С-М-М

У Минсока есть мечта. Немного наивная, немного пошлая (дальше уж точно будет), более чем реальная (он в этом уверен стопроцентно) – красивый парень-сосед, желательно живущий напротив, любящий кофе и мать его раз этакую, но чтобы был по мальчикам. Точнее по Минсоку, и только по нему. Он долго думает, куда бы переехать, чтобы встретить ту самую фантазию, и выбирает дорогой жилищный комплекс в Каннамгу́, почему то в его сознании рисуется формула «если - то» - если красивый парень, то и ловить нужно в красивых местах. Если уж не в красивых, то хотя бы дорогих. Он даже не ленится и спрашивает управляющего про наличие такого соседа. Тот не то, чтобы отнекивается, но и не особо внимателен к вопросу Минсока – да, вроде жил тут где-то, кто-то красивый. Про «когда-то» он умалчивает (сам не уверен) – сдать жилье, ему сейчас более приоритетно, чем чьи-то там заморочки и желания. Он еще и косится так подозрительно на Минсока, как бы предчувствуя проблемы, но потом сдается на лишнюю зеленую сотню и божится, что в квартире напротив живет сам Аполлон, сошедший с небес, и ему бы айдолом быть, да жить на самих Голливудских холмах, но он предпочел жить в этом бренном месте, а какая удача Минсоку, поселиться рядом, ужас просто. Везение из везений. Ага, Минсок, тоже считает, что это везение, и надеется, что описанный выше супер-красавец таким и является, а то труп вот этого повеселевшего дяди будут выковыривать с бетона самой дальней заброшенной фабрики. Минсок не шутит – его добрая душа, не тронувшая даже муху за всю жизнь, сейчас закопает любого, кто станет на пути его мечте. Он собирает вещи с каким-то необычным душевным трепетом, в предчувствии чего-то светлого и чудесного, не обращая внимания на иногда пробегающие тревожные мысли-вопросы, что по чуть-чуть, но скребут его мечту. А что если Минсок ему не понравится или он не понравится Минсоку? А что если у него есть подруга или друг? Отражение в большом зеркале смеется с него – маленького, в огромном свитере, с которого только кончики пальцев торчат да ноги-спички в полосатых высоченных гольфах до самой задницы. Минсок останавливается на мгновение перед ним, оглядывает себя и удовлетворенно улыбается – он миленький, как ни крути, никто не устоит перед ним и это притом, что он еще даже эгьё не показывал, уж оно, точно оружие массового поражения. «Кто бы ты не был, сосед – ты будешь моим». Минсок представляет их встречу в мангово-принцевых тонах – вот он осматривает новые хоромы с большими стеклами (видел уже), вон он расставляет вещи, которых не то, что бы много, но на комфортную жизнь как раз хватает, да так все уютненько, что только розового мишки и не хватает для полного рая, а вот с ним знакомится сосед – очень красивый, с чувственной улыбкой, озорными глазами и загребущими руками, чтобы загреб Мина к себе навсегда и сразу. И Минсок бы отдался в эти руки тоже навсегда и сразу, и чтобы эти руки были нежные-нежные, и заботливые, и неторопливые в главных делах, и еще тысяча всяких и… и Минсок протяжно вздыхает, потому что так хочется этих рук, вообще первых в его жизни, и чтобы хозяин этих самых рук, был не только первым, но и последним, единственным точнее… Да, Минсок опять вздыхает, не позиционирует он себя сверху, хоть убейте – его тощее тельце хочет ласки, ухаживаний и недетских фантазий с недетским на самом деле возрастом. А может это подсознательное желание, чтобы его защищали, еще с тех пор, когда он был полноватым очкариком, которого отвергла девочка, да еще рассказала всем в классе, и тыкала пальцем, а за ней тыкали остальные и смеялись. Пошла к черту, дура, смейся дальше. Минсок вспоминает свою первую любовь (ужас-то какой) с какой-то неприязнью – не то, чтобы болело до сих пор, или повлияло на ориентацию – все это было чуть позже, хотя почти по накатанной схеме – тупая девочка, отвергнутый Минсок, пару сброшенных килограммов, да дешевый симулятор свиданий сначала на компьютере, а потом и на телефоне (чтобы уж точно отточить мастерство в любых местах). Полгода такого обучения «вести себя как мужик» приводят к совершенно противоположному эффекту, особенно после того, как Минсок замечает на улице прогуливающуюся за ручки парочку… парней. Во, как. Тогда еще подростковое, наивное как одуванчик и неопороченное некачественным порно, сознание удивилось немного, глаза, кажется, удивились намного сильнее, особенно тому, чему Минсок уже интернетил дома… за закрытой дверью и с опущенным бельем. Оказывается два парня это возможно, даже возможно более, чем он мог себе представить, и не так противно это на вид, как ему сперва казалось, особенно если парень на этот вид тоже ничего. Мало помалу, но Минсок начинает рассматривать парней с другой стороны, с какой-то девчачьей что ли: красивые ли у них руки, плоская ли задница, волосатые ли ноги. Почему-то волосатую обезьяну Минсок отбрасывает сразу – его парень будет красивым, возможно чуть тощим как он сам, чуть выше, чтобы приятно было целоваться, чуть подняв голову и положив так удобно руки на плечи, возможно выбеленные блондинистые волосы… Чуть позже уже, он замечает на себе заинтересованные взгляды, что девушек, что парней, хотя чаще всего старых и жирных дядь, при чем последние ведут себя наиболее самоуверенно. Наверное, у них чутье на маленьких, обиженных, недоласканных мальчиков, но лично их Минсок видел в аду, да где пожарче, чтобы даже носы наружу не торчали из смоляных котлов, и не было тупых мыслей предлагать всякое. Минсок думает, что проще уж остаться одному, да дрочить на порно и известных людей вечно (собственно, чем он и занимается), чем дать кому-то из этих богатых папаш. Его первый парень точно будет молодым и красивым, и точно его соседом. И будут они вечерами предаваться утехам до самого утра, а ночевать так вообще попеременно, то у Минсока, то у соседа, и так и жить на две квартиры, что вроде и одна, а вроде и две, потому что своих вещей в своем же жилище уже не найти, да и не факт, что в соседнем тоже… Отражение большого зеркала все еще улыбается ему, и Минсок выныривает из своих мечтаний, вспоминая, что перед выходом, не мешало бы переодеться, так как таким «домашним» видом светить таксисту не хочется, хотя для того единственного Минсок готов на все, определенно на все и даже больше, но левый дядька-водитель-таксист видеть такие прелести не должен. Хотя встретить соседа в таком же прикиде он не против, потому что, кто бы там ни был - он упадет к его ногам и останется там навечно. Да, его ноги сведут с ума любого – ровные, гладкие, в голубых длинных носочко-гольфиках, а потом чужие руки скользнут выше, под свитер, под которым может и не быть белья вообще… Минсок прикусывает нижнюю губу и скользит руками по своему телу сам, представляя руки его будущего соседа, да что там – будущего парня-мужа-дедули (нужное подчеркнуть), да так распаляется, что прихватывает пачку салфеток и юркает под все еще не собранное одеяло – где тепло, удобно и приятно… помечтать… Через час, времени на сборы все меньше, вещей кажется стало еще больше, гольф на левой ноге почему-то влажный (ну да) и чуть сполз, но Минсоку не когда его подтягивать – скоро позвонит таксист, что перевезет его в розовое будущее, а он все еще не готов. Он по быстрому умывается холодной водой из под крана, даже хлопает по щекам пару раз, чтобы взбодриться, а потом как юла, сбрасывает то, что осталось, как попало в большие коробки. Помнется или побьется? Пофигу. Пофигу вообще сейчас на все – он слишком волнуется. Таксист – мужичок лет пятидесяти, с маленькими, какими-то заплывшими глазками (Минсок косится на него подозрительно) непонятно зыркает, даже не улыбается, просто на автомате помогает закинуть шесть больших коробок в салон минивэна (не особо и бережно), безразлично ждет, когда Минсок осматривает пустые комнаты, на наличие «не забыл ли чего» и старается не обращать внимания (ну почти), на домашние тапочки с голубыми полосатыми носками, которые Минсок забыл сменить, хотя это кажется и не важным вообще – главное, что брюки надел, а то дядю бы инфаркт хватил, прямо за рулем. Минсок называет адрес нового жилья, и машина медленно выруливает на дорогу, а в душе Минсока начинается буря - и быстрее бы, но страшно, медленнее бы, да не терпится уже. Он нервно теребит ручку сумки, которую держит на коленях, внимательно следит за дорогой и отсчитывает минуты до… конца или начала? Тут в принципе тоже все равно, потому что, с какой стороны ни смотри – тут все вместе и Минсоку уже никуда от этого не деться. На месте, таксист так же на автомате вынимает Минсоковы коробки с машины, складывает их горкой у дверей подъезда, и получив деньги резво сматывается, решив, что такую конфетку точно встретят. Нервно шевелящиеся пальчики в голубых носочках, будут преследовать его душу до самой смерти, а то и еще дольше. Минсок и сам думает, что его встретят, поэтому не спешит переносить вещи, подолгу задерживаясь перед дверьми и звеня ключами так сильно, что даже мертвый встанет на звук, не смотря на факт законного выходного. Соседние двери могут открыться в любой момент, оттуда выглянет принц, и предложит перенести тяжелые коробки, само собой Минсок потом попробует отблагодарить его, и возможно принц останется на ночь, а Мин наконец-то лишится… Кхем. Двери почему-то не открываются, как бы долго Минсок не тягал свои манатки, как натужно не стонал от неподъемного веса, как не вертел перед чужой дверью вертлявой задницей – она так и не открывается. Минсок сперва думает, что дома никого нет, и подождать бы до вечера, когда сосед вернется (мало ли, может дела) будет лучшим вариантом, лучше все обставить, надеть свой лучший наряд (ну как наряд) и встретить вот такой порочной невинностью, но потом слышит приглушенный звук телевизора из-за двери. Минсок не долго думая, нажимает звонок, тихо замирая от момента осуществления мечты и умирает когда через пару минут из квартиры доносится шаркающие шаги, а потом эта самая дверь открывается медленно со скрипом, являя миру толстую женщину в зеленом халате. Треск разбитой мечты слышно даже в Пекине.