не пытался анализировать, как девушка, нарисованная мною на картине, смогла исчезнуть. От горя нервы сдали и я расплакался. Слёзы затуманили взор и я не заметил, как нежная воздушная тень приближается ко мне и спускается подле. Я ощутил, как что-то очень нежное обвило мои ноги. Я приподнял лицо, но сквозь слёзы всё ещё не мог разобрать, кто же это предо мной. И тут я услышал её нежный голос:       - Спасибо.       Обезумев от радости, я даже сразу не сообразил, что произошло. Предо мной стояла девушка с моих сновидений, нарисованная мною за несколько ночей на этом холсте. Я бросился обнимать её и покрывать поцелуями. Но вдруг мой затуманенный счастьем мозг очнулся, я оторопел и ошеломлённый, едва ли выдавил из себя пару фраз.       - Но… Но как? Камилия, это ты? Или же это опять мой сладкий сон? Ох, как же бы я хотел спать вечно. Я люблю тебя, Камилия.       Девушка только улыбнулась в ответ.Она медленно приблизилась ко мне ещё ближе и нежно поцеловала, а потом уткнулась лицом мне в шею. Пышные кудрявые волосы закрыли мне лицо. Я почувствовал лёгкую боль в районе шеи, как будто от прокола и ощутил, как капля за каплей из меня вытекает жизнь. Оторвавшись от шеи, на меня смотрела красивая вампирша, с острыми, как иглы, зубами, и окровавленным ртом. С её глаз всё так же лился тот нежный любящий взгляд, но это был взгляд хищника, который с удовольствием поглощал свою жертву. Вопреки всему разумному в этом мире, меня не обаял страх. Я всё так же продолжал глядеть на неё с любовью, радуясь тому, что она реальна, пускай, и на мгновение, но она была рядом со мной и моей. Я закрыл глаза в ожидании последнего смертельного поцелуя, и погружаясь в вечную мглу, услышал, как она с нежностью прошептала мне на ухо:       - Спасибо, ты подарил мне жизнь.