Легкий поцелуй

      Когда-то давно я был маленьким ветерком-шалунишкой. Целыми днями я веселился, гонял наперегонки с крохами тучками и заносил их высоко в небо, откуда они плакали слезинками-дождинками. На помощь малышам прилетали сердитые деды-тучи, которые осыпали меня угрозами и проклятиями. Слова туч отзывались громом и тяжелыми каплями дождя срывались вниз, где их жадно поглощала земля. Мне нравилось летать низко над полями и лесами, проникать в каждую щель и ложбинку, а затем взмывать высоко в небо, под облака. Я любил сдувать лохматые одуванчики, закручивая их в весёлом воздушном танце, и легко трепать изумрудные травинки и листья на деревьях... Жизнь неслась весело и непринужденно.        Но однажды я увидел ее. Маленькая и воздушная, словно сотканная из крошек-тучек, девчушка в коричневом платьице с накрахмаленным воротником и огромным бантом. Она весело и задорно скакала на одной ноге на крыльце большого дома. Уложенные в аккуратную прическу волосы растрепались, а на детских щечках играл румянец. В ее больших глазах с густыми ресничками я видел солнце, которое светилось сотнями ярких лучников, а в голосе услышал звон колокольчиков. И я влюбился так, как не влюблялся ещё никогда. Что-то знакомое и родное тянуло меня каждое утро прилетать к её окну и негромко стучать ветками по стеклу. Оля, а именно так звали девочку, легко открывала ставни и радостно смеялась, когда я играл с её светлыми кудрями. Моя милая Леди, как я называл Олю, была храброй и красивой. Ее не пугали пятна чернила на пальцах, выбившиеся из пучка волосы, румяные щёки или ссадины на коленках. Оля ходила босиком, бродила без шляпки и никогда не застегивала последнюю пуговицу у горла. На балах никто не крутился в танце так легко и вдохновленно как она. Весёлая и шумная Оля первой заводила хороводы, увлекая за собой молодых людей. Жизнь продолжала стремительно бежать, и Оля взрослела внешне, но оставалась ребёнком внутри.       Однажды она не открыла окно. Это было странно, и непривычное чувство тревоги охватило меня:       "Моя милая Леди, скорее, скорее открой", - шелестел я листьями, но она не слышала. А минутой позже бледная Оля выбежала на улицу. Громко хлопнули двери, заржали потревоженные кони, и карета резко тронулась с места, увозя мою Леди прочь от её дома. Я спешил за ней до тех пор, пока карета не остановилась возле входа на вокзал. Дверь в карету отворилась, но вышла из нее не Оля, а бледная девушка с испуганный лицом. Быстрым шагом она направилась в здание, и я влетел следом. Совсем скоро мы оказалась на платформе. Там ее уже ждал некрасивый мужчина. Мне сразу не понравилось его болезненно желтое лицо с огромным носом, грубыми чертами лица, нахмуренными кустистыми бровями и злым колючим взглядом. Тем временем Оля неуверенно достала из сумочки свой дневник и передала его хмурому желтолицому мужчине. Человек стоял, с сердитым видом всматриваясь в написанное маленькой книжечки. Я несильно бился в лицо Оле, умоляя её уходить, но она перестала меня слышать и прикрыла лицо платком. Человек пролистал дневник и спрятал его глубоко в карман своего плаща. С минуту они стояли в тишине, и казалось, что все вокруг замерло и исчезло. А затем тот человек резко вытащил пистолет и выстрелил...       Все произошло быстро. Девушка пошатнулась, всхлипнула и упала на землю. Я метнулся к ней и окутал со всех сторон, стараясь отгородить невидимым коконом, но было поздно. Жизнь стремительно покидала ее хрупкое тело. На нежной ткани белоснежной блузы с высоким воротом проступила кровь. Бледные губы Оли мелко подрагивали, тонкие брови скривились в болезненном изгибе, а по щекам текли слезы. И только глаза, два озорных огонька, продолжали гореть все также ярко. А человек с желтым лицом даже не посмотрел в ее сторону. Просто развернулся и побрел прочь. Меня охватила ярость. Ощетинившись, я ринулся вслед за подлецом. Я безжалостно хлестал человека ледяными порывами, вонзался в это уродливое желтое лицо миллионом острых игл, и даже поднятый воротник пальто не спасал его от холода. Напоследок я сорвал с его головы шляпу и отбросил ее на рельсы. Я понимал, что ничего не смогу изменить, и от этого хотелось снести все на своем пути. К тому времени вокруг Оли уже собралась толпа: люди смотрели на нее и качали головами, кто-то заплакал, а одна женщина потеряла сознание. Моя Леди дышала все медленнее, все поверхностнее, но не отводила взгляд от неба, словно зачарованная. Девушка зажмурилась и медленно вытянула перед собой дрожащую руку. Тогда я подлетел к моей Леди и прошелся по ее бледной ручке легким дуновением так ласково, как только умел. Оля вздрогнула, но не отдернула руку, только слабо сжала ладонь. Это придало мне уверенности, чтобы сделать последний отчаянный шаг, о котором я мечтал так долго, но боялся совершить. Я приблизился к лицу девушки и легко коснулся ее бескровных губ. Она почувствовала теплое прикосновение, и ее лицо озарила слабая улыбка. Спустя минуту Оли не стало. Толпа потихоньку стала расходиться, двое мужчин накрыли тело простыней и унесли его прочь. Мне предстоял долгий путь, ведь теперь меня здесь ничего не держало. В последний раз я покружился над платформой и устремился вдаль, унося за собой ее легкое дыхание и тепло, которое казалось мне горячее всех тропических ветров на свете...