Небо над Атарэксом

Эро аккуратно промокал смоченной в дезинфицирующем, остро пахнущем медициной, растворе ужасающего вида рваную рану на голове сына. Хэлк сидел не шелохнувшись, позволяя любящим рукам отца делать свое дело, и только изредка тихо шипел, с силой выдыхая сквозь ноздри. Эро был единственный во всем Клане, кому Хэлк позволял прикасаться к себе вне секса или драки. И вот так - тоже. Но терпение альфы имело свои пределы, и он раздраженно фыркнул, отстраняясь. Омега тихо цокнул языком: - Я хочу зашить эту рану. - Не нужно. - Нужно. Ты красивый, - омега осторожно провел пальцами по широкому плечу сына. Бугрящийся рельеф стальных мышц, кожа, цвета горького меда, вязь клановых татуировок и безобразные чернильные кровоподтеки, кляксами расплывавшиеся тут и там. Ссадины, едва тронутые коростой. И кровавое мясо содранного лоскута скальпа на голове. У Эро сердце щемит видеть своего, единственного оставшегося в живых ребенка - таким. "Красивый" - теплым молоком разлились внутри нежные интонации отца. Хэлк фыркнул и ... кивнул. Ладно, мол, шей, раз уж красивый. Чего уж там. Блестит хирургическая игла в ловких пальцах, тянет за собой бурую от крови шелковую нить. Супер морщит нос и выдыхает с присвистом. Жмурится. Голова гудит, как пустой казан. А в голове - калейдоскоп отрывочных картин. Кадры, вырванные из контекста. Эйфория релиза смешала карты и теперь - пойди, разберись. Что там было? Оскаленные морды - так близко, острый запах горючки, черный жирный дым - участники марша подожгли пикап; он ясным стоп-кадром помнил объятую пламенем машину. Отдельные выкрики, свои, чужие, гудит от удара бейсбольной биты плечо, ярость захлестывает, гортанный рык, бритые черепа. Последнее, что он помнил, вой полицейских сирен за спиной дарит облегченное понимание - они выстояли. Подоспевшие полицейские позволили отступить за стену своих прямоугольных, похожих на бронедверцы, щитов. Полицейская машина. Пятерня вся в крови. Сирены. Всполохи. Красное. Синее. Красное. Дальше - смутно. Хэлк медленно вдыхает, выдыхает сквозь ноздри и спрашивает, одного из немногих, кого может так спросить: - Я сильно облажался? — Погиб альфа клана Саракш, — оглашает печальный итог Эро. Наиболее печальный. Остальное по мелочи: — Пострадал один из твоих братьев и двое из бет. Но Хэлка волнует только альфа Саракш: — Мэкс, папа, скажи это был Мэкс?! — Я не знаю, — отвечает Эро, завязывая узел шва на голове сына. Мысли будто предметы в пыльную бурю. Ржавые, нечеткие. Надо поехать в клуб, убедится, что Брат по Стае жив и здоров. Пустынные шакалы, и Небестные Отец, и Пыльные Демоны, кто-нибудь, пока он не знает, может ли подтасовать за его спиной карты судьбы и сделать так, чтобы Мэкс оказался жив? Ну, пожалуйста. Костяшки хрустят в сжатых до предела кулаках. — Крэнг хочет поговорить с тобой. — Прямо сейчас? — хмурится, через головную боль супер. — Сказал, чем раньше, тем лучше, — пожимает плечами Эро: — Чтоб пришел, как проснешься. В ответ на это гордость клана душещипательно зевает и сворачивается прямо на подстилке в комнате Эро, сообщая: — Знаешь, ты меня шил, шил, а я взял и уснул. Давай так, а? *** — Ты выберешь мужа из клана Саракш, - тоном не терпящим возражений и не допускающим разночтений говорит вожак, критически разглядывая молодого супера, когда отоспавшись Хэлк предстал перед вожаком. Происходящее понятно, на миссии, которую он возглавлял погиб молодой альфа Саракш и это он, Хэлк, несет ответственность за происшедшее. Но женитьба "супера" на омеге Клана Саракш, позволит кланам и далее оставаться "дружественными". Это было его решение привлечь альф другого Клана и никого не волновало, что именно легат послал его в малых силах в настоящую мясорубку. Хэлк кивает и решается на уместный в контексте вопрос: — Кто погиб из альф Саракш? — и ждет ответа с замершим сердцем и скрестив пальцы за спиной. — Рэнк, — хмуро кидает Вожак, но супера охватывает облегчение до слабости в коленях и Хэлк садится в кресло напротив. "Не Мэкс, не Мэкс, пустынные шакалы и слава Небесному Отцу, это — не Мэкс". — Не смотря на то, что ты облажался, Легат Зорг предложил тебя для выполнения следующей миссии. И это большая честь, — тяжелый взгляд Крэнга, как штанга на плечах, приковывает к Креслу: — Возьмешь старших из младших братьев, в Обороте- двух от возраста Права... — И какие шансы уцелеть на этот раз? — скептически ухмыляясь интересуется Хэлк, по милости легата уже кидавшийся грудью на амбразуру в режиме запугивания пустынного шипоносца голым задом. — Стопроцентные. Будете собирать омег в автобусы. — Это как? — не догоняет Хэлк: — Как хлюпы? Подошел, ножичком чиркнул и в корзинку? — Не ерничай, — хмурится Вожак: — Ты вообще телевизор не смотришь? — А мне некогда. Я в нем участвую, — парирует Хэлк. Их самодельную горящую баррикаду, ставшую последним рубежом о который разбилась волна вышедшего из под контроля марша показали по всем каналам. — Зря. Прислушавшись волеизъявлению народного молодежного фронта "Дело Рода", Отцы приняли указ об изъятии не меченных и бездетных омег в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти Оборотов из Семей и передачи их в Кланы и дома Государственного Воспроизводства, так как кланы категорически обозначили свою заинтересованность исключительно нетронутых омегах. Все те, кто не имея метки не "сохранил" себя, будут отправлены в дома и обеспечат потомством холостых альф из числа военных, полицейских и служащих. Каждый клан получит списки подходящих по заявленным параметрам всех омег, зарегистрированных на подопечной территории. Это нужно сделать быстро, но уже две трети Бойцов клана перемещены во временный лагерь и ждут начала Весенней зачистки Пустошей. Но у нас есть ты. Супер-альфа, и я думаю, что ты вполне способен обеспечить выполнение задачи, располагая помощью молодежи. "Эту песню распевает молодежь, молодежь по роже треснешь — не убьешь", — откуда-то всплыла в мозгу переделка популярной песенки. Оригинал всплывать отказался. Хэлк пробарабанил мотив пальцами по столешнице. — С помощью той самой молодежи, что на Малую Луну чуть не разнесла "Дом Омег" от непреодолимой тяги вступить в кровосмесительную связь? — по-прежнему неровно ухмыляясь, интересуется Хэлк. — Они были в гоне из-за случки в доме братьев, — отмахивается от неприятного напоминания Крэнг и добавляет: — С вами будут полицейские и легаты. Волноваться не о чем. Подумай, кого хочешь взять, но не более полудюжины, включая тебя и будь готов отправиться завтра с утра. — Я возьмусь за эту работу, но меня есть личная просьба, Вожак. Верни Эро его положение в Клане. — Исключено, — в ответ на просьбу "Гордости Клана" ноздри Крэнга дрогнули, раздуваясь и верхняя губа поползла вверх, обнажая крупные, но уже пожелтевшие с возрастом клыки: — Но если миссия будет удачной, ему доверят воспитание омег из Семей. "Они сделают из него палача", — Хэлк прикусывает щеку изнутри: — "Но вернут привилегии статуса. Такие как отдельная комната, свобода передвижения, возможность давать поручения закрепленным за "Домом Омег" бетам и определенную долю власти. — Благодарю, Вожак, — низко склоняет голову Хэлк, демонстрируя уважения и лояльность Крэнгу. И только заводя мотоцикл и собираясь в сторону Стаи, Хэлк понял, точнее вспомнил, что именно дергало загноившейся занозой внутри. Энджи абсолютно подходил под критерии облавы. * * * К концу короткой поездки швы на голове разошлись и подкладка шлема напиталась кровью. В баре Стаи и около него было как всегда многолюдно. Но сегодня, пожалуй, слишком. Мотоциклы стояли в три ряда и даже на другой стороне дороги, и у соседних зданий, как будто не только Стая, но и все ее "проспекты", "кандидаты" и просто вольные мотоциклисты, как будто перед большим Выездом, собрались у Бара. Хэлку пришлось ждать четверть часа, чтобы приткнуться хотя бы с краю площадки Стаи, так как ставиться в проулке или на другой стороне улицы, для него, "полноцветного" мембера — полноправного члена и бойца Стаи было слишком зазорно. Хэлк высматривал в кожаной толпе мотокентавров Мэкса и увидев того, по прямой направился к Брату-в-Стае. — Мне так жаль, так жаль из-за Рэнка, — разводя руки с раскрытыми ладонями в стороны*, качает сокрушенно и повинно окровавленной головой Хэлк. — Иди к пустынному шакалу, Хэлк! — с пьяной яростью выплевывает в сторону супера Мэкс. А Мэкс здорово пьян. Вокруг притихают и расступаются в ожидании драки: — Вот, что я говорю тебе и что должен был сказать еще тогда. Провались в ядовитый песок, сын шакала! Пьяно покачиваясь, остекленевшими глазами упершись в Хэлка, Мэкс делает пару неуверенных шагов по направлению к суперу и размахиваясь, наносит удар, метя тяжелым, как молот кулаком, в висок Хэлка. Даже не выходя в альфа-релиз Хэлк мог сбить Мэкса с ног, перехватить руку и бросить Брата-в-Стае через бедро, до хруста выворачивая тому плечо, но Хэлк только делает шаг вперед, подныривая под кулак и крепко обнимает Мэкса: — Мне жаль. Мне правда очень жаль из-за твоего брата, Мэкс. И тот замирает, квадратный, шкафоподобный альфа Саракш, уткнувшись лбом в плечо куртки друга: — Пустынные шакалы, Хэлк! Он был моим единоутробным братом**, его сожгли в тугом саване***, как мешок батата; то, что от него осталось, было трудно опознать, ребра торчали порвав кожу, глаз свисал над осколками зубов, видневшихся сквозь прореху разорванной щеки, мозги выпирали из проломленного виска и ты говоришь мне, что тебе жаль? Тебе жаль, да, Хэлк? На протяжении всей сбивчивой, всхлипывающей речи Мэкс со всей дури колотит кулаками по широкой спине Хэлка, задыхается гневом и выплескивается словами, но Хэлк крепко держит Брата-в-Стае, принимая град беспорядочных ударов и повторяет, как заведенный: — Мне так жаль, Мэкс. Мне безумно жаль. Проходит время — пять минут, десять или вечность, но достаточно, чтобы ждавшие драки заскучали ее ждать и вернулись к своему пиву и разговорам, когда Мэкс устает долбить кулаками, и от слов устает, выдыхается, так и не выйдя в альфа—релиз, и заботливо подведенный Хэлком к скамье, устало опускается на нее. Хэлк щелкает пальцами, привлекая расторопного бету-официанта, из бет в этом баре выживали самые шустрые и сообразительные и заказывает пару виски на два пальца. Берет стакан, не чокаясь, но подняв, произносит: — За твоего единоутробного брата... — За Рэнка, — глухим и насквозь виски голосом поддерживает Мэкс.