— Я не святой, Кэрри, ты знаешь это, — он резко закусил губу и стал стучать пальцами по подоконнику.
Он нервничал. А девушка боялась тревожить Джастина лишний раз. Она никогда раньше не видела его таким чёрствым. Сейчас ей хотелось ползти на стены от его холода, залиться литром свежезаваренного кофе, достать все тёплые одеяла, что спрятала подальше ещё весной. Что-то внутри ей подсказывало, что с этим разговором их сказка близится к финалу.
— Другого выхода нет, ты понимаешь? — он подошел к постели и взбил подушку больше от злости на себя, чем в целях комфорта. — Я никогда не думал, что скажу это, но ты должна сделать аборт. Я не вижу себя отцом, человеком, променявшим сцену на подгузники и молочные каши, пелёнки, лекарства, всю эту суету. Я не готов.
По щекам девушки скатилась слеза, всего одна, скромная и, как казалось Джастину, ничего незначащая. Но через секунду Кэрри было уже не успокоить. Когда Бибер потянулся к ней, чтобы обнять и хоть как-то утешить, девушка вскочила с кровати и движением руки от лба к затылку убрала волосы назад.
В ней был клок агрессии, спутавшийся с разочарованием. На девушку смотрели глаза, которые ещё накануне были так близко, шептали теплые слова и успокаивали душу. Кэрри до сих пор казалось, что происходящее - необдуманная шутка её партнёра.
— Даже не подходи ко мне, — зло процедила она.
— Я люблю тебя.
— Ты любишь только себя, чертов эгоист.
— Ты ошибаешься.
— Тебе плевать, чем это может обернуться. Ты готов жертвовать мной, моим здоровьем, лишь бы на тебя, несчастного, не сваливалась обуза в образе ребенка. Ты слишком зациклен на себе, повторюсь, слишком.
— Я не хочу ребенка в данный момент, у меня другие планы. Быть отцом — держать на себе ответственность. Я к этому не готов. Если ты хочешь, чтобы твой ребенок видел отца по выходным на несколько часов, а в свободное время отсыпался, то вперед — рожай. Только не предъявляй мне потом громких истерик, вроде этой.
Девушка не ожидала такой реакции на новость о её беременности, думала, что Джастин от счастья будет кружить её на руках. Но Кэрри уже не сомневалась - он говорил на полном серьёзе, он не хотел становиться отцом.
После услышанного девушку переполнила ненависть к человеку, который еще недавно клялся ей в любви и обещал океан нежностей, заботы и понимания. Она швырнула в Джастина вазу, которую им подарила мама молодого человека на вторую годовщину отношений. Кэрри опустила уголки губ, разочаровавшись, что та оказалась чересчур легкой. Джастин отбился от этой вещицы, не прикладывая особых усилий, а затем подорвался и побежал за девушкой.
Она метнулась по длинному коридору, завернула за угол и на мгновение затихла. Когда Бибер попал в гостевую комнату, до него донеслись звуки с балкона, и он ринулся туда. На этот балкон выходили две гостевые спальни, поэтому Джастин сообразил, что Кэрри, вероятнее всего, прячется в другой комнате, но там её не оказалось. Парень застал озлобленную особу на обратном пути в том же коридоре. Она рванула в сторону лестницы и быстро спустилась вниз, где действовала предельно осторожно, без лишнего шума.
Джастин обнаружил её, стоящей в углу кухни с ножом в руках, только после того, как обошел все остальные комнаты на первом этаже. Кэрри отчаянно плакала и вытирала лицо рукавом белого свитера, который был на ней. Он кололся и царапал её нежное лицо, отчего щёки приобрели красный оттенок.
— Не подходи, я сказала.
— Я не причиню тебе боли, — произнёс Джастин.
— Я причиню себе сама, если ты сделаешь хоть шаг в мою сторону.
Ему пришлось остановиться. Он не хотел, чтобы Кэрри натворила глупостей. Её глаза удерживали на себе встревоженный взгляд парня. Она вспомнила его сладкие губы, как нежно они сливались в поцелуе, что начинала кружиться голова, и подкашивались ноги.
В голове Кэрри также всплыли их жаркие бессонные ночи, его крепкие руки и томное дыхание, скользящее по её изящной шее. Она помнила каждое его слово, но не давала себе сломиться. Она знала, если позволит ему сделать шаг на встречу, всё закончится весьма банально для пары, которая вместе довольно продолжительное время.
— Ты не хочешь этого ребенка? — поинтересовалась Кэрри, чтобы добить свои розовые очки, через которые она привыкла видеть лишь хорошее.
— Я, — на секунду он запнулся, — не хочу.
— Тогда дай мне спокойно собрать вещи и уйти.
— Ты не можешь.
— Я тоже думала, что ты не можешь отправлять свою любимую девушку на аборт. Просто дай мне уйти, — она снова потерла под глазом, вытирая слёзы.
— Я не отпущу тебя.
— Не прикидывайся хорошим, ты больше не такой. Ты никогда им не был. Жаль, что твоя трусливость проявилась только сейчас, а не два года назад, мне было бы не так больно от разбитого сердечка.
— Не неси чушь, я объяснил тебе свою позицию. У меня мировой тур, съемки в фильме и новый альбом. Я не смогу разрываться на две части — семью и карьеру.
— Когда ты собирался сказать об этом мне? Собирался ли? Ладно, это не имеет значения. Тем лучше, раз по твоим меркам нам всё равно пришлось бы расстаться.
Она опустила руки и тут же пожалела об этом, потому что за долю секунды к ней успел подлететь Джастин и схватить за запястье девичью руку, в которой уместилось холодное оружие.
— Брось эту гадость, — произнес он охрипшим голосом.
Она без лишних слов сделала то, что он велел, и уцепилась за его шею, как за последнюю надежду. Она запустила руку в светлые мягкие волосы и прошептала едва слышно:
— Скажи, что ты еще можешь передумать.
Он знал, что не мог. Хотя бы по той простой причине, что не был идиотом. Уходить в семейную жизнь на самом пике популярности, по мнению Джастина, — удел знаменитостей, не ладящих со своей головой.
Но он сказал то, что его вторая половинка хотела услышать. А через несколько дней запел совсем по-другому, что хочет полноценную семью и ждёт малыша так же трепетно, как и Кэрри.
***
— Ты стала какой-то нервной, — заметила Бренда, давняя подруга Кэрри.
Они собрались на кухне и ждали, пока закипит чайник.
— Видимо, перемены настроения настигли и меня. Беременность — дело чудное, — засмеялась Кэрри, облокачиваясь о кухонную тумбу. — То токсикоз, то повышенная эмоциональность, то живот без причин болит. Джастин посоветовался со своим врачом, теперь пью травяной сбор.
Девушка заглянула в один из кухонных ящиков и, найдя нужную коробочку, протянула её подруге.
— Я сама такой пью, — улыбается Бреда. — От бессонницы помогает чудесно, плюс по утрам лицо выглядит заметно лучше, — девушка открыла коробок и вдохнула аромат трав. — Только запах какой-то другой. Это же пижма. Кэр, это может спровоцировать выкидыш.
— Ты уверена?
— Мама помешана на травах. Я могу отличить запах пижмы. В составе этого сбора пижма не указана, её явно подсыпали.
— И сделать это мог…
— Тот, кто знал, что ты ежедневно пьешь этот отвар.
***
Когда Джастин вернулся домой, он застал Кэрри лежащей на кровати в спальне. У неё не было сил даже встать, чтобы посмотреть в глаза человеку, который не боялся противоречить своим клятвам.
— Ты хотел убить нашего ребенка, — выдавила из себя Кэрри.
— Что ты несёшь? Снова истерики на пустом месте. Давай выпьем отвар, и я уложу тебя спать.
— Вот этот? — она кинула в парня проклятый коробок с такой силой, что он помялся от соприкосновения с телом, а затем с глухим шумом упал на пол. — Почему ты так хочешь его смерти? Я говорила, что мы справимся и без тебя.
— Кэрри, я не хотел терять тебя. Ты же знаешь, что на моей карьере можно поставить крест, если появится ребенок.
Его слова как лёд на голову, от них не только больно, но и холодно.
— Ты трус, Джастин, — на глазах девушки появились горькие слёзы. — Я дала тебе второй шанс, а ты врал мне, что всё переосмыслил, что хочешь семью, что готов. Мы мечтали о дне, когда станем родителями. О, ты так умело лгал мне в глаза. Наверное, уже не раз приходилось топить меня в своей лжи?
— Я, — заикнулся он, но Кэрри тут же его перебила.
— Ты знал, что это убьёт малыша. Ты со мной был только ради удовлетворения своих потребностей. Я была утехой, весёлой компанией, но не больше. Ты не создан для семьи.
— Я люблю тебя.
— Это не оправдание, - её голос сорвался на крик. - К тому же, ты любишь только себя.
Он молча присел на кровать и потянул руки к девушке. Она съежилась и вжалась в стену, уворачиваясь от рук, что хотели убить их ребенка.
— Не смей, — Кэрри покачала головой. — Я не хочу больше знать тебя. Сегодня ты умер в моей памяти, Джастин, пал жалким лгуном в моих глазах. Тебе никогда больше не завоевать моего доверия. И если вдруг когда-нибудь в тебе проснётся отцовский инстинкт — убей себя. Сделай то же самое, чему собирался подвергнуть частичку, которая, как и каждый ребенок, обладает правом иметь отца. Любящего отца, а не убийцу.
